– Да, просто устала. Долго не могла уснуть. – И это правда. Путаница в моей голове и сердце не давала мне уснуть дольше, чем любой пекарь мог себе позволить.
– Понятно. Я спрашиваю из-за выпечки к завтраку. – Кейт хмурится. – Она сильно отличается от того, что мы привыкли видеть – безупречного качества и последовательности.
Ой. Я бросаю короткий взгляд на Флору. Она замерла; рука крепко стискивает щетку. Я могла переложить вину на нее, где ей самое место, но слова Ориона толкают меня под ребра – Флора меняется, становится более неуправляемой. Будет иметь какое-то значение та мелочь, что я сейчас сделаю, или нет, семья Ориона стоит того, чтобы я приняла удар на себя. Но только один раз. Больше этого здесь не повторится. Я быстро выдыхаю.
– Ты права. Прости за empanadas с черникой. Это моя вина. Я слегка отвлеклась.
Кейт гладит меня по плечу.
– Понимаю, Лилита. Просто у нас уже давно не было столько постояльцев. У нас все забито до сентября! Вчера я подслушала, как один джентльмен из шестого номера расхваливал твою еду. Он убедил семью брата остановиться у нас вместо отеля, который ближе к городу, только из-за нее. И наш рейтинг на сайте «ТрипТелл» никогда не был выше. Чего только стоят комментарии о послеполуденном чае! То, что ты делаешь здесь, очень важно – не забывай это.
– Не забуду.
– Хорошо. – Она вытягивает шею. – И Флора, я так рада, что Лайла нашла себе помощницу.
Глаза как блюдца, Флора только кивает.
Дойдя до двери, Кейт говорит:
– Сегодня попрошу Спенса заварить тебе чай с куркумой и кокосовым молоком. Мигом вырубишься.
Я возвращаюсь к раковине; Флора встает рядом, губы плотно поджаты.
– Можешь идти. Я сама закончу, – говорю я.
– Я… ты взяла на себя вину. Почему? – говорит она в пол.
Я кладу стеклянную миску на сушилку.
– Я несу ответственность за все, что происходит на кухне.
– Но…
– Орион скоро придет, чтобы мы вместе пошли на пробежку. – Я возвращаюсь к посуде. – Я оставила ему клубничную empanada, которую мы сделали вместе. Он их обожает, и она ему точно понравится. – Еще один прямой взгляд на Флору. – Так что? Значит, до пятницы?
– Э-э-э, хорошо. До пятницы.
– В каком это смысле, ты сказала Андре Кристиану Миллану, чтобы он успокоился и не звонил тебе какое-то время? И сколько это – какое-то время?
– Бр-р-р. Вот дерьмо. Черт. – Я уверена, Пили все еще видит меня на экране своего ноутбука с открытым FaceTime, когда я утыкаюсь лицом в кровать. – Не знаю, – говорю я в одеяло. – Я сейчас ни в чем не уверена.
– Лайла.
Я поворачиваю голову, все еще лежа на животе.
– Но это Андре, – говорит она. – Парень, по которому ты рыдала в кладовке! И теперь ты задумалась?
Да, это Андре, и наши отношения несколько лет были главной повесткой моей жизни. Поместите наши лица на флаг и размахивайте им над Западным Дейдом. Андре Миллан и Лайла Рейес вместе навсегда. Но стоит мне узнать, что Андре хочет снова быть со мной или хотя бы поговорить об этом, я прошу его не звонить?
– Ты изменилась, – мягко говорит Пилар. На ее лице появляется задумчивая улыбка.
– В каком смысле? – Я вытягиваю руку и сгибаю ее. – Побледнела? – Я беру прядь волос; они у нас с ней одинакового цвета. – Mira[78], тут нет такого солнца, как дома.
– Сестра, которую я знаю, позвонила бы, отправила сообщение, наняла самолет, который написал бы в небе просьбу, чтобы мами и папи поскорее отправили тебя домой из-за этого.
– Ага, что еще бы она сделала? Та Лайла, которую ты знаешь? – Какой Пили видела меня на самом деле все эти годы, не как член семьи, а как человек со стороны?
Пилар тихо фыркает.
– Давай посмотрим. Ты бы, вероятно, помчалась в Гейблс. До потери чувств целовала Андре. Заставила бы его снова называть тебя своей.
Заставила бы. И Пили абсолютно права насчет той девчонки, что она оставила в аэропорту. Я пялюсь на сестру, частичку меня, которую так сильно люблю.
– Пили, – вдруг говорю я. – Тут теплеет. Но я носила всю одежду, что ты мне положила. Скучаю по тебе.
– Я скучаю сильнее. Скучаю по нам.
Несмотря на мое умение управляться с ножами, ее лезвие соскальзывает и глубоко ранит меня. Она притягивает меня, манит домой. Лас Рейесы, Лайла и Пилар. Наш план по захвату мира ярче и живее, чем когда бы то ни было, в моих глазах и моем сердце. Так легко, так непринужденно. Это мое будущее и всегда им было.
– Я не могу вернуться к Андре так быстро, – говорю я. Мое собственное сердце слишком важно для меня. – Нельзя торопиться на этот раз. Ты не понимаешь, как мне было тяжело.
– Не понимаю? – Четыре тысячи миль понимания отражаются на ее лице.
– Спасибо. – Я раскрываю карты, признавая поражение. – Что отправила меня сюда.
