Она была потрясающе прекрасна и, хотя Джету не хотелось этого признавать, стала еще более привлекательной, чем десять лет назад. В ее глазах появилась некая новая утонченность, мудрость, которая уравновешивалась пришедшей с беременностью мягкостью и болью от потери, которую она недавно пережила.
В девятнадцать лет это была буйная, своенравная дикарка – этакий ходячий вызов всему на свете. Джет подозревал, что и сам не сильно отличался от нее. Черт, они были сущими детьми! А их отношения – одновременно соперничеством и любовью. Главным для них было соперничество. Веселье. Секс.
Пока все не пошло наперекосяк.
– Думаю, Гас расследовал тот старый взрыв на руднике Толкин…
– Мьюринн… – перебил ее он, подавшись вперед. – Гас никогда не переставал думать про тот взрыв. В этом нет ничего нового.
– Думаю, Джет, он мог наткнуться на новые снимки с места преступления. – Мьюринн понизила голос и обвела взглядом столы вокруг них. – Мне кажется, что они, а также ноутбук Гаса и были целью взломщика, потому что той ночью прямо перед сном я унесла их с его стола на чердаке. Пока я точно не знаю: компьютер защищен паролем. Но Рик Франкл позже пришлет айтишника.
Внутри Джета шевельнулось нехорошее предчувствие.
Проклятие!
Последнее, что ему сейчас нужно, – это беспокоиться о Мьюринн. Ему требуется свободное пространство, чтобы все как следует обдумать. Ее близость затуманивала разум, сводила с ума его либидо. Он глубоко вдохнул.
– Ты дашь мне знать, если что-то найдешь?
– Обязательно, – сказала она, потянувшись за очками.
Джет остановил ее руку.
– Мьюринн? Ты позвонишь мне?
Она опустила глаза.
– Я не хочу звонить тебе, Джет, – прошептала она.
– Почему?
Она сглотнула и медленно подняла взгляд. Ее глаза блестели от волнения.
– Ты не свободен, Джет. У тебя семья. Жена.
Он не ответил. Между ними как будто пробежал электрический ток.
Только не наговори глупостей, приятель! Подумай о Трое.
– Куда вчера уехали твоя жена и Трой? – внезапно спросила она.
Он поколебался и солгал по умолчанию.
– Она повезла его в летний лагерь, – сказал он, не упоминая свой развод, состоявшийся пять лет назад, и одновременно отдавая себе отчет в том, что только что начал копать яму, из которой ему предстоит чертовски долго выкарабкиваться.
– Как зовут твою жену, Джет?
– Ким. – По крайней мере, это не было ложью.
Ее подбородок задрожал, и она прикусила губу.
Его пронзило чувство вины. Он сказал себе, что имеет на это право. Возможно, где-то ее ждет мужчина. Возможно, он даже приедет сюда, чтобы быть вместе с ней.
Внезапно Джет не смог удержаться от вопроса:
– А как насчет отца твоего ребенка, Мьюринн? Где он?
Она отвернулась и посмотрела на море.
– Я вольная птица, Джет, – еле слышно сказала она. – Я одна.
Его как будто пронзило насквозь что-то острое и горячее.
– Что ты имеешь в виду?
Она вздохнула:
– Просто ничего не сложилось. Я… Мне ни разу не встретился подходящий парень.
Значит, она сделала это снова.
Она забеременела от парня, а потом бросила его, не дав ему шанса стать отцом. Это мгновенно умерило чувства Джета к ней.
Он отлично помнил, на что это было похоже. Он помнил, как глубоко она могла вонзить нож в его сердце и с какой силой повернуть лезвие.
И могла сделать это снова, только позволь…
Он прочистил горло.
– И что именно ты искала в парне, Мьюринн? – холодно спросил он.
Она нервно выдохнула:
– Наверно, тебя.
Кровь отхлынула от его головы.
– Боже, – прошептала она, и в ее глазах мелькнула паника. – Это… это была ужасная ошибка! – Она вскочила так резко, что даже опрокинула стул. – Я… извини меня, Джет.
Она развернулась и зашагала прочь так быстро, как только могла.
Джет глядел ей вслед, на долю секунды как будто прилипнув к своему месту, прежде чем мозг заработал снова. Он вскочил и полез в задний карман за бумажником. Бросив деньги на стол, выбежал за ней на улицу.
– Мьюринн! Стой!
Она даже не оглянулась. Вместо этого махнула проезжавшему мимо такси.
Прежде чем он добежал до нее, она уже устроилась на заднем сиденье. Еще миг – и машина отъехала.
Джет смотрел, как мигают задние фары на знаке «стоп» в конце квартала. Потом такси свернуло за угол и исчезло.
Он остался стоять, как будто контуженный.
Она все еще любила его!
Никогда не переставала любить.
Возбуждение нарастало внутри, словно лесной пожар. Но при этом он также испытывал страх за своего сына. Потому что она все еще была способна бросить его – так же, как, очевидно, бросила отца своего нового ребенка.
– Если О’Доннелл получила доступ к ноутбуку, значит, она видела записи старика, – произнес голос в телефонной трубке. – Это лишь вопрос времени, когда она расставит все точки над «i».
