Короче, всю дорога Ева ехала, молча уставившись в окно. Ну да, так же куда интереснее! А стоило мне уточнить, что именно ее расстроило — послала в баню. Правильно! Это ведь так поможет мне в следующий раз не наступить на те же грабли. Видимо, по мнению этой конкретной девушки чистому парню будет сложнее ее расстроить: не знаю, отсутствие каких-то бактерий скажется или что…
Затем позвонил брат — тоже, надо сказать, бедняга: не знает, что подарить своей готессе. Как по мне, лучшим подарком для нее был бы кляп. Чтобы она всяких глупостей Еве не говорила. Но я с умными советами не лезу: отлично понимаю, что любовь — зла и Богдан меня, если что, не поблагодарит. Да и Ева скорее всего будет метать свои фаерболы. Но вот зря она, кстати, обо мне так пренебрежительно брату высказалась: презент на День Валентина для нее у меня давно был подобран. Да и с работой на праздник мы, казалось бы, разобрались. С чего она опять начала этот непонятный баттхёрт?
В общем, до кладбища я доехал с чувством, что меня вот-вот долбанут молнией. Припарковался и попросил из машины. Выскочила, как ошпаренная.
— И что теперь? — нахмурилась, складывая руки на груди.
Я усмехнулся: ну правильно! Возмутись сейчас, что у меня плана нет. Вернее есть, но я тебе о нем не рассказал. То есть, учитывая ситуацию: не попытался настойчиво пробиться сквозь твою броню молчания, чтобы поделиться деталями собственного замысла.
— Полину в прошлый раз сторож на кладбище не пустил, — сообщила поучительным тоном. — Именно поэтому нам пришлось возвращаться сюда среди ночи. Думаешь, охрана просто возьмет и откроет нам ворота?
— Нет, что ты! — ответил саркастично. — Мы будем брать кладбище штурмом!
И пошел к будке у ворот, откуда на нас уже подозрительно косился охранник. Мужичок под шестьдесят, чем-то напоминающий деда Мазая в шапке-ушанке и крепком… даже не полушубке — тулупе. Я вообще удивлен, что при его работе и очевидной любви к попойкам, увидев Полину, он не начал заикаться. Ей же для полноты эффекта, особенно в сумерках, только косы не хватает. Конечно, он ее на кладбище не пустил! Ту, у которой буквально на спине написано: «злостный вандал и любитель потанцевать на могилах», аккурат между черепами на зимнем черном пальто с капюшоном.
Другое дело — мы.
— Здорово, отец, — сказал в окошко будки. — Нам бы внутрь попасть.
Сторож окинул меня внимательным взглядом с жестким прищуром бывшего кагэбэшника и, дыхнув вчерашним перегаром, вежливо уточнил:
— А на хрена?
— Родственников навестить.
— Тогда ты, милок, кладбищем ошибся. Здесь последних людей хоронить перестали, когда тебя еще и в проекте не было. А ежели кто из более древних лежит, то тебе нужно приехать с теми, у кого пропуск есть. Он всегда ближайшему родственнику выдавался.
Я ухмыльнулся и достал из кармана сотню.
— Приблизительно такой пропуск? — протянул мужику в окошко. Тот воровато огляделся и, буквально выдрав деньгу из моих пальцев, сунул ее в карман.
— Да, — кивнул куда благосклоннее. — Только здесь на два часа посещения, не дольше. Потом меня напарник сменит, а у него другие формуляры. И еще, милок, — тут он бросил взгляд на мнущуюся у машины Еву и причмокнул, — хороша девка… Чем бы вы там, в склепах, ни занимались, учти: могилы мне не портить. А то ведь у меня дробовик есть. Как бы вам под его песню отсюда не убегать.
Ни фига себе, как поэтично! Я кивнул, стараясь сохранить на лице маску невозмутимости, и, махнув Еве рукой, отошел к воротам. Сторож выскочил из будки и провернул ключ в большом навесном замке.
— Если спросят, я вас знать не знаю, — заявил таким тоном, словно пускал нас как минимум в королевскую сокровищницу Тюдоров, а не на древнее кладбище, где и так уже побывали все кому не лень.
— Что ты ему сказал? — тронула меня за рукав Ева, когда мы отошли от ворот на достаточное расстояние.
Я улыбнулся:
— Пообещал уйти отсюда до шести. Наверное, после захода солнца мертвые встают из могил и сторож не хочет потом хоронить пару лишних растерзанных трупов.
— Чего?! — ахнула впечатлительная ведьма.
Я не удержался и заржал.
— Пересменка у них! — признался, глядя в ее насупленное лицо. — А заплатил я только одному за ближайшие два часа. Но мне кажется, этого времени будет вполне достаточно.
Ева сузила глаза, но уточнять не стала. Видимо, снова обиделась. Нет, ну нормально?! Она тупит, а я виноват. Бросив на меня злобный взгляд, ведьма припустилась вперед с такой скоростью, что я едва успел схватить ее за плечо:
— Придержи лошадей, доверчивая моя. Мы пришли.
И указал на разрытую могилу у самой оградки. Ева остановилась как вкопанная.
— Но этого же не может быть, — пробормотала чуть слышно. — Я точно помню, что вчера ночью этот квадрат был не тронут.
— Серьезно? — покосился я на нее. — Может, просто не заметила?
