Я надеваю его кардиган поверх свитера с круглым вырезом. Свитер Ориона мягче, чем плащ, висящий в моем шкафу. Я могла бы в нем потеряться. Я поправляю шарф, чтобы концы спадали на грудь.
– Это скоро станет привычкой.
– Я знаю привычки похуже, – говорит Орион, затем запрыгивает на байк. – Твоя очередь.
Я занимаю оставшийся участок кожаного сиденья позади него и ставлю ботинки, куда он указывает.
Орион наклоняется вперед.
– Хватай меня за пояс и не отпускай. И наклоняйся со мной на поворотах. – Он заводит Милли. Двигатель вибрирует под моими бедрами. – Держись, Майами!
Орион едет медленно, пока мы катимся по Сент-Кросс. Затем, когда подъездная дорога становится шире, он игнорирует мою мотоциклетную девственность. Я бегала по этой дороге. Мы бегали по этой дороге. Но на байке все мои чувства притупляются ночью и скоростью.
В первые минуты я невольно думаю о серебристом кабриолете Андре. Даже на полной скорости наши дни в Майами преследовали меня теплым тропическим бризом, который обдувал нас, пока мы катались по Коллинз-авеню. Но мотоциклу Ориона плевать на мои воспоминания. Громче, чем старые слова в моей голове, двигатель и умелый водитель борются за победу. В воздухе витает запах хвои и травы, он впивается в мои ноздри, как уличный наркотик.
Высокая скорость прижимает меня к спине Ориона. Вскоре я вцепляюсь в него сильнее и кладу щеку на потертую кожу. Мне тепло в его свитере, руки обвивают его тело. Я закрываю глаза и наслаждаюсь, пока байк не замедляется и Орион не сворачивает на забитую парковку.
– Уже приехали?
Я только что это сказала?
Очевидно, да, потому что Орион смеется, паркуя байк. Он помогает мне слезть. Мое тело все еще думает, что мы преодолеваем повороты и изгибы дороги, рычание двигателя эхом отдается в ушах.
– Доставил тебя сюда одним махом, и ты даже успела насладиться поездкой.
– Я… ага, – говорю я, пока ноги вспоминают, как ходить.
– Тогда ты можешь отпустить мою бедную, ни в чем не повинную куртку, прежде чем мы войдем внутрь?
Я опускаю взгляд: мои руки инстинктивно сжимают его предплечье, как клещи.
– Ой, прости. Я даже не заметила.
– Милли умеет производить впечатление. – Он снова смеется и выглядит одновременно заботливым и самодовольным. – Так, значит, тебе понравилось.
Глава 14
Мои ноги привыкают к земле к тому времени, как мы подходим к белому зданию с покатой крышей и черной окантовкой. Над входом висит вывеска «Врата в рай», но местные называют этот клуб просто «Врата».
Внутри рассеянный свет отбрасывает призрачный оттенок. Пот, хмельное пиво и букет из сотни парфюмов преследуют нас, пока мы локтями проталкиваемся через толпу. Орион кладет руку мне на спину и ведет нас прямо в центр зала. Реми и компания заняли нам места, и это хорошо, потому что свободных совсем не осталось.
Наша группа притащила два круглых столика на одной ножке и сдвинула их вместе. Я слежу за Флорой с парой девчонок и парней в дальнем конце. Мы протискиваемся на наши места.
Гордон машет, а Реми слева от меня после приветствия говорит:
– Значит, ты пережила Милли? А ты смелая, Лайла. Ри просто зверь на этой штуковине. Обычно он одалживает машину отца, когда нужно кого-то подвезти.
Орион наклоняется вперед.
– Заткнись.
Я поворачиваюсь и искоса гляжу на своего шофера.
– Машина? У тебя есть доступ к машине, и ты…
– Сейчас выступят «Голдлайн». – Орион краем глаза смотрит на меня. Губы гневно поджаты.
– Мы не закончили, – говорю я.
– Время для музыки, Лайла.
Правда спасает его, и толпа приветствует на сцене «Голдлайн». Реми знакомит меня с составом. Первой выходит Лея – барабанщица, затем Тристан и Джек – один на клавишах, другой – на басу. Наконец, Карли, миниатюрная брюнетка с акустической гитарой, подходит к микрофону на штативе. Она представляет Джулс. Вокалистка появляется в длинном бордовом платье, поверх которого накинута черная кожаная байкерская куртка; волосы цвета розового лимонада распущены.
Перед ней выступала нелепая девчонка, которая страдала отрыжкой после крепкого сидра и не могла прямо сидеть на стуле. В руке Джулс микрофон, а позади – талантливые музыканты; она профессиональная искусительница с плавным полированным голосом. Джулс поглощает сцену.
После нескольких песен я понимаю, какую музыку они играют. Пилар описала бы ее лучше, но даже я знаю, что «Голдлайн» заимствует свое неоднородное звучание из различных жанров и десятилетий музыкальной истории. Немного альтернативы, немного фолка, присыпанных сверху небольшим количеством остроты, чтобы многозвучный строй синтезатора и гитары не был слишком вычурным.
Орион замечает мой направленный в сторону взгляд.
– Нравится? – спрашивает он тихо и туманно, как свет в зале, и я знаю, что он имеет в виду музыку. Я едва дышу.
– Джулс создана для песен. – Ее легкий, но отлично контролируемый голос ловит мое сердце на крючок.
