Мьюринн не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме его прикосновения. Какое же это счастье – вновь чувствовать на своем теле его руки! Чувствовать, что он хочет ее, знать, что он всегда ее хотел. Это было выше всяких слов, серьезнее самых смелых мечтаний. За гранью всякого логического смысла.
Не в силах унять дрожь, Джет притянул ее еще ближе. Мьюринн обхватила его затылок, направляя его губы к своим. Они встретились, и из груди Джета вырвался стон. Внутри него что-то оборвалось. Крепко прижав Мьюринн к себе, он запустил пальцы в ее густые волосы и жадно припал к ее губам.
Ослепленная страстью, Мьюринн почувствовала, как он заставил ее раскрыть губы, как его язык переплелся с ее теплым, соленым от слез языком. Рука Джета скользнула под халат и вверх по ее бедру. Он обхватил ее ягодицы под ночной рубашкой и еще сильнее притянул к своему сильному горячему телу. К своему возбужденному члену.
Мьюринн показалось, будто ее накрыла жаркая волна. Этот мужчина, который так упорно боролся сам с собой, пытаясь обуздать чувства к ней, наконец, забылся в ее объятиях, с каждым мгновением двигаясь все быстрее. Она обвила его ногой, а он обхватил ее ягодицы, приподнял их, притягивая ближе, и еще сильнее впился поцелуем в губы. Мьюринн положила руку ему между бедер, наслаждаясь твердостью его эрекции под грубой джинсовой тканью. В эти мгновения для нее не существовало ничего, кроме отчаянного, сладкого, нестерпимого желания ощутить его внутри себя – всего, целиком, прижаться к нему как можно ближе, слиться с ним, стать единым целым. Она принялась возиться с его молнией.
Джет резко отстранился, его веки отяжелели.
– Мьюринн… – Его голос был хриплым, напряженным. – Ты уверена?
– Да, – прошептала она. – Я еще никогда и ни в чем не была так уверена.
Глава 11
Джет опустил Мьюринн на матрас своей двуспальной кровати. Она была полностью голой, локоны огненным ореолом рассыпались по подушкам.
Нежное летнее солнце проникало сквозь высокие, от пола до потолка, окна в его спальне, согревая его обнаженную кожу, пока он стоял над ней, глядя с нежностью и восхищением. Джет отказывался поверить, что Мьюринн на самом деле здесь, в его постели, такая прекрасная в восхитительном сиянии беременности. Потерянные ими годы как будто растворились в текучем ощущении, не знающем времени.
Джет знал, что должен взять ее – решительно, горячо, быстро: овладеть ею. Но ему было страшно: он боялся сделать ей больно.
И еще он хотел, чтобы это длилось вечно.
Мьюринн улыбнулась, опустила веки, а затем принялась беззастенчиво разглядывать его обнаженное тело, впитывая глазами каждый дюйм. Ее взгляд задержался на его эрекции, и его возбуждение стало еще тверже и горячее.
Желание изменило ее черты и затуманило взгляд. Она села и потянулась к его рукам, слегка раздвинула ноги. Взяв его руки в свои, притянула его ближе. Во рту у Джета пересохло. Плавными, нарочито медленными, дразнящими движениям она натянула на него презерватив. Под ее нежными ритмичными поглаживаниями его взгляд затуманился, перед глазами завертелись бездонные, алые с черным водовороты. Казалось, еще миг, и он не выдержит и взорвется.
Джет быстро опустился на колени и, нежно положив руки ей на колени, раздвинул ее ноги. Мьюринн почувствовала его язык, его губы, и в ее груди зародился безмолвный крик. Беременность изменила ее. В ней все стало полнее, нервные окончания приобрели мучительную чувствительность. Его язык вошел в нее. Она почти мгновенно задрожала, чувствуя, как где-то внутри нарастает давление крови.
Задыхаясь между вдохами и сокращениями мышц, она как будто взорвалась мелкими осколками.
Джет уже не владел собой. Быстро перевернув Мьюринн на бок, он всем телом прижался к ее спине и вошел сзади. Проникновение в этой позе было неглубоким, однако она ахнула, а ее тело тотчас приспособилось к его члену.
Он начал двигаться – сначала медленно, потом быстрее и сильнее.
Мьюринн вцепилась руками в матрас, ногти глубоко вонзились в простыни. Она снова кончила, и по ее телу волна за волной прокатились сладкие судороги. Ей же хотелось большего: оргазмы, казалось, лишь усиливали ее потребность, а не удовлетворяли нечто более глубокое и сокровенное. Потому что даже в своем голоде Джет был осторожен, старался не погружаться в нее слишком глубоко.
Задыхаясь, скользкая от пота, она извернулась и опрокинула Джета на спину. Держа его запястья над головой, она оседлала его и медленно опустилась сверху, сама контролируя глубину проникновения.
Мьюринн откинула голову назад и закрыла глаза, наслаждаясь ощущением Джета внутри себя. Она энергичнее заработала тазом, чувствуя, как выпуклость ее живота трется о жесткие волосы его лобка.
Он внезапно сжал ее бедра, направляя. Быстрее, глубже. Положив ее руки себе на плечи, он стал раскачивать Мьюринн быстрее и сильнее. Волосы упали ей на лицо, дыхание перехватило, голова закружилась…
Ветер на улице усилился, ветки стучали в окна.
Его пальцы внезапно впились ей в бедра, и он замер. Она посмотрела ему в глаза. Джет выгнулся в одном мощном толчке и излился в нее. И она кончила снова: ее оргазм был подобен мощному ослепительному фейерверку.