– Господи, если это всплывет…
– Не всплывет.
– И что нам теперь делать?
Молчание. Тяжелое, гробовое молчание.
– О господи, нет! Если что-то случится с Мьюринн О’Доннелл, весь этот гребаный поселок поднимет тревогу. Нас обложат красными флажками[7].
– Не обложат. Мы будем контролировать эти флажки, потому что… – голос понизился до шепота: – Альтернатива гораздо, гораздо хуже.
– Что насчет него?
– Мы еще не знаем, насколько он втянут в это дело, поэтому все должно произойти быстро. Понятно? Один шаг за один раз.
И вновь молчание.
– Послушай, мы справимся с этим делом. Раньше мы справлялись с задачками и похуже, помнишь? – Голос зазвучал еще тише. – Мы найдем способ. Главное, чтобы все выглядело как несчастный случай.
Телефон щелкнул и отключился.
Глава 5
Мьюринн включила ноутбук Гаса.
После вчерашнего бегства от Джета на такси она провела день, прибираясь в дедовом кабинете на чердаке, и весь вечер просматривала бухгалтерские книги газетной компании. В ту ночь спала она плохо, а когда поздно утром проснулась, то узнала от миссис Уилки, что Джет тихо пришел в 5.00, чтобы заменить в «Додже» масляный картер.
Он явно избегал ее.
Что даже к лучшему.
Мьюринн раздраженно выдохнула и собрала волосы в хвост. Ей было ужасно стыдно за то, что вчера сорвалось с ее губ. Еще больше ее тревожила искра желания, промелькнувшая в его глазах, и нежность, которую она почувствовала в его прикосновении.
Все было по-прежнему: их старая связь, живое жгучее влечение… Они с Джетом были как пламя для фейерверка. Причем всегда. Она просто не могла быть рядом с ним, а он – рядом с ней, чтобы ничего не взорвалось.
Она пошлет ему благодарственную записку про починку машины, потому что дала себе обещание-клятву держаться подальше от его жизни, пока все не уляжется и не вернутся его жена и ребенок.
Мьюринн раздраженно потерла лицо и открыла файл с пометкой «Толкин». С медленным нарастающим ужасом начала читать написанное дедушкой.
По словам Гаса, фотографии с места преступления, помеченные в коричневом конверте как изъятые, «пропали» из комнаты хранения улик полицейского управления Сэйв-Харбор. Случилось это двадцать лет назад во время сильной снежной бури, которая на сорок восемь часов задержала прибытие следственной группы ФБР.
С тех пор эти снимки находились во владении отставного и недавно умершего сотрудника местной полиции Айка Поттера.
В последние несколько лет Айк, который страдал от онкологии, стал близким другом Гаса. Они регулярно играли в шахматы в клубе «Семь морей». Именно во время этих шахматных партий Айк узнал об одержимости Гаса загадкой массовой гибели людей на руднике Толкин и о его отчаянном желании выяснить, кто же все-таки убил его сына, и поставить в этой истории точку.
Это знание начало тяготить Айка, и на смертном одре он сказал Гасу, что хочет признаться, облегчить душу. И рассказал свою историю, доверив Гасу несколько фотографий, сделанных на месте преступления, которые до этого момента хранились в банковской ячейке.
Мьюринн прокрутила файл дальше.
В ту ночь, когда была метель, Айк вернулся в полицейский участок, чтобы забрать буксировочный трос для своей машины. Именно тогда он и стал свидетелем того, как в темноте с фонариком в руке другой сотрудник их отдела изымал фотографии из папки с уликами. Полицейского, однако, спугнул кто-то еще, шедший по коридору, и он поспешно швырнул их в кучу макулатуры, которая через несколько часов предназначалась для обычного сжигания.
Айк подождал, когда все уйдут, извлек фотографии и перепрятал их, не понимая, что происходит.
На снимках были следы ботинок, сделанные снаружи и внутри здания проходной Содваны, а также следы внутри шахты, предположительно оставленные устроившим взрыв злоумышленником.
Пульс Мьюринн участился.
Айк полагал, что следы, запечатленные на этих снимках, были нарочно затоптаны кем-то из местных полицейских до того, как группа следователей ФБР смогла прибыть в Сэйв-Харбор: некто намеренно наследил на месте преступления, тем самым мешая успешному расследованию.
Мьюринн еще быстрее пролистала записи Гаса, чувствуя, что напряжение железными тисками сжимает ей грудь.
Увы, Айк умер, так и не закончив свою историю. И по какой-то причине упорно хранил молчание, пока не поговорил с Гасом.
Также не было упоминаний о том, кто именно из офицеров местной полиции изначально изъял фотографии из папки с уликами. У Мьюринн не было никакой возможности узнать, служил ли он – или она – до сих пор.
Двадцать лет – долгий срок.
Потрясенная тем, что только что прочла, Мьюринн откинулась на спинку стула, чтобы отдышаться и прийти в себя. Из записей Гаса следовало, что следы человека, убившего ее отца и – косвенно – ее мать, в Сэйв-Харборе заметил более чем один человек. В ее пищеводе забурлила тошнота – и ярость.