Орион придвигается, кожа трется о мою руку.
– Она написала большую часть песен. Помнишь ту сиреневую тетрадь, которую она везде с собой носит? – Он машет в сторону сцены. – Поэтому мы ее балуем.
Я теряю время между акустической балладой и темной альтернативной импровизацией. Я возвращаюсь в реальность, когда свет в зале включают на небольшой перерыв. Пять песен пронеслись как один миг.
Реми вытягивает шею и оглядывает клуб, прежде чем наклониться к нам с Орионом.
– Боже мой. Джейсон Бриггс здесь. На шесть часов.
Орион указывает на высокого рыжего с двухнедельной щетиной.
– Он работает помощником продюсера в «Фор Поинтс Рекордс». Джулс просит Реми следить за Твиттером лондонских скаутов и менеджеров, чтобы понять, на какие шоу они ходят. Всегда есть шанс, что это произойдет.
– Думаешь, он пришел послушать Джулс? – спрашиваю я, после чего Гордон навостряет уши.
– После них еще много групп, но будем надеяться, – говорит Реми. – Не знаю, во сколько он пришел. – Реми поворачивается из стороны в сторону. – Черт, он должен ее послушать, но свободных мест больше нет, а менеджмент не позволит никому долго ошиваться с краю.
Менее чем через десять секунд дискуссии мы играем в музыкальные стульчики. Гордон сигнализирует Бриггсу занять его теперь свободный стул рядом с Флорой, затем садится на место Реми. Тот проскальзывает на мой стул. А я? Мне остается одно самое логичное решение – сесть на колени Ориону Максвеллу. У меня нет привычки сидеть у парней на коленях, особенно если я знаю их менее двух недель, но ради Джулс я готова потерпеть. Владелец этих коленей широко улыбается, придвигает меня ближе, словно в этом нет ничего такого.
И все же.
– Ты… Ты уверен? Я не слишком тяжелая? – Я делаю ударение на слове «тяжелая», и мое сердце трепещет, как крылья мотылька.
– Тебе не о чем беспокоиться. – Орион сдвигает меня в сторону, мои ноги перекинуты через его правое бедро.
Свет гаснет, и толпа зовет группу обратно на сцену. Джейсон Бриггс садится на место Гордона, пишет кому-то сообщение, но мы не падаем духом. Я больше занята балансированием на колене Ориона, чтобы окончательно не захватить его личное пространство. Джулс поет первые несколько тактов запоминающегося акустического кавера на песню группы Aerosmith – Dream on, а я все ерзаю, словно мне в штаны заполз пьяный кубинский муравей.
Не помогает: я чувствую на шее теплое дыхание Ориона. Он обвивает меня руками и прижимает к груди.
– Расслабься, – говорит он, пока Джулс запевает припев своим великолепным сопрано. – Представь, что мы едем на байке.
Он прав. Это меня успокаивает. Мы проезжаем остаток концерта вместе, наклоняясь в поворотах и преодолевая мелодичные изгибы. Я теряюсь в ощущениях и музыке, но дело не только в захватывающей езде на байке и наборе отличных песен. Все вокруг для меня новое; в последнее время новизны все больше и больше. Даже сейчас – девушка из Майами в британском клубе слушает британскую группу, сидит на коленях британца в его теплом свитере. Я невольно этим наслаждаюсь. Мои пульс и дыхание поддерживают стабильный ритм, играя против потертой коричневой кожи и мятно-цитрусового аромата мыла, которым пользуется Орион.
За кулисами чувствуешь себя, как в центре парада Марди Гра. Мы с Орионом держимся вместе, однако потеряли остальных. Меня чуть не затаптывает группа девушек в расшитых блестками мини-юбках и лакированных туфлях на острых, как шило, шпильках.
После того как мы с Орионом обрушиваем на нее град похвалы за выступление, Джулс хватает меня за плечи.
– Скажи мне, что Реми не пошутил и это правда. Джейсон Бриггс действительно сидел за вашим столиком? Я ни черта не видела при том освещении.
Я откашливаюсь и решаю опустить подробности о том, как именно мы сидели.
– Правда. И он точно видел вторую часть твоего выступления. Он все еще был там, когда мы ушли.
– Это означает, что теперь я должна следить за его «Твиттером». Он всегда подводит итоги на выходных и намекает на то, что ему понравилось, – сообщает мне Джулс, затем бросает взгляд на стропила. – Зачем я себя мучаю? – Она указывает на фото группы, напечатанное на стене. – Вы не хотите остаться? Сейчас будет выступать «Глиттр».
«Глиттр»? Ух ты. Я вспоминаю о туфлях на шпильках и расшитых блестками юбках. Подходящее название.
– Мы пришли послушать тебя, – отвечает Орион. – К тому же я слышал их раньше, и их звучание – космическая смесь электронной танцевальной музыки, кей-попа с дозой «Аддерала»[61] и циркового представления.
Передернувшись, я собираюсь высказать свое мнение, но между нами появляется Гордон.
– Ребят, вы не видели Флору? Она была с нами, а потом мы с Реми пошли за напитками, и она… исчезла. Все собираются уходить, но мы не хотим оставлять ее. На сообщения она не отвечает.
Орион превращается из любителя концертов в заботливого опекуна меньше чем за полсекунды. Он хмуро смотрит на Гордона.