Мьюринн опустилась на него расслабленной желеподобной массой. И увидела в его глазах слезы.
Она нежно смахнула поцелуем соленую каплю, которая пыталась сбежать по загорелой морщинке в уголке одного глаза. Джет улыбнулся ей – так открыто, так тепло, как будто все преграды между ними рухнули.
Но нет. Преграды остались на месте.
Мьюринн еще сильнее захотелось рассказать ему о ребенке, которого она отдала, но теперь его возможная реакция пугала еще больше.
И это новое чувство между ними было таким драгоценным, тонким, как паутинка, таким хрупким, что она просто боялась разбить его прямо сейчас. И страх вновь все потерять заставлял Мьюринн чувствовать себя особенно уязвимой. Но Джет крепко обнял ее и уткнулся носом в волосы, вдыхая ее запах.
Они лежали так, слушая, как по окну стучат ветки.
– Похоже, приближается еще одна буря, – пробормотал Джет, касаясь губами ее шеи.
– Не важно, – тихо сказала Мьюринн. – Здесь я чувствую себя в безопасности.
Он улыбнулся, но ощутил внезапную тревогу. Никогда еще близость с женщиной не приносила ему такого удовлетворения. И никогда он не был так опустошен, нуждаясь в чем-то гораздо большем. Потому что ему хотелось всего и сразу.
Он хотел, чтобы Мьюринн осталась с ним и Троем. Чтобы они наконец стали семьей, которой и должны были быть изначально. Но он должен сделать все правильно. Должен найти способ осторожно затронуть тему Троя, и мысль об этом пугала.
Последнее, чего ему хотелось, – это серьезная ссора с Мьюринн. Ведь их последняя размолвка так дорого обошлась им обоим. Очень дорого! Потому что теперь он понимал, что Мьюринн тоже страдала. Однако чем дольше он будет скрывать от нее правду, тем хуже.
Джет закрыл глаза, представляя, как все могло вновь пойти наперекосяк.
Ветер снаружи усилился. Ветви елей и сосен стучали о перила веранды. Джет встал, обернул вокруг талии полотенце и подошел к окну.
Вода в бухте была покрыта белыми барашками волн, и он задумался, не стоит ли вытащить лодку на берег. Взяв бинокль, который всегда держал на комоде, принялся рассматривать воду и горы вдалеке. Судя по густой полосе туч за горными пиками, впереди их ждала непогода.
– Что ты делаешь? – спросила Мьюринн с кровати хриплым сонным голосом.
– Просто смотрю.
– Высматриваешь плохих парней?
Джет рассмеялся. Его грудь внезапно наполнилась теплом и нежностью.
Он оглянулся на нее.
Огненные волосы Мьюринн спадали массой спутанных локонов на ее сливочно-кремовые плечи и грудь; щеки раскраснелись, глаза радостно сияли. Нет, он ее больше не отпустит! Никогда. Ни за что.
Джет вновь повернулся к окну. На душе почему-то было неспокойно. Внезапно его внимание привлекло какое-то движение на участке Гаса. Джет тотчас навел бинокль на соседний дом.
– Лидия Уилки снова на твоей веранде, – сказал он, настраивая резкость.
Мьюринн вздохнула:
– Она постоянно бывает в доме! – Она встала с кровати, завернулась в простыню и встала рядом. – Думаю, моему деду нравилось ее общество.
– Она тебе мешает?
– Возможно. Нет, я не знаю, – нерешительно ответила Мьюринн. – Я хотела сказать ей, что не нуждаюсь в услугах по уборке. Кроме того, как только родится ребенок… – Она умолкла.
Джет еще крепче сжал бинокль.
– Ты действительно намерена остаться? – Он постарался сделать так, чтобы в вопросе не было никаких эмоций, никаких намеков.
Мьюринн игриво шлепнула его.
– Как же иначе после этого?
Он улыбнулся:
– Я серьезно.
Ее улыбка погасла.
– Мои корни здесь, Джет. У меня не осталось родных, но здесь я чувствую себя дома сильнее, чем где-либо еще. Мне пришлось уехать, чтобы это понять, и я хочу, чтобы у моей дочери было такое же чувство: что ее родной дом здесь.
Джет глубоко вдохнул. Внутри него, словно горящий уголек, вспыхнула слабая надежда. Кто знает, что еще может пойти наперекосяк? Им требовалось время. И меньше давления. Но загадка того давнего взрыва, файлы Гаса, рудник, их собственные секреты – все это превращало хрупкое начало этих новых отношений в скороварку с таймером, установленным на мгновенное закипание.
Он снова вспомнил следы на темной земле, и внезапно его осенило:
– Знаешь, у меня возникла идея. Ты помнишь траппера[12] Джо?
Она нахмурилась и натянула простыню выше на грудь.
– Ты имеешь в виду того старого отшельника, который жил далеко в глуши?
– Его самого. Он до сих пор живет в лесу, и если кто-то и может рассказать нам об этих следах, так это траппер Джо.
– Он чокнутый, Джет!
– Да, но его дар следопыта граничит с чудом – чем-то сверхъестественным, Мьюринн! В прошлом году он помог нашей поисково-спасательной команде найти двенадцатилетнего мальчика, который потерялся, отстав от семьи во время охоты. Мы целых три недели не могли отыскать его следов! Все уже опустили руки. Даже семья. И вдруг однажды ночью, словно тень из леса, появляется старый траппер Джо. Он просто идет в лес и берет след. И за два дня находит мальчонку. Живым.