. У некоторых можно обнаружить зажившие переломы.
Многие из родственников погибших, завещавших свои тела ферме, регулярно посещают это место. Каждый год туда приезжает по меньшей мере дюжина таких посетителей. Одна женщина, которая несколько раз навещала кости своего двоюродного брата, объяснила, что пребывание на ферме тел помогло ей прикоснуться к науке и одновременно подарило утешение.
– Все это не кажется болезненным или грустным, – настаивала она.
Большинство семей, посещающих ферму тел, встречаются с учеными, чтобы обсудить судебную антропологию и то, как и почему останки их родственников используются в исследованиях или обучении.
Тогда ученые, в том числе доктор Басс, беседуют с родными погибших и объясняют сложности науки. Многие семьи поначалу колеблются, но в конце концов испытывают радость, что помогли исследователям. Известно, что в нескольких случаях родственники просили показать кости, тогда их вынули из коробки и разложили в виде скелета на столе, покрытом защитной пленкой.
Судмедэксперт, посетивший ферму тел, объяснил:
– Одним из самых замечательных аспектов этого учреждения является то, как блестяще сотрудники обращаются с родственниками погибших. Все делается с предельным уважением и терпением.
Тот же ученый вспоминал, как ушел оттуда с убеждением: каждая семья гордится тем, что их близкий человек в итоге внес свой вклад в решение насущных вопросов судебной медицины.
А характеристики трупов на ферме тел просто завораживают. Большинство скелетов – около двух третей – это белые мужчины, многие родом из Теннесси, и им, как правило, за пятьдесят. Есть останки как относительно молодых, так и чрезвычайно старых людей. Например, тело 16-летнего подростка и труп 101-летнего мужчины. Немногие знают, что в этом учреждении хранятся еще тела кремированных, но не превращенных в пепел останков и небольшая коллекция скелетов детей – младенцев и мертворожденных в возрасте от 20 недель от начала беременности до двух месяцев.
С момента открытия фермы тел в начале 1980-х годов доктор Басс помог раскрыть десятки дел. Но одно из них прекрасно иллюстрирует, почему его учреждение так важно для судебной медицины, даже независимо от факта раскрытия преступления.
В 1978 году 56-летняя Леома Паттерсон покинула бар в штате Теннесси, и больше ее никто не видел. Она буквально растворилась в воздухе. Шесть месяцев спустя в лесу на берегу озера, в соседнем округе, обнаружили женский скелет. Кости, найденные в земле, по-видимому, принадлежали пропавшей женщине, и одна из дочерей Паттерсон узнала кольцо матери. Но только шесть лет спустя родственник Паттерсон – один из мужчин, с которыми ее в последний раз видели живой – признался в убийстве. Казалось, что это простое и понятное дело, однако родственники Паттерсон не были убеждены, что ее убил признавшийся в этом.
В 2005 году они убедили доктора Басса провести повторное исследование останков и собрать образцы ДНК, чего нельзя было сделать во время судебного разбирательства много лет назад. Это дело об убийстве проверило на прочность его знания в области судебной антропологии. В конце концов доктор Басс обратился к наиболее чувствительному, чем стандартные, тесту митохондриальной ДНК, чтобы определить, действительно ли в могиле лежала Леома Паттерсон. В конце концов из скелета извлекли образец и сравнили его с ДНК дочерей Леомы. Профили не совпали. Доктор Басс вернул кости в лабораторию, чтобы выяснить, кто похоронен в могиле Леомы.
К сожалению, до правды не всегда удается докопаться, и никто по сей день не знает, что стало с трупом Леомы Паттерсон и кому принадлежат найденные кости.
Сегодня ученые-криминалисты работают вместе с военными над строительством на территории Великобритании объекта, аналогичного тому, который доктор Уильям Басс открыл десятилетия назад. В нем уже давно появилась необходимость. Подробности о британской ферме тел являются совершенно секретными по соображениям деликатности проводимых там исследований, но источники в правоохранительных органах сообщают, что работы по созданию этого уникального исследовательского объекта начались уже в конце 2019 года. Летом 2020 года появились слухи о том, что он расположен недалеко от самого известного научного объекта Министерства обороны Великобритании – Лаборатории оборонной науки и техники в Портон-Дауне, недалеко от города Солсбери. В этом старом учреждении анализируется все: от химического оружия до ядов и вирусов. В Портон-Дауне даже проводятся тренинги для собак-ищеек человеческих трупов, и в последние годы компания вложила значительные средства в покупку прилегающих территорий для строительства новых лабораторий. Утверждается, что на этой земле и строится ферма тел. После вспышки коронавируса ее создание приостановили по меньшей мере на шесть месяцев. Ожидается, что объект откроют к концу 2021 года[25].
Британские судмедэксперты настаивают на том, что такое учреждение предоставит важную информацию для уголовных расследований, которую нельзя получить в результате исследований, связанных с конкретными случаями. Однако меньшинство британских ученых и некоторые сотрудники полиции назвали планируемое сооружение ужасным и утверждают, что ценность подобных научных и криминалистических изысканий минимальна.
