– Алло?
– Здравствуйте, Мэри, – сказал женский голос с пакистанским акцентом. – Это Кейсер Ремтулла из Йоркского.
– О боже, Кейсер! Здравствуйте! Как вы?
– У меня всё хорошо. Но я с не слишком весёлыми новостями. Вы помните Корнелиуса Раскина?
У Мэри внутри что-то болезненно сжалось.
– Конечно.
– Мне очень жаль, что приходится сообщать вам эту новость, но он недавно скончался.
Мэри удивлённо вскинула брови:
– Правда? Но он ведь был ещё молодой…
– Тридцать пять, как мне сказали.
– Что случилось?
– Был пожар, и… – Она замолчала, и Мэри услышала, как она с трудом сглатывает слюну. – И от него, по-видимому, мало что осталось.
Мэри безуспешно пыталась найти подходящий ответ. В конце концов с её губ сорвалось лишь краткое «ох…».
– Вы не хотели бы… не хотите приехать на поминальную службу? Она будет в пятницу здесь, в Торонто.
Об этом Мэри не надо было даже задумываться.
– Нет. Нет, я ведь его почти не знала, – сказала она. Я его совершенно не знала.
– Да, хорошо, я понимаю, – сказала Кейсер. – Просто подумала, что нужно вам рассказать.
Мэри хотелось сказать Кейсер, что она теперь может спать спокойно – теперь, когда человек, изнасиловавший её – их обеих, – мёртв, однако…
Однако предполагалось, что Мэри вообще не знает о том, что Кейсер изнасиловали. Её мысли путались. Однажды она найдёт способ сделать так, чтобы Кейсер узнала.
– Спасибо за звонок. Простите, что ни приеду.
Они попрощались, и Мэри осторожно положила трубку. Бандра вернула шезлонг в вертикальное положение.
– Кто это был?
Мэри подошла к Бандре и протянула к ней руки, чтобы помочь встать. Потом она притянула её ближе к себе.
– С тобой всё в порядке? – спросила Бандра.
Мэри крепко её обняла.
– Всё хорошо, – сказала она.
– Ты плачешь, – сказала Бандра. Она не видела Мэриного лица, которое та прижимала к её плечу; должно быть, слёзы промочили ткань.
– Не волнуйся, – глухо сказала Мэри. – Просто обними меня.
И Бандра так и сделала.
Глава 44
Мои дорогие люди, дорогие Homo sapiens, мы продолжим наше большое путешествие, продолжим наш чудесный поиск, продолжим наш путь вперёд и ввысь. Это наша история, и это наше будущее. И мы не остановимся, не запнёмся, не сдадимся, пока не достигнем самых дальних звёзд.
Понтер и Адекор много времени проводили в штаб-квартире ООН, консультируя комитет, который пытался решить, следует ли продолжать строительство нового, постоянного портала между комплексом ООН и соответствующим местом острова Данкат. В конце концов, доказывали некоторые, если мужчины не смогут им пользоваться, то проект следует закрыть. Луиза Бенуа также была включена в этот комитет.
В Лаврентийском университете, разумеется, начались рождественские каникулы – это означало, что Мэри и Бандра не были привязаны к Садбери. Они решили слетать в Нью-Йорк, чтобы встретить Новый год с Луизой, Понтером и Адекором на Таймс-сквер.
– Это невероятно! – говорила Бандра, почти крича, чтобы её было слышно за шумом толпы. – Сколько здесь народу?
– Обычно собирается где-то полмиллиона.
Бандра огляделась вокруг.
– Полмиллиона! Я не думаю, чтобы полмиллиона барастов вообще хоть когда-нибудь собирались вместе.
– Так почему вы празднуете Новый год именно в этот день? – спросил Понтер. – Это не солнцестояние и не равноденствие.
– Хм, – сказала Луиза. – Если честно, я не знаю. Мэри?
Мэри покачала головой:
– Без понятия. – Она заглянула Луизе в глаза и попыталась изобразить её квебекский акцент, перекрикивая при этом гомон толпы: – Но любой день подходит, чтоб устроить фи-и-есту! – Нет, улыбку на её лице увидеть пока не удастся: ещё слишком рано.
– Так что же будет сегодня вечером? – спросил Адекор.
Всё вокруг было залито неоновыми огнями.
– Видите вон то здание? – спросила Мэри, указывая рукой:
Адекор и Понтер кивнули.
– Когда-то там располагалась главная редакция газеты «Нью-Йорк таймс» – вот почему это место зовётся Таймс-сквер. Так вот, видите флагшток на самом верху? Его высота более двадцати трех метров. Огромный шар весом в четыреста пятьдесят три килограмма начнёт спускаться по этому флагштоку ровно в 23:59, и ему понадобится ровно шестьдесят секунд, чтобы достичь нижней точки. Когда это произойдёт, это будет знаком начала нового года, и начнётся грандиозное шоу фейерверков. – У Мэри была в руках сумка; все присутствующие получили такие в подарок от Департамента содействия бизнесу Таймс-сквер. – Когда шар коснётся нижней точки, полагается расцеловать тех, кого вы любите, и крикнуть: «С Новым годом!». Но вам ещё надо будет подбросить в воздух содержимое ваших сумок. Они наполнены маленькими кусочками бумаги, которые называются конфетти.
Адекор покачал головой:
– Сложный ритуал.
– Звучит восхитительно! – сказала Бандра. – Я думаю… Изумление! Изумление!
– Что? – не поняла Мэри.
