сотни, но потом жуткий звук оторвал их от устного счета.
Это был электронный клаксон. Спрятанный где-то в комнате – и вне ее – он выл: БРАААААРП… БРАААААРРРРРП… БРААААРРРРРРП… за этим последовал неожиданно спокойный женский голос:
– Пожарная тревога. Пожалуйста, пройдите в безопасную зону. Вам поможет ответственный за пожарную безопасность.
И снова клаксон:
БРАААААРП… БРАААААРРРРРП… БРААААРРРРРРП…
И снова женщина:
– Пожарная тревога. Пожалуйста, пройдите в…
Они посмотрели друг на друга и тут же бросились к двери. Паламед не стал ее даже закрывать. Шестой и Девятый дома хорошо знали, что огонь – не игрушка, и двигались они, как люди, хорошо понимающие, что пожарная тревога может оказаться последним звуком в жизни. Причем в жизни всего Дома. Но вообще странно. Не было ни дыма, ни запаха, ни подозрительного жара. Добравшись до атриума, они не увидели ничего необычного, только один из скелетов упал с охапкой полотенец и теперь валялся в гадком пересохшем фонтане.
Камилла огляделась, прищурившись, и кинулась в столовую. Там слышалось какое-то шипение, которое Гидеон не опознала, пока они не добрались до кухни, где воняло и стоял белый пар. Это оказался очень древний водораспылитель. Они столпились у кухонной двери, стараясь не попасть под капли. Все скелеты исчезли. На полу громоздились кучи костей с белыми передниками. На зажженной плите дымилась сковородка с рыбой. Гидеон подбежала к ней, пнув по дороге плечевую кость, и крутила ручки, пока огонь не погас. Кости лежали перед раковиной, череп плавал в знакомой миске из-под зеленого супа, вода текла из крана, грозясь перелиться через край. Еще в одной куче костей виднелись картофельные очистки. Гидеон проскочила назад мимо распылителя и в ужасе стала смотреть на кухню. Она почти не заметила, как Харроу презрительно вытирала ее мокрую голову платком.
Распылитель остановился. Камилла опустилась на колени и среди луж и пара нащупала фалангу пальца, которая упала на плитку. Кость мгновенно рассыпалась в пепел.
Паламед, будто лунатик, подошел и выключил воду. Кости в раковине тихонько бились о кастрюлю. Они с Харроу переглянулись и хором сказали:
– Блядь.
Очень тихо прошуршал металл о металл: Камилла обнажила оба клинка. Гидеон раньше никогда не видела этих мечей. Они больше походили на очень длинные кинжалы, слегка изогнутые к концу, и казались очень практичными. Во влажном кухонном свете они ярко и жарко блестели. Камилла прошла к двери в столовую:
– Разделимся?
– Ну уж нет, – ответила Гидеон.
– Не будем терять время, – сказала Харроу, – к Септимус.
Гидеон захотелось поцеловать ее.
Казалось, что в длинных гулких коридорах дома Ханаанского, ставших гораздо длиннее и пустее, чем раньше, вообще никого не было. Они прошли мимо еще одного скелета, который нес корзинку, когда его застигла невидимая сила. Когда он рухнул на пол, вес корзины смял хрупкий таз и превратил его в пыль. Когда они добрались до комнаты Дульсинеи, Гидеон вдруг поняла, что не знает, чего ожидать. Но они увидели Дульсинею, бледную, как мука, отчаянно пытающуюся сесть. Рядом с ней в кресле с высокой спинкой сидел жрец с седой косой. Казалось, что жрец мирно спит.
– Это не я, – прохрипела Дульсинея в ужасе. Камилла рванулась вперед. Подбородок жреца упал на обтянутую белой рясой грудь, а коса застряла под подбородком. Камилла надавила рукой на шею, и жрец тяжело накренился в сторону, так что Камилле пришлось подхватить тело, чтобы оно не упало с кресла на пол.
– Мертв, как сам космос, – сказала Харрохак, – хотя технически это так уже очень, очень долгое время.
Паламед посмотрел на Дульсинею, которая перестала трепыхаться и лежала в подушках, тяжело дышала. Осторожно отвел волосы с ее лба и спросил:
– А где Учитель?
– Он ушел около часа назад, – беспомощно сказала Дульсинея, переводя взгляд с него на остальных, – сказал, что хочет закрыть дверь. Что происходит? Почему жрец умер? Куда ушел Учитель?
Паламед погладил ее по руке.
– У меня нет ни одной идеи. И это интересно.
– Дульсинея, – спросила Гидеон. – ты одна справишься?
Дульсинея усмехнулась. Язык у нее покраснел от крови. Вены на веках так потемнели и сильно выделялись, что глаза у нее стали прозрачными и темно-фиолетовыми.
– А что мне сейчас может грозить? – просто спросила она.
Они даже не могли предупредить ее, чтобы она никого не впускала: у нее не хватало сил хотя бы сесть. Они оставили ее в компании мертвого жреца и побежали в крыло, где Гидеон никогда не бывала, в жаркие, душные комнаты, обсаженные волокнистыми растениями. В крыло, где жили жрецы и Учитель.
Вскоре они оказались в чистеньком белом коридоре, совсем не похожем на остальной дом Ханаанский. Свет проникал в целые, чисто вымытые окна и отражался от белых стен. Стучать в двери и кричать толку не было: в конце коридора обнаружилось целое нагромождение костей и фартуков, а рядом распростерлось тело еще одного жреца. Он рухнул лицом вниз, раскинув руки, как будто нечто застигло его на бегу.
