Когда после окончания войны стали распространяться слухи о массовых убийствах солдатами союзнических армий весной 1945 года немецких военнопленных и гражданского населения Германии, массовых убийств мирного населения на Тихоокеанском театре военных действий, материалы военной пропаганды стали использоваться также и для внутреннего потребления.
Послевоенные правительства стран-победительниц во Второй мировой войне пытались с помощью пропаганды внушить своим гражданам, что военные преступления американцев, англичан, французов и русских могут быть оправданы садистской жестокостью гитлеровцев, их союзников и японцев. Из специфичной европейской военной пропаганды Великобритании и США 1939 – 1945 годов возникла вся современная западная антифашистская и в большей степени антинацистская пропаганда.
Современная российская антифашистская пропаганда, по своей сути, старая советская и совершенно не изменилась с октября 1946 года. Советское понимание фашизма является немного видоизменённым коминтерновским, где классическое марксистское определение обросло со временем пропагандистскими штампами, возникшими во время Великой Отечественной войны 1941-1945, дополнено решениями Нюрнбергского военного трибунала и других судебных процессов.
Сложно демонизировать большую группу людей, даже если речь идёт о нацистской или итальянской фашистской партии, гораздо проще персонифицировать образ фашиста, показать, что политический лидер душевнобольной, человек с извращенным сознанием и патологически человеконенавистническими желаниями. Фашистские лидеры усилиями современных историков, публицистов и деятелей культуры предстают перед нами как хладнокровные маньяки-убийцы, а не в качестве циничных, малокомпетентных политиканов, трусливых и беспринципных настолько, что всегда готовых с лёгкостью отказаться от своих же принципов, ради политической или экономической выгоды, каковыми являлись на самом деле.
Особенно досталось от пропагандистов нацистскому фюреру и его сподвижникам. Ловким движением пера, ангажированного правительством или каким-либо политическим движением историка-идеолога, Адольф Гитлер из обычного человека, пусть и харизматичного политика-популиста, легко превращается в Люцифера.
Стремление демонизировать лидера фашистов независимыми исследователями, свободными от влияния какой-либо идеологии, может быть обусловлена невозможностью объяснить с точки зрения здравого смысла его популярность и дьявольскую силу пропаганды культа его личности.
Все, без исключения, фашистские лидеры вроде Муссолини, Франко, Салазара, Альенде или Ниязова, были феноменально популярны в своих странах. Противники их режимов, а также многие исследователи, называющиеся себя независимыми, стараясь придать этим политическим лидерам, их сподвижникам и ближайшему окружению дьявольские черты, приписывали фашистским вождям не существовавшие в реальности политические и военные решения, наделяли их несвойственными им чертами характера.
В одних публикациях авторы находят у фашистских лидеров признаки серьёзных психических заболеваний и сексуальных отклонений, в других вожди предстают патологически жестокими, с непременного сатанинского масштаба садистическими наклонностями, в-третьих, утверждается о связи с потусторонними силами. Одни только названия книг чего стоят: «Гиммлер – наместник дьявола», «Тайные знания нацистов». На самом деле, самые мрачные фигуры прошлого не были маньяками, это были обычные люди, простые обыватели, с их слабостями, предрассудками, страхами и мечтами.
Подавляющее большинство видных немецких национал-социалистов были в быту милейшими людьми, обходительными, вежливыми и тактичными. Гитлер, по воспоминаниям близко знавших его людей, был очень сентиментальным человеком. Он мог расстроиться из-за болезни своей собаки Блонди, прийти в ярость, когда узнавал, что немецкие дети в берлинском приюте плохо одеты и не получают полноценного питания. Он вообще очень любил детей и мог подолгу возиться с отпрысками Йозефа и Магды Гёббельс. Но судьба польских, русских, цыганских, а тем более еврейских детей его не интересовала. Он о них просто не думал, для него их не существовало. Также как не существовало для него неизлечимо больных немецких детей и стариков, возможно потому, что он их вообще не считал людьми.
Если бы Гитлер был таким, каким его рисовала антинацистская пропаганда, он никогда не стал бы вождём партии и лидеры Веймарской республики не преподнесли ему со смирением власть. Граждане Германии не пошли бы за ним широкими шеренгами, через грязь и кровь войны, в светлое будущее, оказавшееся через двенадцать лет гибельной пропастью.
На самом деле, немцы были им очарованы. В словах Гитлера немцы видели свои мысли, а в его мыслях они ощущали свои чувства, Он безумно нравился женщинам, которые впадали в экстаз на его выступлениях. Промышленники и финансисты, принимая решение о финансировании NSDAP, учитывали, не в последнюю очередь, харизматичность фюрера и отношение к нему простых немцев. Консервативные немецкие политики, восторгаясь способностью Гитлера гипнотизировать толпу, входя с ней в резонанс, они настойчиво добивались союза с нацистами, чтобы иметь возможность влиять на настроения народа, на политику и экономику немецкого государства. Свой интерес к Гитлеру проявляли рабочие, защиту интересов которых декларировала нацистская партия, фермеры и землевладельцы, мелкие лавочники, государственные служащие и даже часть аристократов. У нацистов нашлось, что пообещать каждому социальному классу, каждой категории немецких граждан.