— Я здесь приземлилась, Шурик, — подняла она на меня серьезный взгляд. — Вот там, — кивнула на могилу левее, — лежит Иван Сергеевич, пятьдесят седьмого года захоронения. А рядом — его супруга, Нина Петровна. Она умерла на год раньше. А там, у самого забора, могила была настолько старой, что буквы на дощечке нельзя было прочитать. Но я пыталась. Думаешь, мне удалось бы не заметить яму под памятником в два метра глубиной?
Я задумчиво поскреб подбородок. Наверное, не удалось бы. Вот только странно как-то получается… Что же это за вредитель такой? Наглости ему не занимать. Неужели он до сих пор не понял, что его деятельность привлекла ненужное внимание? В конце концов, если ты призываешь армию, не умнее ли закапывать за собой следы вандализма? Так хотя бы сторож кому попало не рассказывал бы, что у него могилы разворовывают… А уж вернуться на кладбище после того, как здесь побывали ведьмы…
— Он либо очень смелый, либо очень глупый, — пробормотал я вполголоса.
— А может, просто достаточно сильный, чтобы не обращать на нас внимания? — сглотнула Ева.
Я не выдержал и словно невзначай приобнял ее за плечи. Если честно, ожидал визга в стиле: «Руки свои убрал!», но его не последовало. То ли она действительно испугалась, то ли решила помириться. Эх, надеюсь, что второе; терпеть не могу с ней воевать, особенно когда не знаю причины ссоры.
— Предлагаю раньше времени не паниковать, — ободряюще улыбнулся, заглядывая ей в глаза. — Кем бы ни был наш некромант, пока у него не так много скелетов. Кстати, ты обратила внимание, что он выкапывает только самые старые трупы? Как думаешь почему?
Ева задумалась:
— Не любит запаха гниющей плоти?
— И это возможно, — кивнул я. — Но с такими воинами ему будет сложновато устроить зомби-апокалипсис. У скелетов, знаешь ли, амплуа не то.
Девушка хихикнула, но тут же снова приняла серьезный вид:
— А зачем они ему тогда сдались?
— Отличный вопрос, — согласился я, перебирая в уме варианты. — Мы обязательно его зададим, как только отыщем нашего владыку мертвых. А пока предлагаю пробежаться по кладбищу и осмотреть остальные могилы.
Ева угукнула, кивая куда-то на юго-запад:
— Владимир сказал, что обошел все и не нашел ничего особенного. А мы с Полиной были только у одной, в самом центре.
Я поморщился, когда она упомянула имя «жениха», но решил не заострять на нем внимание.
— Вот давай с нее и начнем, — примирительно улыбнулся ведьме. Она кивнула и первая пошла вперед. А я обернулся на мгновение и еще раз окинул взглядом могилу у ограды.
Что-то здесь было не так.
Только вот что?..
Ева Моргалис
— Ага, — кивнула Полина, сидя рядом со мной на больничной каталке. — И что ты ему сказала?
— Что хочу заскочить к тебе на полчасика, — со вздохом ответила я.
Подруга улыбнулась:
— Это правильно! А он что ответил?
— Что у него нет «получасика» и спросил, сможешь ли ты привезти меня домой, если он оставит меня здесь…
— И что ты сказала?
— Что сможешь…
— А он?
— Он спросил, как именно ты это сделаешь.
— А ты?
— Я сказала, что у тебя мотоцикл.
— Гм. А он?
— А он дал денег на такси…
На этом месте Поля все же не выдержала.
— А ты?! — сузив глаза, процедила она сквозь зубы. Ну еще бы! Алекс давно говорил, что она — не слишком хороший водитель (и это я сейчас передала так называемую «light-версию», потому что реальную цитату цензура бы не пропустила). Мне садиться на ее байк воспрещалось категорически, и Полина от этого не то чтобы злилась — скорее сатанела. Я же, в свою очередь, с Шуриком старалась не спорить и ездила с готессой так, чтобы он не знал. Беспроигрышная ситуация для того, кто оказался между молотом и наковальней.
— Что я? — переспросила ухмыляясь. — Деньги взяла. Или ты думаешь, я лишней сотне места в кошельке не найду? А домой поеду с тобой, конечно.
Поля улыбнулась, правда, так кровожадно, что мне стало не по себе. Кажется, сегодня нас ждут гонки по пересеченной местности, чтобы доказать Шурику (который об этом даже не узнает), что у Матиаса Валкнера[2] есть могучий гот-конкурент.
— Между прочим, а как вы по кладбищу походили? — вернулась подруга к главной теме нашего разговора.
Я неопределенно пожала плечами:
— Быстро. Алекс даже ни о чем не спрашивал. Так, обежал могилы с серьезным лицом и уже хотел отвезти меня домой, но я решила заглянуть к тебе… а дальше ты знаешь.
— Понятно, — скептически хмыкнула Полина. — А я-то была о твоем Шурике более высокого мнения. Неужели он даже поприставать не решился?
У меня брови сами собой взметнулись к прическе, и готесса хохотнула:
— Да ты что! Это же такая романтика! Вечер, солнце садится, склепы, могилки аккуратные… красота!
— А еще: зима, сторож с ружьем и трупы вокруг! — отрезала я. — Извини, Полечка, но я не любитель извращенных удовольствий. К тому же…
Тут я наклонилась к ней ближе, словно нас мог кто-то подслушать в этом глухом закоулке огромной больницы, и вкратце рассказала о том ушате гадостей, который вылила мне на голову Виктория Плагунова.