Мне этого не хватает. И не важно, будь это драма, телесериал или реальная жизнь, я попросту больше не могла придумывать оправдания, чтобы не выходить с ней на связь. Я слишком долго откладывала это. Откладывала ее. Я открываю электронную почту и, написав и стерев как минимум десять строчек, останавливаюсь на варианте из всего семи слов:
Дорогая Стеф,
Привет. Нам надо поговорить.
Завтра все зависит от нее. Я нажимаю кнопку «Отправить» и убираю телефон в карман джинсовки, заметив, как Спенсер помогает жене подняться с грядки. Они идут в мою сторону, а не к кухонной двери, как обычно.
– Хороший улов? – спрашиваю я, когда пара садится на оставшиеся два кресла.
– Сад прекрасно растет. Достаточно, чтобы на следующей неделе получились неплохие салаты. – Кейт встряхивает корзину, прежде чем поставить ее на траву. – Что касается других новостей, Полли сегодня подала заявление. Она отработает две недели и уйдет.
Я вовсе не удивлена своей вспышке радости; такая новость как раз кстати после разговора с Пили.
– Она не увольняется, – поправляет Спенсер. – Это временно. У матери Полли проблемы с сердцем. Ее сиделке предстоит операция на колено, и она берет отпуск до августа. Ее мать отказывается от помощи дежурной медсестры. Она такая упрямая. У Полли нет выбора, кроме как самой заботиться о ней. Мы пока подыщем ей замену. Раз уж ты работала с ней, мы решили, ты захочешь знать.
Прекрасная кухня «Совы» мелькает у меня перед глазами. Пустое пространство, никакой красной папки, и Полли не будет стоять над душой, не давая мне развернуться?
– Не нужно искать ей замену. Я сама без проблем со всем справлюсь. И Полли вовсе не обязательно отрабатывать эти две недели.
Спенс склоняет голову набок.
– Что ж, хорошо. Ты определенно способная.
– Способная, да, но ты вряд ли захочешь принимать на себя весь объем работы, – добавляет Кейт. – Ты ведь здесь не Золушка, чтобы работать целый день, не имея свободного времени на развлечения.
Я пялюсь на свои руки, замечая ожоги от невнимательности и постоянно сухую кожу от вечного обилия муки. Но как по мне, это прекрасно. Кухня всегда была тем замком из сказки, о котором я мечтала.
– Пожалуйста. Я этого хочу.
Кейт тихо советуется со Спенсером. Кивает.
– Хорошо, но при одном условии. Ты готовишь завтраки и выпечку, но я буду готовить и накрывать на стол к послеполуденному чаю, как это делает Полли. А ты в это время сможешь гулять.
– Договорились, – говорю я, затем наконец озвучиваю свое желание. – Знаю, это традиционная британская гостиница, но вы не против, если я начну добавлять кубинский хлеб и выпечку в меню?
Спенсер отвечает:
– Мы не против того, чтобы ты добавила немного разнообразия. Давай, посмотрим, как пойдет?
Они уходят, оставив мне больше, чем новую работу. Мысли об Андре и Алексе на песочке Саут-Бич снова разрастаются во мне, как овощи в саду моего дяди. На этот раз я не могу их отогнать. Возможно, я приврала Пили. Совсем слегка. Ничего не нормально. И я хочу знать – наблюдала ли Алекса за нами в компании все те годы? Наблюдала ли она, как Андре целует меня, а его рука скользит по моему обнаженному бедру, пока мы лежим у его бассейна? Ждала ли она все это время и скользят ли теперь его руки по ее коже, смазывая солнцезащитным кремом и игриво оттягивая лямку купальника между лопатками?
Стефани всегда говорила об эмоциональных крючках – маленьких травмах и воспоминаниях, которые причиняют тебе боль каждый раз.
Андре уже с кем-то встречается? Вот мой крючок.
Глава 13
Орион должен прийти через пятнадцать минут, чтобы мы вместе пошли на концерт Джулс, а я играю в гляделки со своим шкафом. Пока что я выигрываю. Но это не означает, что я уже одета. Вдобавок к моей привычной прокрастинации сложно сконцентрироваться на выборе одежды, когда твой разум сам похож на шкаф. Мысли висят на вешалках в виде изображений старых друзей, новостей о бывших бойфрендах, пляжах и неотвеченных вопросах.
Рецепт для расставания
Секреты из кухни Лайлы Рейес
Ингредиенты:
Кубинка – 1 шт.;
Кубинец – 1 шт.;
Выпускное платье цвета шампанского – 1 шт.;
Сандалии с завязками – 1 пара;
Золотистый клатч – 1 шт.;
Лучшая подруга – 1 шт.;
Сестра – 1 шт.;
Мука;
Вода;
Дрожжи;
Сахар;
Соль;
Топленый жир.
Способ приготовления:
Слушайте – потрясенно – как парень, с которым вы встречались три года, говорит вам, что он уходит, но не потому, что не любит вас. Он просто не может больше с вами видеться и ему нужно побыть одному. Бегите в дом лучшей подруги и проплачьте несколько часов, пока она придумывает бесконечные планы его убийства самыми изощренными способами. Во время выпускного вечера, пока все одноклассники танцуют, испеките дюжину булок хлеба.