Траудль Юнге, работавшая личным секретарём Гитлера в самое тяжёлое для нацистского фюрера время (с января 1943 года по апрель 1945 года), делилась после войны своими впечатлениями о немецком вожде: «Обаятельный, тихий, импозантный господин. Всегда внимательный к персоналу и очень терпеливый. Он никогда не только не кричал, но и вообще старался не говорить громко». Все, кто общался с Гитлером до начала 1945 года отмечали, что он был очень приятным в общении человеком, немногословным в быту, точным и кратким в общении с товарищами по партии и очень эмоциональным, громогласным когда это было необходимо – на собраниях и митингах. Гитлер умел говорить с каждым на его языке, быть понятым любым, с кем он вступал в разговор, умел убеждать, методично и терпеливо.
Это не очень соответствует тому образу Адольфа Гитлера, который насаждался советским гражданам десятилетиями. Литература, а в особенности художественные кинофильмы представляют лидера национал-социалистов бесноватым фанатиком, взбесившимся зверем, кричащим с трибуны. Все его фотографии ретушировались с целью придать злобное дьявольское выражение лица, а кинохроника подбиралась и перемонтировалась соответствующим образом, чтобы создать максимально демонический образ нацистского лидера.
В современной публицистике, с целью придать максимально зловещий оттенок образу немецкого фюрера, всегда приводятся воспоминания о Гитлере строго ограниченного круга генералов, с которыми у фюрера не сложились отношения, но никогда не приближённых фюрера, чиновников или партийных деятелей. Воспоминания, приводимые публицистами, ограничиваются также временным периодом, когда военные неудачи серьёзно повлияли на личность и психическое состояние нацистского лидера. Все эпизоды бесед с Гитлером выбираются очень тщательно, иногда редактируются, а некоторая часть этих разговоров или беседы целиком попросту фальсифицируются авторами. Часто признаки фальсификации видны любому, что называется, невооружённым глазом.
Изменения в характере Гитлера начали происходить постепенно. После покушения 1943 года, у него в голосе появились нотки раздражительности, в отношениях с военными, с которыми у него всегда были очень сложные отношения, стала проявляться подозрительность. Генералы говорили о том, что к концу войны проницательный, тактичный и внимательный к деталям фюрер стал истеричным и просто перестал понимать то, о чём ему говорили. Он уже не советовался с генералами, чтобы спокойно всё взвесить и принять собственное решение, а больше кричал на военных и стучал по столу кулаком, требуя исполнения своих приказов, обвиняя высших офицеров в трусости и предательстве немецкой нации. При этом со своими секретарями, государственными и партийными чиновниками он был всё так же вежлив и спокоен. И этот милейший человек развязал кровавую бойню в Европе, с его согласия были отправлены в газовые камеры и расстреляны миллионы людей.
Защитники нацизма и лично Гитлера говорят о том, что столь образованный, воспитанный и культурный человек не мог знать о том, что творилось в концлагерях на территории Рейха и на оккупированных территориях, объясняя зверства «эксцессами» некоторых руководителей NSDAP и SS. Это предположение неоднократно опровергали многочисленные свидетели, которые вспоминали о том, что Гитлер был очень хорошо информирован о состоянии дел в репрессивном аппарате Третьего Рейха и о положении узников концлагерей. Из дневников руководителя SS Генриха Гиммлера следует, что Гитлер не только знал о положении узников, но и регулярно получал подробные сведения непосредственно от самого рейхсфюрера. Действительно, Гитлер не давал руководящие указания Гиммлеру лично, но этого и не требовалось, рейхсфюрер и так знал, чего хотел вождь и всё делалось с молчаливого одобрения фюрера.
Гитлер очень внимательно относился к своему публичному образу. Именно по этой причине он всегда дистанцировался от непопулярных методов нацистов, вроде умерщвления инвалидов, концлагерей и вообще от любого насилия. Гитлер никогда не посещал концлагеря, ни в быту, ни публично никогда не упоминал о репрессиях в отношении политических противников, евреев и других «неарийских» народов. Известно, что, когда с Гитлером пытались говорить на эту тему, он всегда либо прерывал собеседника, либо менял тему разговора. Уже упоминавшаяся Юнге вспоминает, что, когда жена руководителя гитлерюгенда фон Шираха стала рассказывать Гитлеру об ужасах, творимых нацистами в отношении голландских евреев, Гитлер ответил: «