Сергей Корзун: Кто заказывает фильм о Путине — раскройте!
Сергей Марков: Ну послушайте, есть какие-то… возникают там идеи, люди выходят с этой инициативой. Знаете, я думаю, что наверняка Путин сомневался: стоит, не стоит. Ну вот принял решение, может быть, по чьим-то просьбам: друзья, так сказать, какие-то просят лоббировать, может быть. Может быть, по политическим мотивам. Впереди же большие политические битвы. Все же понимают, что вот эта бойня на Украине, гражданская война развязана Западом с целью свержения Владимира Путина, законно избранного президента и очень популярного.
Россия, без сомнения, является значительно более демократическим государством, нежели Украина.
Сергей Корзун: Интересная мысль! Я от вас от первого, между прочим, слышу.
Сергей Марков: Да что вы! Это достаточно известный…
Сергей Корзун: То есть как с Украиной… свергнуть Путина…
Сергей Марков: Понимают же все прекрасно. Конечно, эта гражданская война, госпереворот, бойня — всё затеяно для организации подобного же госпереворота в России. Украина выступает просто жертвой… и из нее тренируют бультерьера, вы знаете, для того чтобы загрызть какого-то интеллигента, идущего по парку.
Сергей Корзун: Выращивали их поколениями. Выведение пород собак, в том числе бойцовых, оттуда издавна идет…
Сергей Марков: Ну да, тренированных. Мы все знаем всё это. Поэтому, конечно, впереди… Не скрывают же: бюджеты большие выделены, прямо говорят, для воздействия на парламентские выборы 16-го года, которые пройдут в декабре. Всё будет, так или иначе… вот эта политическая борьба ведется вокруг фигуры Владимира Путина.
Сергей Корзун: Тогда вопрос от Вовы Баранова… я продолжу: «Господин Марков, равен ли В.В. Путин России, больше ли он России, меньше ли он России, или Путин — это и есть Россия?»
Сергей Марков: Странные вопросы. Конечно, Путин значительно меньше России. Россия включает в себя 145 или 147 миллионов человек. Кроме того, Россия включает в себя огромные культурные, экономические богатства, которые произведены этими людьми. Кроме того, Россия включает в себя многие десятки поколений, тысячу веков, практически в глубь туда, и Россия, между прочим, включает в себя будущих людей, будущих граждан России, будущие свершения. Гагарин — это тоже Россия.
Сергей Корзун: А Путин в России — это что?
Сергей Марков: С моей точки зрения, кстати говоря, роль Путина в учебниках истории будущих будет примерно следующая: это человек, который сыграл очень важную роль в выведении России из очередной смуты. Российская история пережила несколько смут…
Сергей Корзун: Смута у нас закончилась, да? Временно хотя бы.
Сергей Марков: Смута, безусловно, закончилась.
Сергей Корзун: Началась когда? Чтобы просто понимать, о чем вы говорите, — в 91-м?
Сергей Марков: Смута примерно… в 91-м. Потому что смута связана не с политической борьбой, смута связана не с тем, что люди выходят на митинги и демонстрации — это не смута. Люди имеют право выходить на митинги и демонстрации. Политическая борьба — это норма для живой страны. Смута — это распад государственных институтов. Смута — это когда человек простой не гарантирован… его могут ограбить, отобрать его квартиру, собственность какую-то и так далее…
Сергей Корзун: Вы считаете, что это все кончилось? Есть свидетельства о том, что отжим собственности, квартир в период кризиса…
Сергей Марков: Не у простого человека. Простые люди более-менее сейчас… Это там миллионеры друг у друга отжимают… Они всегда в любой стране друг у друга отжимают. Речь идет о том, что простой человек, он сейчас не во власти банд, как это было в самом начале, середине 90-х годов, ну, отчасти это к концу даже осталось. Вот Владимир Путин прекратил очередную смуту. Другая смута была связана с революцией, которая свергла царя, потом, как мы знаем менялась власть несколько раз, гражданская война и так далее…
Путин сыграл очень важную роль в выведении России из очередной смуты.
Сергей Корзун: Ой, так далеко не будем заходить, лучше к утечке…
Сергей Марков: Не-не, это очень важно. Вот фигура Владимира Путина стоит в ряду людей, которые прекратили эту смуту, как до этого избранием Романовых тоже прекратилась очередная смута. Это его роль в истории. У него еще и следующая роль может быть. Вот одну роль он уже сыграл, он уже сделал огромное дело для страны. Теперь у него другая роль — выполнить функцию русского де Голля: вывести Россию из такого достаточно слабого состояния борьбы и грызни элит друг с другом, когда население тоже не очень может воздействовать, на самом деле, на ситуацию, и создать работающую эффективную модель современного государства и современную экономику.