Пилар делает медленный, долгий вдох.
– Я была права. Ты изменилась.
Глава 24
Я поглощена готовкой. Работа помогает мне сосредоточиться. Я все нарезаю и варю на медленном огне: лук с маслом, молоком и мукой для соуса бешамель. Сегодня я не использую консервированные продукты, а чищу и готовлю на пару помидоры с фермерского рынка для соуса, варю кости и травы для куриного бульона.
Телефон вибрирует в кармане моего фартука. Не сообщение, имейл. От темы письма у меня сжимается сердце. Стефани.
Дорогая Лайла,
Да. Нам нужно поговорить. Скоро позвоню, обещаю.
Что ж, это уже кое-что. Не огромный шаг вперед, но маленький шажочек. Будет ли во время нашего первого разговора лицом к лицу казаться, что я хожу по осколкам битого стекла или сижу в центре горящей комнаты? Дюжины клише затапливают мой разум, но я должна помнить: у нас получится. Мы сможем снова найти себя, даже если придется опираться на то, что между нами было многие годы.
Задняя дверь со скрипом открывается, затем захлопывается. Обычно это Орион, но сегодня днем Джулс и Флора заходят на мою кухню на середине диалога.
– Да, да, Никс крутая. Легенда. – Флора грозит Джулс пальцем. – Но Бенатар. Она училась в Джульярдской школе! Это чертовски хорошо заметно.
– Я тебя услышала, – отвечает Джулс. – Но Никс? Да ладно тебе. Она практически написала руководство для рока восьмидесятых.
Я помешиваю бульон.
– Э-э-э, привет?
– Прости, милая, – говорит Джулс. – Ладно, может, ты сможешь разрешить наш спор. Бесспорная королева рока восьмидесятых, Стиви Никс или Пэт Бенатар?
– Вам лучше поговорить об этом с моей сестрой, – отвечаю я. – Она разговаривает на языке виниловых пластинок.
Джулс принюхивается.
– Боже, Лайла, пахнет как в раю.
– Это моя вечная цель. Но разве Орион не сказал, что вы должны прийти в семь? Вы на четыре часа раньше.
– Это из-за меня, – говорит Флора. – Мы отправились в город, и думаю, я забыла свои солнечные очки здесь утром.
Я снимаю готовый бульон с плиты и указываю деревянной ложкой на противоположную стойку.
– Убрала их вне досягаемости брызг томатного соуса.
Пока Флора забирает очки, Джулс заглядывает мне через плечо. Все конфорки заняты соусами, бульонами и начинками.
– Мы так ждем сегодняшнего вечера. Реми тоже. Обычно, когда нас приглашают на чай, это пицца или доставка из местного кафе.
Я изображаю смертельное ранение.
Джулс смеется.
– Я тоже редко готовлю. Моя мама – прекрасный повар, но мы с Реми вечно питаемся в пабах.
– Ты готовишь песни, Джулс.
– Это точно. Но было бы здорово научиться паре трюков.
Кулинарные трюки – это моя музыка. Я откладываю ложку.
– Хочешь остаться и помочь мне с готовкой?
– Уроки от босса? – Джулс широко улыбается, затем поворачивается к Флоре. – Что скажешь? Мы можем взять латте и покопаться в магазинчике Виктории в любой день. А Лайла здесь ненадолго.
Тоскливые слова легонько тычут меня в бок, но я уже сыта ими по горло. Знаю, знаю.
Флора пододвигает к Джулс тарелку с остатками лимонных бисквитов; я всегда держу их наготове, чтобы накормить одного торговца чаем.
– Попробуй. Я помогала их испечь.
Джулс откусывает кусок, затем разыгрывает целое представление, как она пытается украсть остальное.
– Ага, – говорит Флора, – мы останемся и поможем.
Обязанности разъяснены и поделены, я прошу своих су-шефов вымыть руки, надеть фартуки и встать к столу. Мы включаем рок восьмидесятых, пока Флора чистит картошку, а Джулс, как профессионал, нарезает овощи.
Кейт впархивает в кухню.
– Лайла, ты же сказала, что приготовишь arroz con pollo, а не половину кубинской книги рецептов.
Я жестом подзываю ее. Она принюхивается к бурлящей кастрюле с рисовым пудингом.
– Arroz con leche [79]тоже?
– И papas rellenas [80]и croquetas de jamón[81].
Кейт подтаскивает стул. Она тихо наблюдает, но я буквально вижу, как мысли роятся в ее мозгу.
– Еще до твоего рождения – и задолго до того, как я встретила Спенсера, – твои abuela[82] и abuelo[83] приглашали меня на подобные ужины. Постоянно. Твоя мама умела готовить, но майамско-кубинские блюда делала abuela. Ее старая кухня была как коробка из-под обуви, но она использовала каждый уголок. А запах, Лайла, – такой же, как сейчас. Я на него и пришла. Гости начнут гадать, когда подадут ужин.
Песнь кубинской сирены.
– Если закрою глаза, то снова окажусь в Майами, – продолжает Кейт. – Кондиционер сломан, и с нас ручьями льет пот, несмотря на переносные вентиляторы, шумящие за спинами, и музыка играет громче. – Она кладет руки на сердце. – Твоя abuela Лидия представляла себя в самой высококлассно оборудованной кухне. Она кормила не только меня, а всех. Когда у соседей были тяжелые времена, она приносила кастрюли caldo de pollo