– Что? – с внезапно заколотившимся сердцем спросила Мэри.
– Можно предположить, – продолжил компаньон, – что если вы умрёте, то Понтер не будет скорбеть по вам так же глубоко, как по Класт, – не потому, что вас он любит меньше, а потому, что сможет убедить себя в том, что вы в каком-то виде продолжаете существовать.
Мэри ощутила, как всё её тело расслабилось и осело. Если бы рука Понтера не охватывала её вокруг пояса, она бы свалилась с его колен.
– О мой… бог… – пробормотала она. Её голова шла кругом; она не знала, что и подумать.
– Я не считаю, что Селган прав, – сказал Понтер, – но…
Мэри слабо кивнула:
– Но ты учёный, и это… – Она замолчала, задумалась; вера в загробную жизнь и правда может дать такого рода утешение. – И это в самом деле интересная гипотеза.
– Ка, – ответил Понтер.
И правда, ка.
Глава 20
Но сейчас пришло время возобновить наше путешествие, ибо именно эта любовь к путешествиям возвеличивает нас…
– Угадай что! – сказал Понтер Меге. – Сегодня мы отправляемся в путешествие! Мы полетим на вертолёте!
Мега сияла от радости.
– Мэре мне сказала! Ура!
В дни, когда Двое становятся Одним, междугороднее движение довольно активно; вертолёт между Салдаком и Кралдаком летает в эти дни на регулярной основе. Понтер, Мэри и Мега отправились к месту его посадки. У Понтера была с собой кожаная сумка, и так как он нёс ещё и Мегу на плечах, Мэри предложила понести багаж.
Вертолёт был красновато-коричневого цвета с цилиндрическим корпусом; Мэри он напомнил гигантскую банку «Доктора Пеппера». Внутри оказалось неожиданно просторно, и Мэри с Понтером расселись на широченных мягких креслах лицом друг к другу. Мега устроилась на кресле рядом с Понтером и сразу прилипла к окну, глядя на уходящую вниз землю.
Салон был отлично звукоизолирован; Мэри редко летала на вертолётах, но каждый раз у неё от шума болела голова.
– У меня для тебя подарок, – сказал Понтер Меге. Он открыл сумку и вытащил из неё сложную деревянную игрушку.
Мега завизжала от восторга:
– Спасибо, папа!
– Я и тебя не забыл, – сказал он, улыбаясь Мэри. Он снова запустил руку в сумку и выудил из неё экземпляр «Глоб энд Мейл», канадской центральной газеты.
– Где ты её раздобыл? – Мэри широко раскрыла глаза от удивления.
– В лаборатории квантовых вычислений. Попросил одного из глексенов принести мне её с той стороны.
Мэри была потрясена и польщена. Здесь она редко вспоминала о мире, в котором родилась, но будет неплохо наверстать – и она правда соскучилась по Дилберту[44]. Мэри развернула газету. Первая страница сообщала о крушении поезда под Ванкувером; об очередном обострении конфликта между Индией и Пакистаном; о том, что министр финансов представил парламенту проект нового бюджета.
Она перевернула страницу – газета издала громкое шуршание – и…
– О господи, – сказала Мэри.
– Что случилось? – спросил Понтер.
Мэри порадовалась тому, что сидит.
– Папа Римский умер, – тихо сказала она. По-видимому, это произошло несколько дней назад, иначе новость была бы на первой странице.
– Кто?
– Лидер моей системы верований. Он умер.
– Мои соболезнования, – сказала Понтер. – И что теперь будет? Какой-то кризис или что?
Мэри покачала головой:
– Да нет… не в том смысле. Я тебе говорила, что нынешний Папа стар и дряхл. Уже довольно давно было понятно, что дни его сочтены. – Мэри разленилась и перестала избегать фразеологизмов в речи – ведь Бандра знала их так много, но сейчас она заметила недоумение на лице Понтера. – Что он скоро умрёт, – пояснила она.
– Ты с ним встречалась?
– С Папой? – удивилась Мэри. – Нет. Нет, с Папой встречаются лично только всякие знаменитости. – Она взглянула на Понтера. – У тебя бы было гораздо больше шансов.
– Я… я не знаю, что бы я мог сказать религиозному лидеру.
– Он был больше, чем просто лидер. В католицизме Папа считается посредником между человечеством и Богом.
Мега оторвалась от пейзажа за окном и решила взобраться к Понтеру на колени. Он помог ей.
– Ты хочешь сказать, что Папа общается с Богом?
– Якобы.
Понтер едва заметно качнул головой:
Мэри заставила себя улыбнуться.
– Я знаю, ты не веришь, что это возможно.
– Тогда не будем об этом говорить. Но… ты выглядишь искренне огорчённой. И при этом ты не была знакома с Папой, никогда не встречалась с ним, и, по твоим словам, его смерть не означает кризисной ситуации для твоей системы верований. – Понтер говорил тихо, так что Мега не обращала на его слова внимания. Однако перевод Кристины звучал в кохлеарных имплантах с нормальной громкостью.
– Это просто потрясение, – сказала Мэри. – И ещё… э-э…
– Да?
Мэри шумно выдохнула:
– Новый Папа может изменить политику Церкви по фундаментальным вопросам.
Понтер моргнул:
– Например?
