Корнелиус поднял руку: в ней был зажат кожаный бумажник.
– Забыл на столе бумажник. Вернулся забрать.
Внезапно Мэри осенило. Другой генетик. Тот, кому Джок поручил закодировать это… это зло. Это был Корнелиус. Кто же ещё?
– Что ты делаешь в кабинете Джока? – спросил Корнелиус.
От дверей Корнелиус не мог видеть монитор.
– Ничего. Просто искала книгу.
– Э-э… – сказал Раскин. – Мэри, я…
– Ты нашёл свой бумажник. Убирайся.
– Мэри, я просто…
У Мэри вдруг резко заболел живот.
– Луиза наверху. Я закричу.
Корнелиус стоял в дверях с выражением усталости на лице.
– Я просто хотел попросить прощения…
– Убирайся! Убирайся ко всем чертям!
Корнелиус секунду помедлил, потом развернулся. Мэри услышала, как его шаги удаляются по коридору, потом – как открывается и закрывается тяжёлая дверь особняка.
В глазах у неё двоилось, к горлу подступала тошнота. Она сделала глубокий вдох, потом ещё один, пытаясь успокоиться. Её руки покрылись пóтом, во рту появился кислый привкус. Чёрт, чёрт, чёрт!..
Сцена изнасилования снова встала у неё перед глазами, да так живо, как не случалось уже давно. Холодные голубые глаза Корнелиуса Раскина, видимые из-под чёрной лыжной маски, сигаретный смрад в его дыхании, руки, прижимающие её к бетонной стене.
Чёрт побери Корнелиуса Раскина.
Чёрт побери Джока Кригера.
Гори они оба в аду.
Гори все мужчины в аду.
Только мужчины могли изобрести что-то вроде этого вируса. Только мужчины могут быть такими ужасными и кошмарными.
Мэри фыркнула. Она даже слов подходящих подобрать не может для описания этого зла. «Ужасный» дискредитировано Великим и Ужасным Гудвином, а за «кошмарным» обычно следует «сон», словно подобное зло может существовать лишь вне привычной реальности.
Зло всегда ассоциировалось у неё с этим миром, с миром Чингисхана, и Гитлера, и Пол Пота, и Пола Бернардо[60], и Усамы Бен Ладена.
И Джока Кригера.
И Корнелиуса Раскина.
Мир людей.
Нет, не просто людей. Особого вида людей. Самцов Homo sapiens.
Мэри глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Не все мужчины злы. Она это знала. Хорошо знала. Был ведь ещё и папа, и её братья, и Рубен Монтего, и отец Калдикотт, и отец Бельфонтэн.
И Фил Донахью[61], и Пьер Трудо[62], и Ральф Нейдер[63], и Билл Кросби[64].
И Далай-лама, и Махатма Ганди, и Мартин Лютер Кинг-младший.
Сострадательные, достойные восхищения люди. Да, среди них есть некоторые…
Мэри не имела понятия, как на уровне генетики отличить доброго человека от злого, мечтателя от психопата. Но один несомненный генетический маркер мужского насилия существует – Y-хромосома. Да, не каждый, имеющий Y-хромосому, – злой человек; на самом деле подавляющее большинство не такое. Но каждый злой мужчина по определению имеет Y-хромосому, самую короткую из всех хромосом Homo sapiens, но оказывающую наибольшее влияние на его психологию.
И историю.
И безопасность женщин и детей.
У Корнелиуса Раскина есть Y.
И у Джока Кригера.
Y.
Почему?
Нет. Нет, это уже слишком. Игра в Бога и правда дурно пахнет.
Но она может сделать это. О, ей и не приснится выпустить подобное на свободу здесь, в этом мире. Она не убийца – уж до такой-то степени Мэри была уверена в своих моральных принципах, потому что человек, которого она ненавидела больше всего в жизни, – это Корнелиус Раскин, и когда Понтер предложил его убить, Мэри заставила его пообещать, что он этого не сделает.
И, вопреки предположению Адекора, Мэри была уверена, что Джок Кригер не собирался выпускать Wipeout на этой версии Земли. Его, без сомнения, предполагалось доставить на другую Землю, в мир неандертальцев – словно змея в Эдемский сад.
Конечно, если всё пройдёт, как запланировано, если ей удастся остановить Джока, то никакой вирус к неандертальцам не попадёт.
Но если всё же попадёт – то это, будем надеяться, будет Мэрин «Сёрфер Джо», либо в той форме, которую она только что сохранила, – совершенно безвредной, либо…
Либо…
Либо она могла бы изменить его более радикально и сделать так, чтобы первоначальный замысел всё же выполнялся бы, но только тогда, когда…
Это было просто. Так просто.
Версия вируса, которая принимается за работу только тогда, когда клетка, в которую он попал, не принадлежит неандертальцу и содержит Y-хромосому.
Тогда и только тогда…
Мэри задумалась. Модифицированный «Cёрфер Джо».
«Марк II» – как новый Папа, делающий ещё один шаг вперёд.
Она тряхнула головой. Это безумие. Грех.
