ся вдоль дороги. Да и рынок – сильно сказано, так, пара прилавков, киоск с газетами, винно-водочный ларёк. Народа немного, пара бабулек с зеленью и яйцами, одна с красным пластмассовым тазом, полным пирогов – видимо, в ожидании, поезда. Станция находилась тут же – небольшой кирпичный домик, оштукатуренный и побеленный в грязно-оранжевый цвет. Вправо от станции – поле, поросшее травой, берёзовые околки, и дальше пихтач. С левой стороны фермы – точнее, то, что от них осталось: пустые корпуса с проваленной крышей, горы многолетнего, слежавшегося навоза, заросли крапивы вокруг. Крапива знатная, так и хотелось сказать – матёрая. Весна, только-только трава силу набирает, а крапива уже вымахала в человеческий рост, и густо – косить такую лучше не пробовать, коса точно не возьмёт. Вообще впечатление тяжёлое, почему-то вспомнился фильм «День триффидов». Потом прочёл книгу – сильная вещь, хоть я и не любитель фантастики, но проникся. Вот там то же самое – одинокая ферма и растения-людоеды вокруг неё.
Остановились, немного отъехав от прилавков в поле. Там, на свежей травке стоял голубой «опель», рядом два парня, которых я сначала принял за близнецов – широкие плечи, мощные ноги, бритые головы, сморщенные затылки, природа их будто под копирку кроила. Одеты в спортивные костюмы. Видно, что недешёвые, обувь тоже дорогая, найковская, правда, довольно поношенная. Старший, протягивая руку для приветствия, представился:
– Андрей. А этого клоуна Захаркой зовут. Близко подходить к нему опасно, потому что такой же сильный и такой же тупой.
– Да чё ты, поймали же! – отмахнулся необидчивый Захарка, больше похожий на шкаф, и, по-свойски обняв нашего сопровождающего, пожаловался:
– Санёк, щас поросёнка на базаре купили, на вертеле зажарить. Так, прикинь, эта сволочь сбежала!
– Какая сволочь? – вскинулся полицейский, видимо, в силу профессиональной привычки, приготовившись ловить сбежавшую «сволочь».
– Да поросёнок. Всем базаром ловили, – пояснил Андрей. – Ты за ним хорошо смотрел?
– А то! – ответил Захар и, обращаясь к нам, добавил: – Глаз с него не спускал, пока братан отлить ходил.
«Братан» недовольно поморщился. Внешность у него спортивная, но было видно, что парень он образованный и чуждый панибратства. «Пехота», – подумал я, глядя на них. Интересно, кто из подавшихся в коммерцию авторитетов нас ждёт? Про брата Наума, которого вскользь упомянул Санёк ещё по пути сюда, и сейчас вот Андрей, я слышал. На самом деле его звали Арсением Кандауровым. Серьёзный человек, большие деньги сделал на рыбной ловле. Говорят, у него помимо многочисленных рыболовецких бригад есть несколько личных хозяйств в крае и ещё рыбоперерабатывающий завод. А в лихие девяностые его имя гремело на весь Алтай, когда брат Наум был смотрящим за одним из районов города, кажется, под его началом была бригада квартирных воров. Откуда я это знаю? Не помню точно, но как-то попало мне в руки досье на него в связи со сделкой. Что-то там об отчуждении земли…
– Тащи его в машину, – Санёк прошёл к иномарке, открыл дверцу.
– Кого? – Ботаник нагнулся, поднял с земли пустой мешок.
– Вот сука, опять сбежал! Да вон он, к лесополосе чешет! – И Андрей, высказав всё, что он думает о Захаре, о поросёнке, и об их общих ближайших родственниках, кинулся за поросёнком.
– Пацаны, давай в машину! – не дожидаясь, пока Петро последует его совету, Захар запрыгнул в машину. Я нырнул на заднее сиденье, потеснив полицейского, и через мгновенье синий «опель» понёсся наперерез ретивому животному. Оглянулся – ботаник с потерянным видом топтался у болотохода. Когда машина поравнялась с беглецом, парень вывернул руль и надавил на газ. Раздался глухой удар, из-под колеса выскочил живой и невредимый поросёнок и, как ни в чём не бывало, не снижая скорости, понёсся дальше. Захар зажмурился, прошептав: «А кого тогда сбили?», но, наконец сообразив, кого именно, кроме поросёнка, он мог переехать, побледнел.
– Шалымов, Андрюха… ты жив? – негромко спросил он, открывая дверцу машины, однако ответа не последовало.
Выскочив из салона, «спортсмен» сначала замер, а потом кинулся к неподвижно лежащему напарнику – тот не шевелился и вообще не подавал никаких признаков жизни.
– Андрюха… ты, типа, это… не помирай, ладно? – прошептал бугай, переворачивая друга. – Ты жив, братан?
– Жив, твою мать, – простонал «братан», стирая с лица грязь и налипшие листья. – Дал бог двух свиней! Ты чё, боров, охренел совсем?
– Так я это, поросёнка хотел сбить! – отрапортовал недалёкий Захарка.
– А чё, я те на поросёнка похож? – Шалымов сел, потряс головой и вдруг заорал: – Чё вылупился – свинью догоняй!
– Где она?
– Вон, к лесу чешет. – И махнул рукой в сторону пихтача.
Захар кинулся следом, но к финишу пришёл вторым – поросёнок успел скрыться в густых зарослях. Парень немного постоял, отчаянно жестикулируя – видимо, матерился на чём свет стоит, потом как-то весь сник и поплёлся назад, к машине.