Кости лежали перед закрытой дверью, как будто они пытались туда пройти. Паламед пошел вперед, прокладывая путь сквозь кости. Гидеон положила руку на рукоять рапиры, и Паламед распахнул дверь.
И встретил усталый взгляд капитана Дейтерос. Она сидела на стуле, лицом к двери. Левая рука, иссохшая и искореженная, безжизненно свисала вдоль тела. Гидеон не хотелось на нее смотреть. Казалось, что рука тыщу лет пролежала в болоте, а потом ее снова пришили к телу. Правую руку она прижимала к животу. На идеально белом мундире расплывалось огромное багровое пятно, а рука застыла на осколке кости, торчавшем из тела.
Учитель неподвижно лежал рядом. В груди у него качалась рапира, а в горле остался кинжал. Крови вокруг лезвий не было, только на рукавах и кушаке виднелись яркие пятна.
Гидеон огляделась в поисках лейтенанта, нашла ее и тут же отвернулась. Чтобы понять, что Диас мертва, долгих осмотров не требовалось. Например, ее скелет явно пытался отделиться от ее плоти.
– Он не стал слушать доводы разума, – ровным голосом сказала Юдифь Дейтерос, – он проявил агрессию, когда я попыталась приструнить его. Связывающие чары оказались бесполезными. Марта попыталась вывести его из строя. Это он эскалировал конфликт… он выбил ей глаз, так что мне пришлось ответить. Это не… этого не должно было случиться.
Двое профессиональных военных из Когорты, некромант и первый рыцарь. И все это устроил один причудливый старикашка. Паламед опустился на колени рядом с капитаном, но она грубо оттолкнула его носком ботинка.
– Сделай что-нибудь для нее, – велела она.
– Капитан, – заметила Камилла, – лейтенант Диас мертва.
– Тогда не трогайте меня. Мы сделали то, за чем пришли.
Взгляд Гидеон устремился к машине в углу. Она не сразу ее заметила, потому что машина казалась до странности нормальной, но нормальной она совсем не была. Не для дома Ханаанского. Это был электрический передатчик с наушниками и микрофоном. Антенна, направленная в окно, светилась бледно-голубым в лучах заката.
– Капитан, а зачем вы пришли? – спросил Паламед.
Некромантка Второго дома зашевелилась, застонала от боли, закрыла глаза. Втянула воздух сквозь зубы, и капля пота сбежала по виску.
– Мэйдей, – сказала она, – я отправила сигнал SOS. Идет подкрепление, Страж… просто проследите, чтобы никто больше не умер. Он сказал, что я предала императора… что я поставила его под удар. Я нахожусь на императорской службе с шести лет. – Голова капитана Дейтерос клонилась вниз. Она с усилием подняла подбородок. – Он не был человеком. Я вообще никогда ничего подобного не видела. Марта убила его… Марта… Скажите им, что она отомстила за Пятых и Четвертых.
Паламед, не обращая внимания на пинок, придвинулся ближе. Вторая поставила ногу в сапоге ему на плечо.
– Капитан, мертвая ты пользы не принесешь, – сказал он.
– Это привилегия – не приносить больше пользы. Мы решили проблему, которую никто из вас решить не смог… сделали то, что должны были сделать. И дорого за это заплатили.
Харроу подошла к неподвижному, изрезанному телу Учителя. Опустилась на колени, похожая на длиннохвостую ворону. Гидеон оставалось только прижаться спиной к стене, нюхать кровь и чувствовать себя совершенно опустошенной.
– Ничего вы не решили, – сказала некромантка.
– Харроу! – предостерег ее Паламед.
– Это оболочка, содержащая в себе сотню душ, – сказала Харроу.
Капитан вздрогнула, открыла глаза и больше их не закрывала.
– Это тварь чудовищной силы, но это… опытный экземпляр. Я сомневаюсь, что до сегодняшнего дня он хоть кого-то убивал. Я удивлюсь, если он причастен к смерти Четвертых и Пятых. Он был создан для охраны этого места. В Первом доме существует нечто, куда опаснее древнего эксперимента, и он мог бы нам помочь найти это. Но если ты собираешься умереть, то никогда не узнаешь, в чем было дело.
Белки глаз у Юдифь были очень белые. Она старательно изображала жестокость и жесткость, но лицо вдруг дрогнуло. Она посмотрела на своего рыцаря без всякой жалости, у Гидеон бы никогда так не вышло, а потом снова перевела взгляд на живых. То ли яростный, то ли умоляющий. Паламед придвинулся еще ближе.
– Я не могу тебя спасти, – сказал он, – не могу даже избавить от боли. Но команда опытных медиков с этим справится. Как далеко Вторые? Сколько нам ждать прибытия Когорты?
– Вторые не придут, – капитан Дейтерос горько и коротко улыбнулась, – здесь нет связи со всей системой. – Теперь она говорила хрипло. – Он не лгал. Способа связаться с Домами не существует. Я пробилась к имперскому флагману, Шестой. Сюда идет император… Царь неумирающий.
Рядом с Харроу задергался Учитель.
– Вы призвали его туда… куда он не должен возвращаться… – проговорил мертвец тоненьким визгливым голосом. Связки ему перерезал кинжал. Все его тело содрогнулось, мертвые глаза перестали ласково светиться, язык вывалился изо рта. Позвоночник выгнулся.