– Римско-католическая церковь… В общем, многие люди считают, что она не идёт в ногу со временем. Ты в курсе, что она не разрешает аборты и разводы – расторжение брака. Но она также запрещает духовенству заниматься сексом.
– Почему? – Сидящая рядом с Понтером Мега увлечённо глядела в окно.
– Ну, предполагается, что половая жизнь мешает им выполнять свои духовные обязанности, – сказала Мэри. – Но большинство других религий не требуют целибата от своих служителей, и многие католики думают, что он приносит больше вреда, чем пользы.
– Вреда? Мы иногда говорим подросткам, чтобы не воздерживались, а то переполнятся и лопнут, но это, разумеется, просто шутка. Какой вред может нанести воздержание?
Мэри смотрела в сторону.
– Известно, что священники – члены духовенства – занимаются… – Она закрыла глаза и начала снова: – Понимаешь, это лишь очень малая часть духовенства. Большинство священников – люди честные и добрые. Однако среди них встречаются и такие, которые… в общем, которые делают это с детьми.
– Делают что? – не понял Понтер.
– Занимаются сексом. У нас это называется «растление малолетних».
Понтер взглянул на Мегу; она, похоже, не обращала на разговор взрослых ни малейшего внимания.
– Кого у вас считают «малолетними»?
– Маленьких мальчиков и девочек, трёх-четырёх лет и больше.
– В таком случае хорошо, что священникам положен целибат. Генетическая предрасположенность к такому занятию должна быстро угаснуть.
– Хотелось бы верить, – сказала Мэри, потом пожала плечами: – Может быть, вы и правда правы, стерилизуя не только преступника, но и тех, у кого с ним по крайней мере половина общих генов. Потому что растление малолетних приобретает среди духовенства масштабы эпидемии. – Она подняла «Глоб». – По крайней мере, так кажется, когда читаешь газеты.
– Я не умею читать, – сказал Понтер, – хотя надеюсь научиться. Но я иногда смотрю ваши новости по телевизору и слушаю их по радио. И там периодически звучат вопросы типа: «Когда же мы узнаем о тёмных сторонах неандертальской цивилизации? Ведь наверняка и у них есть какие-то плохие качества». Но, Мэре, я тебе говорю, – Кристина могла бы заменять в переводе «Мэре» на «Мэри», но не делала этого, – у нас нет ничего подобного вашим «растлителям малолетних», вашим загрязнителям природы, вашим изготовителям и взрывателям бомб, вашему рабству и терроризму. Мы ничего не скрываем, и всё же ваш народ продолжает верить, что у нас должно быть что-то настолько же отвратительное. Я не знаю, связано ли это как-то с вашей религией, но эти явления очень схожи: ваши люди считают, что некоторое количество зла неизбежно. Но это не так. Если от контакта между нашими мирами будет какая-то польза, то по крайней мере в осознании этого факта.
– Может, ты и прав, – сказала Мэри. – Но знаешь, мы иногда всё же меняемся к лучшему. И в этом новый Папа может сильно помочь.
– Папа, смотри! – воскликнула Мега, показывая в окно. – Другой вертолёт!
Понтер наклонил голову к окну.
– Ага, – ответил он и погладил дочь по голове. – Ты же знаешь – многим людям приходится ехать далеко, чтобы встретиться со своими любимыми, когда Двое становятся Одним.
Мэри подождала, пока Мега снова уставится в окно.
– Очень многое, – продолжила она, – зависит от того, как Папа решит действовать – или, в соответствии с моими верованиями, что ему подскажет Бог. Последний Папа был не слишком эффективен в деле решения проблемы развращения малолетних служителями Церкви. Но новый Папа мог бы её решить. И он мог бы положить конец целибату священников. Мог бы смягчить политику в отношении абортов. Мог бы признать гомосексуалистов.
– Как это – признать? Они у вас выглядят по-другому?
– Нет, в том смысле, что Церковь считает однополые отношения грехом. Но новый Папа может что-то изменить в этом и многих других вопросах.
– А что ты сама о них думаешь?
– Я? – сказала Мэри. – Ну я за выбор – за то, чтобы женщина имела право решать, хочет она прервать беременность или нет. Я ничего не имею против гомосексуалистов. Я не думаю, что священников следует заставлять хранить целибат. И, уж конечно, я не считаю, что брак должно быть очень непросто расторгнуть. Понятное дело, этот вопрос сейчас для меня самый важный: мы с Кольмом согласились на аннуляцию – это, в сущности, означает заявить перед Церковью и Богом, что нашего брака никогда не было, так что его можно вымарать из регистрационных книг. Теперь же… – Она помолчала, затем продолжила: – Теперь же, я думаю, нам следует немного подождать и посмотреть, что будет делать новый Папа. Если он позволит католикам разводиться, оставаясь в лоне Церкви, я стану гораздо счастливее.
Незнакомый неандерталец склонился над ними:
– Мы начинаем снижение. Пожалуйста, пристегните вашу дочь.
Для поездки к обнаруженному Хаком месту Понтер вызвал транспортный куб. Водитель-мужчина поначалу, похоже, ехать туда не хотел – хижина находилась довольно далеко от Окраины Кралдака, – но Понтер в конце концов его уговорил. Куб полетел над обнажениями коренных пород, лавируя между рощицами деревьев и срезая напрямик через небольшие озерца, к указанному месту.