Я вздрагиваю, затем пожимаю плечами.
– Что ж.
– Лайла. – Голос Кейт становится более густым. – То, что ты сделала для Флоры, это больше, чем хлеб, pastelitos или бизнес. Ты поступила так, как тебя учила abuela.
Я медленно растворяюсь в словах и тишине – плюс в вине, друзьях и еде. Чувствую электрический импульс в том месте, где Орион легко поцеловал меня в лоб. Чувствую комок в горле. Я люблю это место и могу его потерять. Сдавшись, я закрываю глаза.
– Я видела, как ты заходила на сайт лондонской «Ле Кордон Блю», пока пекся хлеб. Ты напоминаешь мне Гордона, как он жадно изучает величественные дома и здания. Все возможности. – Короткий вздох, затем: – Я хочу, чтобы ты поняла, что мы всегда тебе рады. Наша гостевая комната твоя, сколько тебе нужно.
Я поднимаю взгляд, моргаю, сдерживая слезы.
– Спасибо. Мне правда очень нравится ваша гостинца. И Англия в целом.
Кейт теребит поясок своего халата.
– Особенно, я вижу, тебе нравится здешний чай.
О, Кейт.
– Да, я крепко влюбилась в здешний чай.
– Все мы считаем, что он особенный. Редкое сочетание. Такой чай на дороге не валяется. Ты ему тоже нравишься.
– Mucho[86], – говорю я. Слишком сильно. Я качаю головой. – Скажи мне. После того как ты уехала из Майами со Спенсером, когда ты перестала скучать по городу? По семье и друзьям?
Она делает глоток вина, затем кивает мне.
– С минуты на минуту перестану.
Глава 25
За день до того, как Орион должен отвезти меня в Лондон, чтобы посмотреть школу, я учу Флору печь хлеб. После двух недель основ она готова к замешиванию теста. Мы удваиваем количество ингредиентов, чтобы хлеба хватило на мой дополнительный выходной.
– Хорошо, теперь поворачивай на девяносто градусов, – говорю я в то время, как мы давим ладонями вязкое тесто для белого хлеба. Она повторяет каждое мое движение, контролируя давление и не забывая о предупреждении не совать в тесто кончики пальцев и использовать муки лишь столько, чтобы масса не прилипала к рукам.
– А это даже весело, – говорит Флора. – Месить тесто. Придавать ему такую форму, какую хочешь.
– Ха. Только если знаешь, как далеко можно зайти. Слишком много муки или крутой замес, и тесто будет тугим и резиновым. – Флора выглядит сегодня как настоящий пекарь. Ее короткие кудрявые волосы заправлены за уши и подвязаны голубой банданой. Фартук в пятнах корицы от яблочного пирога, который мы испекли, пока поднималось тесто.
– Но ты права, – добавляю я. – Когда я ссорилась с бывшим парнем, у моей семьи появлялись запасы хлеба на несколько дней.
– Лучше уж вымещать гнев на тесте, чем на чьем-нибудь лице, не так ли?
Я поворачиваюсь к ней и театрально подмигиваю.
– Видела бы ты меня в ночь перед выпускным. На следующее утро хлеба напеклось столько, что можно было накормить весь район. Погоди, а у вас есть что-то типа выпускного? Танцы в конце последнего года учебы?
– Да, только в моей школе они сводятся к тому, сколько алкоголя ты сможешь в себя влить за вечер. Бутылки. Дешевое вино, спрятанное в кустах, коктейли, – говорит она, затем делает паузу, чтобы дать пояснение о крепких лимонадах и пуншах. – Литры шампанского из «Теско» еще до того, как за тобой заедет ухажер.
Я бросаю на Флору косой понимающий взгляд.
– Вообще-то, это как раз и называется выпускной. Ладно, пора переворачивать. – Тесто шлепается о разделочный стол.
– Как прошел твой? У тебя было время, чтобы замесить тесто и выпечь хлеб перед тем, как ехать? – Она смеется. – Если бы у кого это и получилось, то точно у тебя.
– Спасибо. – Мой голос блекнет. – Однако я никуда не ходила. У бывшего был мононуклеоз во время его выпускного. А затем он бросил меня за несколько дней до моего.
Флора замирает.
– Как можно так низко поступить?
– Длинная история, но это была одна из худших недель в моей жизни. Мы с Пилар купили мне платье заранее. Оно было длинное и приталенное, цвета шампанского и с шикарным разрезом. Слегка расшито бисером с перекрещивающимися лямками на спине.
– Было? Ты вернула его в магазин?
В своей голове я ясно вижу, как Пилар очищает спальню от намеков на выпускной. Красивое платье и золотистые туфли на каблуках. Длинные серьги. Она все спрятала, затем избавилась насовсем, когда я дала на это свое согласие. Я рассказываю об этом Флоре, когда мы беремся за последние два шарика теста.
Флора говорит:
– Думаю, я бы все равно пошла. То есть, конечно, понятно, почему ты осталась дома, но я бы надела свое сногсшибательное платье, сделала прическу и с гордостью пошла на выпускной с подругами.
– Я бы тоже, но бабушка умерла за месяц до этого.
– О, понятно, – тихо говорит она. – Ты часто о ней говоришь. Но я не знала, что ее больше нет. Она правда научила тебя всему этому? Готовить все эти блюда и печь?