*Не трогайте наряд на выпускной. Ваша сестра сама уберет его из шкафа, и вам не придется его снова видеть.
Готовить при температуре 450 градусов по Фаренгейту – идеальная температура для pan Cubano[59].
Три громких стука в дверь спальни отвлекают меня от моего шкафа с мыслями.
– Лайла? За мной уже приехали, так что я ухожу! – вопит Гордон. – Ри никогда не опаздывает. Так что прими это к сведению.
Я определенно не собираюсь признаваться Гордону в том, что еще не одета из-за обрушившегося на меня потока мыслей.
– Почти готова, спасибо! – кричу я в ответ. – Увидимся в клубе.
– Хорошо!
«Одевайся теплее», – предупредил меня Орион этим утром во время нашей пробежки вдоль реки Итчен. А затем еще раз, когда мы расстались у «Совы» перед работой. Быстро нанеся сыворотку для волос, я мысленно примеряю еще несколько образов в голове.
Телефон звякает на письменном столе.
Орион: Я внизу.
Я: Так рано!
Гордон не шутил.
Я: Спущусь через 5 мин.
Орион: Ок, я пока тут померзну.
Я не отвечаю.
Возвращаюсь к шкафу, времени совсем мало. Я сдаюсь и беру один из свитеров Пилар из искусственной шерсти. Я срываю бирку и надеваю его вместе с парой черных обтягивающих джинсов. И раз уж я выбрала «Что не стоит носить в Майами поздним июнем», я надеваю пару тонких носков и черные ботинки сестры. Акцент Ориона звучит в моей голове, поэтому я накидываю толстый серо-черный шарф с принтами в виде животных. Один взмах тюбиком помады MAC пылкого цвета, и мои губы как алые грейпфруты.
Я бегу вниз и распахиваю парадную дверь «Совы». Я запыхалась сильнее, чем должен любой бегун. Что ж. Орион тепло одет: на нем коричневый кожаный бомбер, вокруг шеи повязан клетчатый шерстяной шарф темно-синего цвета.
– Ну и холодрыга, черт возьми, – говорю я. – А приходить так рано – это чисто британская фишка?
Он делает шаг назад, и я закрываю за нами дверь.
– Это называется пунктуальность, и этот вопрос наталкивает меня на мысль, что опаздывать – это твоя фишка.
– Не всегда. – Я надуваю губы. – И я никогда не опаздываю на кухню.
Его улыбка согревает лучше любой одежды.
– Здорово выглядишь. Ты вняла моему совету. Типа, – опасливо добавляет он.
Я перекидываю ремешок сумочки через плечо.
– Что значит «типа»?
Все выходные парковка «Совы» была перекрыта из-за дорожных работ. Мы заходим за угол, и я резко останавливаюсь.
– Подожди. Мы на этом поедем? – Я не трусиха, но я никогда не ездила на мотоцикле, который стоит на пятитысячном месте в моем списке топ-10 вещей, которые я должна успеть сделать в жизни.
– Это, – говорит Орион, указывая на черную двухколесную машину преждевременной смерти с коричневым кожаным сиденьем, – «Триумф Бонневиль» 1982 года. Полностью восстановленная, хоть и немного шумная.
Я вспоминаю грохот, окутавший кухню «Совы» в первый раз, когда я с ним познакомилась.
– Э-э. Но…
Он усмехается и качает головой.
– Подойди ближе, Лайла. Она определенно лает громче, чем кусает.
Я не двигаюсь с места.
– Она?
– Да, а что? Ее зовут Милли, и она принадлежала моему дедушке. Теперь она моя лучшая подружка. Таких больше не делают. Милли – это классика.
По моему телу пробегает дрожь.
– Может, есть веская причина, по которой их больше не производят. Может, потому что они груды металла, уничтожающие все живое.
– Посмотри, она безобидная. – Он берет меня за локоть, подводит к Милли. – Я ее отполировал. Тебе же не страшно, ведь правда?
¡Carajo! [60]
– Разумеется, нет. Просто это… опасно.
Орион встает между мной и мотоциклом как примиритель.
– Я начал управлять этим байком с самого детства, задолго до того, как получил права. Сотни часов без единой аварии, и я могу доехать до клуба с закрытыми глазами. Конечно, я не могу обещать, что с нами точно ничего не произойдет. Но разве можно утверждать обратное, когда сходишь с тротуара где угодно в городе?
Перечить своему принципу, или трем принципам, перевернуть свой мир с ног на голову? Никогда. Я качаю головой.
– Понимаю. Но мне не нравится приглашать людей, – он вскидывает бровь, – а особенно подопечных тургида, на занятия, которые могут причинить им физический вред.
Разумеется, нет, он просто не мог так поступить. Только не этот парень, который пережил столько боли, что ее хватило бы, чтоб вымостить все улицы Винчестера. Я расслабляюсь.
– Ладно, хорошо. – Я снимаю резинку с запястья и затягиваю выпрямленные утюжком волосы в хвост. – Я только сбегаю за курткой.
– Не нужно. Нам пора, а то пропустим выступление «Голдлайн». – Он открывает рюкзак и вытягивает знакомую серую шерсть. – После того как ты рассказала о том, какие вещи упаковала с собой в Винчестер, я не был уверен, в какой ты ситуации относительно верхней одежды.