– Цирк уехал, клоуна забыли, – зло сказал Шалымов, доставая из кармана пачку сигарет. – Будешь? – предложил мне. Я не стал отказываться. Мы с Андреем закурили.
– Пацаны, мне тоже сигаретку можно? – с заднего сиденья подал голос Санёк. – Я что-то свои забыл.
– Обойдёшься, – грубо ответил Андрей. – Вы, менты, если деньгами отжать не можете, так хоть на куреве сэкономить стараетесь. Порода у вас такая. – И тут же, кивнув в сторону Захара, бодро шагающего по полю, сказал:
– С детства знаю его, а не меняется, зараза. Как был дебилом, так и остался. Спорим, сейчас он без приключений до нас не доберётся? О, смотри, ему в ботинок что-то попало. Ладно, поехали, подберём нашего дурачка. И потом, мяса надо будет купить. Блин, Кандауров сказал поросёнка, значит, вынь да положь, – он вздохнул, поворачивая ключ. «Опель» рванул вперёд. Захар нас, скорее всего, не видел – он упёрся руками в железную опору и приподнял ногу – потом, пока ехали назад, на рынок, всё плакался, что подошва протёрлась до дыр. Но это потом. А сейчас нашим глазам предстала картина: стоит «братишка» у опоры и трясётся.
– …Де-ебил… – простонал Андрей, выскакивая из машины. Он метнулся к багажнику и через мгновенье с битой в руках большими скачками нёсся к другу.
– Захар-ррр! – И едва ли не на бегу опустил биту на Захаркину руку, прилипшую к опоре высоковольтной линии.
– Сука, руки сломаешь! – взвыл «спасённый».
Он потряс кистями, поднимая с земли брошенную биту… Я улыбнулся, поудобнее устроился в автомобильном сиденье и приготовился наблюдать продолжение шоу.
– Если бы эти двое пошли работать клоунами, цирк бы много выиграл, – заметил я философски, заражаясь хорошим настроением, – рядом хохотал Санёк, повизгивая и похрюкивая, как тот поросёнок.
– Ой, не могу, – хрипел он, – щас лопну со смеху! Во кино, в натуре! А щас Захар взъярится и в ответку будет за Андрюхой бегать. Он… он так-к-кой… Ха… На кого ставишь?…
– На поросёнка, – усмехнулся я.
И действительно, Захар уже подобрал с земли биту и орал во всю мощь богатырских лёгких:
– Ты чё?! Чё, совсем?!!
– Захар, ты успокойся. Тихо только, тихо… Я еду – смотрю, ты у опоры стоишь, трясешься – думал, провод где оборвался, током тебя так шпарит, ну и помог, – объяснял Андрей, пускаясь наутёк.
– Ни фига себе, помог! – прорычал Захар и, с битой наперевес, кинулся за ним.
– Ладно, за удар бампером рассчитался – ты меня тоже нехило подкинул! – крикнул Андрей, отскакивая в сторону и останавливаясь. – Захар! Хорош, осади! – и подставил другу подножку – тот споткнулся, выронил биту и растянулся на рыхлой просёлочной дороге. Полицейский тоже с удовольствием наблюдал за сценой, но болел, кажется, за поросёнка. Впрочем, я тоже.
– Что делать будем? – смеясь, спросил он.
– В смысле? – уточнил Шалымов, садясь в машину.
– В смысле свинья эта поганая убегла, а Наум поросёнка ждёт. Деньги ещё есть или у меня, взяткобрателя, будете занимать? Не побрезгуете ментовскими бабками-то?
– Поехали в деревню, – предложил Захар, усаживаясь на переднее место, рядом с водителем.
– И чё? Денег-то на второго не хватит, – напомнил ему напарник.
– Мозги включи – сам же говорил, что охотой балуешься.
– Ну и? – Первый «спортсмен» озадаченно посмотрел на второго, не понимая, куда тот клонит.
– Ну, помнишь, как ты тогда на охоте похрюкал – кабанчик к тебе на поляну выбежал, как к папе родному? – напомнил ему Захар.
– Так то дикий был! – отмахнулся Андрей.
– Какая, на хрен, разница, всё равно свинья! – И Захар умолк, пытаясь стряхнуть мусор со спортивной куртки.
– Ладно, поехали!
Ругая на чём свет стоит бездорожье, парни вывернули к рынку. Видно, прошёл поезд или же бабульки управились с хозяйственными делами, но народу за прилавками прибавилось. И товара на этот раз было погуще. В основном консервы домашнего приготовления: банки с вареньем, огурцами – в общем, все, что можно найти в деревенском погребе после долгой зимы. Бабульки, обычно бдительные ко всем приезжим, сейчас лишь бросили взгляд в сторону «опеля», увлечённо обсуждая что-то своё, деревенское, но важное и невероятно интересное. Было видно, что всплёскивают руками и качают головами с неподдельным осуждением. Слышались отдельные вскрики: «Вот говорили, чтоб не женился на шалавой-та, так не послушал!»… «Да что творит, что творит, неуёмныя!»…
– И что делать будешь? – поинтересовался я.
– А что делать? – ответил Андрей, останавливая машину недалеко от рынка. – Ждать будем – вон сколько свиней в лужах нежится! Молись, чтобы какая-нибудь с поросятками мимо прошла.
К нам подошёл Петро, успевший где-то подхарчиться: в одной руке он держал пакетик с пирогами, а в другой – большой шмат хлеба с салом, в который то и дело вонзался зубами. Он пододвинул Санька, уселся рядом с ним и через минуту запах пирогов с ливером заполнил салон. Странно, но у меня почему-то совсем не было аппетита.
– О! Знатный хавчик! – тут же оживился Захарка. – А ну, давай мне пару!