Бандра показала куда-то ей за спину.
– Это мы!
Мэри повернулась. Один из гигантских телеэкранов показывал Бандру и Мэри. На глазах у Мэри – это и правда было захватывающее зрелище – камера переместилась влево и показала Понтера и Адекора. Впрочем, через несколько секунд на экране появился мэр Нью-Йорка, машущий толпе. Мэри снова повернулась к остальным.
– Наше присутствие не прошло незамеченным, – сказала она, улыбаясь.
Понтер рассмеялся:
– О, мы к этому уже привыкли.
– Вы приходите сюда каждый год? – спросил Адекор.
С неба падал негустой снег, и дыхание Мэри было ясно видно в холодном воздухе.
– Я? Я никогда здесь не была, но я каждый год смотрю эту церемонию по телевизору вместе с примерно 300 миллионами других людей по всему миру. Это уже традиция.
– Который сейчас час? – спросил Понтер.
Мэри глянула на часы; неонового света вокруг было достаточно, чтобы рассмотреть стрелки.
– Ещё только 23:30, – сказала она.
– О-о-о! – сказала Бандра, снова указывая на экран. – Теперь очередь Лу!
На этот раз гигантский экран показывал крупным планом прекрасное лицо Луизы и то, как она очаровательно улыбается, заметив своё лицо в трансляции. Раздались одобрительные крики десятка тысяч мужских голосов. Что же, Памела Андерсон тоже начинала с появления на джамботроне…[69]
Изображение сменилось, и в кадре появился Дик Кларк[70] в чёрном шёлковом пиджаке, стоящий на широком помосте, окружённом сотнями розовых и прозрачных воздушных шаров.
– Здравствуй, мир! – крикнул он и потом, словно поправляя себя, с идеальной белозубой улыбкой: – Здравствуйте, миры!
Толпа взорвалась криками. Мэри начала хлопать в ладоши одетыми в варежки руками:
– И снова добро пожаловать на Рок-н-рольный новогодний бал Дика Кларка!
Снова крики. Повсюду вокруг них люди махали маленькими американскими флажками, которые раздавали вместе с сумками с конфетти.
– Это был потрясающий год, – сказал Кларк. – Год, в котором мы встретились с нашими давно потерянными братьями, неандертальцами. – На экране крупным планом появился Понтер, которому потребовалась секунда, чтобы определить место, откуда его снимают, и помахать прямо в камеру – лицевая панель Хака ярко блестела в неоновой радуге.
Толпа начала скандировать: «Пон-тер! Пон-тер! Пон-тер!»
Мэри чувствовала, что вот-вот лопнет от гордости. Дик Кларк, однако, повёл свою речь дальше:
– Сегодня ночью наряду с известнейшими музыкальными коллективами нашего мира Крек Доналт исполнит своё величайшее произведение «Двое становятся Одним» – прямая трансляция из нашей студии в Голливуде. Но прямо сейчас мы… сэр, сэр, простите, но вы должны уйти.
Мэри растерянно смотрела на гигантский экран. Кларк был на помосте один.
– Простите, сэр, но мы в эфире, – произнёс Кларк, обращаясь к пустому месту. Потом он повернулся и крикнул: – Мэтт, мы можем вывести отсюда этого клоуна?
По толпе пробежал ропот. Какую бы шутку ни пытался отколоть Кларк, она явно не сработала. Даже Бандра склонилась к Мэри и сказала:
– Похоже, он облажался…
Внезапно стоявший до тех пор спиной к ним мужчина развернулся – непростое дело, если принять во внимание, что люди стояли, как поленья в поленнице. Глядя прямо на Понтера, он сказал:
– Господи, это ты! Это ты!
Понтер вежливо улыбнулся:
– Да, я…
Но мужчина, выпучив глаза, оттолкнул Понтера в сторону и снова сказал:
– Это ты! Это ты! – Похоже, он был решительно настроен идти прямиком сквозь толпу, и толпа по большей части расступалась перед ним.
– Иисусе! – вскричала женщина рядом с Бандрой, но Мэри не заметила, что могло её так расстроить. Она повернулась посмотреть на мужчину, который прошёл мимо Понтера, и, к своему изумлению, обнаружила, что тот опускается на колени.
Из громкоговорителей снова донёсся голос Дика Кларка; в нём слышалась паника:
– Я не могу это сделать, пока он здесь!
Мэри ощутила, как вдруг резко пересохло в горле. Она протянула левую руку, пытаясь опереться на что-нибудь, чтобы не упасть. Бандра схватила её за руку:
– Мэре, с тобой всё хорошо?
Мэри заставила себя коротко кивнуть.
– Иисусе! – снова закричала женщина.
Но Мэри покачала головой:
– Нет, – сказала она едва слышно.
Нет, то был не Иисус.
То была Мария.
Пресвятая Дева Мария!
– Понтер, – позвала Мэри дрожащим голосом. – Понтер, ты видишь её? Ты видишь её?
– Кого? – спросил Понтер.
– Она прямо здесь, – сказала Мэри, показывая, – и тут же отдёрнула руку и перекрестилась. – Она прямо здесь!
– Мэре, здесь полмиллиона человек…
– Но она светится… – тихо сказала Мэри.
Понтер повернулся к Луизе, и Мэри заставила себя на секунду взглянуть в том направлении. Луизины карие глаза округлились, и она шептала что-то снова и снова, слишком тихо, чтобы Мэри могла услышать, но губы складывались в «