– Это лишь малая часть. Моя сестра тоже была близка с бабушкой, но они больше сплетничали в кабинете пекарни, а не на кухне. Моя природная любовь к готовке и выпечке сделала меня тенью бабушки. Дедушка умер, когда мне было всего три, и она переехала к нам. Я все время проводила с ней. Я просто… хотела быть похожей на нее.
Флора кивает.
– Моя бабушка тоже к нам переехала. Примерно через год после того, как маме поставили диагноз. Она прожила с нами два года, а затем отец нанял сиделку.
Орион никогда мне об этом не рассказывал.
– Тебе было всего восемь, верно?
– Около того. Бабушка пыталась заполнить пробелы для нас с Ри. Заплетала меня перед школой. Но у нее никогда не было времени, чтобы печь со мной бисквиты.
– Забота о вашей матери отнимала очень много времени, я полагаю.
Флора переворачивает тесто вместе со мной.
– И даже больше. Одним из симптомов заболевания было постоянное движение. Она редко просто сидела и смотрела телевизор. Обычно она ходила по дому взад-вперед. Наверх и вниз, брала что-нибудь в руки, клала на место. Ее нельзя было оставить одну, а спала она, только когда мы давали ей сильное снотворное. Так что да, времени всегда не хватало. – Еще одна щепотка муки. – Мама сломала лодыжку примерно год назад. Тогда папа понял, что дома ей больше небезопасно.
– И вы отвезли ее в медицинское учреждение. – Ее новый дом, куда Орион хочет меня свозить.
– Ага. – Пелена слез застилает ее глаза. – Раньше она была в постоянном движении, а теперь наоборот. Мы знали, что так будет, но…
– Мне жаль, Флора, – говорю я; воздух потяжелел от масла, сахара и дрожжей. – Ваша бабушка еще… здесь? Она знает?
– Да, отец рассказал ей в ту же неделю. Она приезжает к нам из Манчестера несколько раз в год. Но я никогда не проводила с ней время так, как ты со своей бабушкой.
Хлеб готов к выпечке. Я показываю Флоре, как пользоваться лопаткой, чтобы поставить булки в духовку. Несколько мгновений мы смотрим в раскаленное пространство. То, что мы делаем, порадует кого-то, кто хочет отдохнуть в гостиной с газетой и чашкой чая.
– Ты могла бы сама навестить бабушку? – предполагаю я. – Сесть на поезд и пожить у нее недельку? Может, она научит тебя своим любимым рецептам.
– Моя бабуля неплоха на кухне, но до твоей ей далеко. И до тебя тоже. Но она здорово вяжет. У меня много вязаных шарфов и шапок от нее.
Я улыбаюсь.
– Никогда не знаешь, может, ты тоже научишься хорошо вязать. Будешь потом дарить свои изделия друзьям.
– Может быть. – Уголки ее губ дергаются. – Серый кардиган Ориона, что ты постоянно носишь, – она его связала.
Глава 26
Позже я складываю постиранные вещи, когда раздается звонок и окно FaceTime всплывает поверх сайта «Ле Кордон Блю», открытого на моем ноутбуке. Я посмотрела их рекламные видео уже сто раз. Звонок от мами. Я отвечаю, и меня встречает семья, собравшаяся перед компьютером за обеденным столом. У мами красное лицо, а в руках она сжимает использованный носовой платок.
– ¿Qué pasó?[87] – с жаром спрашиваю я; меня накрывает волной паники. – Кто-то умер? Кто-то разводится? Или что-то с пекарней? Или кто-то угодил в больницу? – Что-то произошло с Хави, Мартой, нашим соседом Чэни или…
– Tranquila[88], Лилита, – говорит папи. – У нас такая радостная, очень радостная новость!
Мами шмыгает носом, затем говорит:
– У нас уже заранее есть для тебя подарок на день рождения. – Мое сердце успокаивается, она продолжает: – Это «Фэмили Стайл». Продюсер «Фэмили Стайл» связался с нами и сказал, что они снимут эпизод про «Ла Палому» в конце следующего месяца! У них столько заявок о нас; другому кафе пришлось отказаться, поэтому нас будут снимать пораньше. Представляешь? ¡No puede ser![89] Мы годами смотрели это шоу, а теперь примем в нем участие! Нас покажут по телевизору.
Спокойствие как рукой сняло. Любимое кулинарное шоу родителей, в котором показывают лучшие семейные кафе и магазины?
– Ух ты. – Все, что я могу сказать. Мысли летят с той же скоростью, что бьется пульс. Новые возможности и реклама. Толпа новых клиентов, выручка и влиятельность. «Ла Палома» станет знаменитой!
– Нам нужно столько всего сделать, чтобы подготовиться, – говорит Пилар. – Пора возвращаться домой. Мы забронируем тебе билет, и ты даже успеешь вернуться до своего дня рождения, и…
– Нет. – Воздух покидает мои легкие вместе с одним-единственным резким словом. «Нет» – моя первая мысль, бурная и не поддающаяся контролю. На меня накатывает новая волна паники, пока английское лето за окном, а сумерки потихоньку подкрадываются. Я не могу уехать сейчас; и где, где та девчонка, которая умоляла вернуть ее домой всего несколько недель назад?
Но это я, и я не могу уехать. Еще слишком рано. Мне нужно больше времени со своими новыми друзьями, я хочу увидеть кулинарную школу и посетить Лондон. У Флоры только начало получаться и… Орион. Эта мысль режет сильнее и глубже, чем нож. Я не готова покинуть Ориона Максвелла.