Сергей Корзун: Де Голль ушел, когда проиграл референдум. Путин тоже уйдет, когда проиграет референдум?
Сергей Марков: А кто его знает? Я не знаю. Возможно, и так, кстати. Де Голль ушел достаточно неожиданно, проиграв при этом мелкий референдум.
Сергей Корзун: Вопрос доверия.
Сергей Марков: Это верно, но, вы знаете, бывает, колеблется немного народное доверие. Большинство специалистов считает, что де Голль ушел рановато. Ему нужно было еще немножко побыть у власти. Но, в принципе, большую историческую роль де Голь реализовал. Он создал современное высокоразвитое французское государство, экономику, и Франция вернулась в разряд великих мировых держав. И ему за это аплодисменты. Такая же сейчас историческая задача стоит перед Владимиром Путиным. Тогда наши американские коллеги не были против возвращения Франции в этот разряд великих держав, поскольку нужна была Франция, она была частью большой антикоммунистической коалиции. Сейчас Россия очевидно ведет себя независимым образом, и поэтому имперский центр силы пытается все сорвать и не дать Путину реализовать эту задачу, и те, кто сейчас выступает против Путина, большей частью эти люди являются марионетками имперской силы. У них колониальное сознание, антидемократическое сознание.
Сергей Корзун: Мысль понятна. (…) Давайте договорим чуть-чуть. Евгений из Пензы написал: «„Шарли“ тоже расстреляли, чтобы свергнуть Путина?»
Сергей Марков: Нет, «Шарли» расстреляли, чтобы… как бы… в рамках борьбы радикальных экстремистских кругов с обществом свободы и толерантности в Европе. Это достаточно очевидно.
Сергей Корзун: А почему реакция такая была в России, мягко говоря, неоднозначная?
Сергей Марков: Вы знаете, у нас другая модель взаимодействия… Я, кстати, уже неоднократно высказывал, что Франция будет вынуждена двигаться к российской модели, конечно, не признавая это традиционно. В чем наше отличие от французской <модели>? У нас есть, по сути дела, неформальный такой запрет на слишком радикальные высказывания и действия провокационные в отношении традиционных религий. Кстати сказать, это не только традиционные признанные православие, католицизм…
Сергей Корзун: Буддизм.
Сергей Марков: …и ислам, но это еще и различные основные деноминации протестантизма. Тоже, если кто-то будет сильно наезжать на протестантизм, тоже его здесь пригасят…
Сергей Корзун: Иудаизм не упомянули…
Сергей Марков: Извините, иудаизм — тоже. Без сомнения, пригасят. И кроме того, у нас есть еще закон о запрете оскорблений чувств верующих — это тоже часть этой модели. У нас запрещено совершать какие-то действия или высказывания, которые очевидно провоцируют миллионы людей на радикальный ответ. И вторая вещь, которая у нас тоже есть — на нее, может быть, менее обращали внимание, но она не менее важная: у нас государство не самоустраняется от происходящего в религиозных общинах. Проще сказать, государство участвует в выборах религиозных деятелей, зачастую неформально…
Сергей Корзун: То есть религия и государство у нас сливаются…
Сергей Марков: Да-да-да, но не сливаются полностью… они…
Сергей Корзун: Государство перестает быть светским, говоря языком Конституции или нет?
Сергей Марков: Оно сохраняет светский характер, но оно всё-таки как бы в какой-то мере переплетается с рядом ключевых конфессий, у которых есть миллионы приверженцев.
Сергей Корзун: Защиты чувств неверующих у нас не будет никогда, на ваш взгляд? Это для России исключено? Ведь защита чувств неверующих вывела французов, в частности, как элемент свободы слова, на улицы.
Сергей Марков: Вы знаете, я вообще считаю, что свобода высказываний, она тоже, безусловно, должна быть обеспечена, защищена, но это не свобода чувств неверующих. Мое лично мнение, что смеяться можно надо всем. Это безумно сумасшедшие люди, которые по поводу шуток… как бы перевозбуждаются и так далее. Это тоже нужно как-то нам отработать — и европейцы этим заняты — эту модель. Все-таки шутки позволены над любой вещью — издевательство, наверное, не позволено. Мы же понимаем, что есть граница, когда над товарищем компанией подшучиваем, либо, когда мы над ним издеваемся, тем самым оказывая на него психологическое давление, провоцируем и так далее. Вот эта разница, она в законе четко не очерчена.
Сергей Корзун: Кодифицировать сложно. То, что Ургант там порубал в капусту…
Сергей Марков: Совершенно верно. Вот такие вещи трудно зачастую сделать. Но мы должны уходить от идеи, что все возможно описать в законе. Это правовой идеализм, это не совсем так. У нас это во многом доминирует, потому что у нас два начальника юриста.
Сергей Корзун: Тогда нам суд нужен, если в законе не все прописано.