А если нет? Она бы защитила целый мир от самцов Homo sapiens. В конце концов, если она и те палеоантропологи, что разделяют её точку зрения, правы, то это самцы Homo sapiens – охотники клана, а не собирательницы и не женщины, – те, кто истреблял своих дальних родичей с покатым лбом и валиком над бровями, пока ни одного из них не осталось.
И теперь, пользуясь инструментами XXI века и технологиями, позаимствованными у самих барастов, самец Homo sapiens готовится снова сделать то, что его далёкие предки уже однажды сделали.
Мэри смотрела в экран компьютера Джока.
Ведь это так просто. Проще простого. Логическое дерево уже имеется. Ей оставалось лишь изменить проверяемые условия и логические переходы.
Тестирование на присутствие Y-хромосомы организовать легко: достаточно взять из базы данных проекта «Геном человека» ген, который встречается только в этой хромосоме. Мэри поискала на столе Джока ручку и бумагу и от руки набросала логическую схему на жёлтом разлинованном листе:
Шаг 1. Присутствует Y-хромосома?
Если да, то это мужчина: к Шагу 2
Если нет, прервать (это не мужчина)
Шаг 2: Ген альфа найден рядом с теломером?
Если да, прервать (это неандерталец)
Если нет, это, вероятно, глексен: к Шагу 3
Шаг 3: Ген бета найден рядом с теломером?
Если да, прервать (не бывает у глексена)
Если нет, это точно глексен: к Шагу 4
Мэри просматривала написанное снова и снова и не видела изъяна. Эта логика не может войти в бесконечный цикл, и она делала не одну, а две проверки, чтобы убедиться, что речь идёт именно о самце Homo sapiens, а не Homo neanderthalensis.
Конечно, всё это чистая теория – Джока наверняка остановят прежде, чем он выпустит вирус. Его модификация – лишь мера предосторожности на случай, если его всё-таки каким-то образом протащат на ту сторону.
Мэри покачала головой и посмотрела на часы. Уже было хорошо за полночь – начался новый день.
Она должна пойти домой. Вирус Джока разряжен; он никому ничего не сделает, если только он уже не воспользовался кодонатором для изготовления вирусных молекул – Мэри всем сердцем надеялась, что нет. «Cёрфер Джо» не причинит никому вреда. Собственно, именно этого она с самого начала и хотела.
Это всё, что следовало сделать.
И всё же…
И всё же.
Никто не пострадает. Она найдёт способ распространить информацию, сделать так, чтобы каждый на этой земле знал: мужчинам-глексенам нельзя посещать мир неандертальцев. Барастовская технология калибруемых лазеров не даст «Cёрферу Джо» проникнуть через портал обратно в этот мир. Глексенские мужчины – и безвредное большинство, и ужасное вредоносное меньшинство – будут в безопасности, если оставят мир Понтера в покое.
Мэри сделала глубокий вдох и медленно выдохнула:
Она сложила руки на коленях и сцепила пальцы; на безымянном пальце левой всё ещё виднелся бледный след там, где раньше она носила кольцо.
Мэри Воган думала, и думала, и думала.
И, наконец, расцепила пальцы.
А затем сделала единственную вещь, которую должна была сделать.
Глава 38
И хотя когда-нибудь мы, возможно, посетим и Даргал – этим именем неандертальцы называют Красную планету в своём мире, где она светит над континентами Дуркану, Подлар, Ранеласс, Эвсой, Галасой и Налкану, – мы оставим ту версию Марса такой, какой её нашли. Как и во многих других случаях в той новой эре, в которую мы сейчас вступаем, мы сможем и яичницу съесть, и яйцо не разбить…
Мэри Воган резко села на своей постели в Бристоль-Харбор, внезапно пробудившись.
Когда будет – как вы это называете? Двое становятся Одним? Когда это будет в следующий раз? Джок спрашивал об этом вчера. Мэри была слишком расстроена ухудшением состояния Лонвеса и отъездом Понтера, чтобы обратить внимание, но сейчас её стукнуло так, что она проснулась: зачем Джоку была нужна эта информация.
Ведь это идеальное время для того, чтобы выпустить вирус. Когда жители обоих полов собираются в Центре, можно заразить сразу всё население – по крайней мере, население Салдака. И разумеется, когда Двое становятся Одним, количество людей, путешествующих из города в город, наибольшее – легче разносить заразу.
Четырёхдневный праздник начнётся послезавтра. Что означает, что до тех пор Джок не станет ничего предпринимать. Что означает, что Мэри должна что-то предпринять до послезавтра.
Она подняла глаза к потолку, чтобы посмотреть, которой час, – но она была здесь, а не там, и здесь, на потолке её жилища, ничего не было. Она повернулась к цифровому будильнику на ночном столике: красные светящиеся цифры показывали 5:04. Мэри нашарила кнопку включения настольной лампы, потом нашла свой телефон и позвонила по домашнему номеру Луизы Бенуа в Рочестере.
– Алло? – произнёс сонный голос после нескольких гудков.
– Луиза, это Мэри. Послушай – Двое станут Одним послезавтра. Я уверена, что Джок собирается выпустить вирус именно в этот день.