– Есть некоторые люди, которые рассматривают ферму тел как проект вроде чудовища Франкенштейна, – сказал один известный британский эксперт-криминалист. – Как же это далеко от истины! Такое место может только помочь, когда дело касается нераскрытых убийств и других тяжких преступлений.
Тем временем в 2020 году выяснилось, что в Соединенных Штатах должны открыть по меньшей мере еще шесть исследовательских учреждений подобного типа. Кроме этого в последние годы судмедэксперты создали аналогичные объекты в Австралии, Нидерландах и Канаде.
Столкновение с мертвыми
Как насчет жертв, которые приходится приносить самим судмедэкспертам, чья профессиональная жизнь так тесно связана с мертвыми? Многие, с кем я разговаривал, открыто признают, что их работа вынуждает жертвовать личной жизнью и здоровьем. Некоторые рассказывали о странных триггерах, провоцирующих флешбеки с работы, и о том, как они могут сыграть злую шутку с их разумом в самые неподходящие моменты.
Один выдающийся ученый-криминалист однажды сказал мне:
– Мы не машины. Мы люди с сердцем и душой, и иногда смерть и разрушения могут оказать разрушительное воздействие на наше психическое здоровье.
Многие ученые признают, что часто детали первых нескольких случаев наиболее сильно влияют на их сознание. Большинство же людей за пределами мира криминалистики склонны полагать, что, как только тело оказывается в лаборатории, оно становится для ученых не более чем материалом для исследования, от которого легко эмоционально отстраниться, чтобы просто выполнить свою работу. Но это совсем не так.
– Эти первые несколько дел могут оказать на человека глубокое влияние, – поведал мне один судмедэксперт. – Отношение ко многим вещам формируется в это время. Предполагается, что они учат эмоционально отстраняться, но иногда невозможно не думать о том, что ты делаешь. Мы не холодные и бесчувственные. Мы нередко испытываем такие же отвращение, печаль и даже гнев, что и все остальные. Но мы не вправе показывать это. Многие из тех, кого мы исследуем, вообще не должны были умереть. Из-за этого осознания работа становится труднее вдвойне. Всегда присутствует такое чувство, что очередная жизнь потрачена впустую. С бессмысленностью стольких смертей трудно справиться, когда смотришь на тело того, кто должен быть жив и наслаждаться жизнью.
Всемирно известный судмедэксперт, с которым я беседовал, сказал следующее:
– Я редко поддаюсь эмоциям, когда дело касается работы. Если начнешь рыдать при виде мертвого тела, коллеги вряд ли поймут. Но я никогда не забуду первую жертву убийства. Это была очень молодая проститутка, которую нашли зарезанной в лесу. И у нее остался маленький ребенок. Я помню, как смотрел на нее сверху вниз и испытывал безмерную печаль. Она испытала такие страдания от рук убийцы, вдобавок ребенок остался сиротой. Эта девушка никогда не покидала мои мысли. Она во многом до сих пор помогает мне выполнять работу, потому что каждый раз, когда начинаю задаваться вопросом, зачем это делаю, я вспоминаю, как жестоко оборвалась ее жизнь и как моя работа помогает посадить убийц за решетку, чтобы можно было спасти остальных.
Поэтому неудивительно, что судмедэксперты страдают от тревожных кошмаров, что порой влияет даже на их семьи.
Другой судмедэксперт сказал мне:
– Мои кошмары почти всегда, кажется, связаны с руками. Руки трупа часто приходится отрезать, чтобы ускорить опознание. Это редко обсуждается публично, мы стараемся молчать о подобном из уважения к семьям погибших. Но это жестокий момент. Ты буквально удаляешь часть человека, с этим может быть трудно смириться.
Сегодня многие судмедэксперты считают, что после особенно тяжелых случаев, таких как массовые катастрофы, серийные убийства и перестрелки, им следует проходить психологическое обследование, которое уже проводится среди большинства других сотрудников экстренных служб. Причина, по которой этого не происходит в судебной медицине, многих удивит: большинство ученых работают не по трудовому договору.
– По иронии судьбы, именно мы предоставлены самим себе и вынуждены самостоятельно справляться с таким ярким и тревожным опытом, как работа с мертвыми, – сказал один ученый. – Но дело не только в нашем статусе внештатных экспертов. Часто кажется, что все остальные участники расследования считают нас какими-то жесткими, эмоционально отстраненными людьми, которые готовы разрезать останки, совершенно не задумываясь. Как же это далеко от истины. Мы не рубим тела на части ради удовольствия. Многие из нас сильно заботятся о том, чтобы труп не выглядел ужасно после вскрытия, каким бы сложным оно ни было. Мы прекрасно знаем, что у умерших людей есть близкие, и все заслуживают уважения. Помните, что большая часть вскрытий проводится до того, как родственники и друзья умершего в последний раз попрощаются с ним.