Нацисты сами себя загнали в тупик, организовав травлю немецких писателей, заставив их эмигрировать. В итоге национал-социалисты попали в ситуацию, когда для нормальной работы конвейера по созданию качественного пропагандистского литературного продукта попросту не хватало действительно талантливых поэтов, писателей и драматургов. Низкое качество пропагандистской литературы гитлеровские пропагандисты пытались компенсировать количеством. В Германии издавалось просто огромное количество пропагандистских поделок, имевших мало общего с не только с классической европейской или современной немецкой литературой донацистского периода, но и с литературой вообще.
Иначе обстояли дела в СССР, где не испытывали недостатка в талантливых писателях, готовых создавать угодные политическому режиму произведения. Советской власти даже приходилось, время от времени, «прореживать» ряды писателей, отсеивая тех, кто в быстро меняющихся условиях не успевал подстроиться под новую линию большевистской партии.
Уже в 1922 году был создан главный цензурный орган – Главлит, основной задачей которого был контроль за наличием «правильной» идеологической составляющей литературных произведений. Несмотря на существование цензуры, до 1929 года в советском искусстве соперничали различные стили и направления, что принуждало к творческим поискам старых мастеров культуры и стимулировало появление совершенно новых талантов.
Однако, после поворота советского государства в 1929 году к фашизму, разнообразию стилей в литературе и искусстве приходит конец. Единственно «идеологически верным» становятся имперский стиль и социалистический реализм, новое идеологическое оружие большевиков. В тридцатые годы в моду вошли новые писатели соцреализма, такие как Николай Островский, автор романа «Как закалялась сталь», Михаил Шолохов со своей эпопеей «Тихий Дон», посвящённой судьбе донского казачества в период Гражданской войны, писатели новой волны Л.М. Леонов, Э. Г. Багрицкий, А. А. Фадеев, потеснив пролетарских дореволюционных писателей и поэтов Максима Горького, Владимира Маяковского, Сергея Есенина.
Одних неугодных писателей просто перестали печатать, другие писатели отправились в лагеря, ссылки. Максима Горького посадили в золотую клетку, сделав живым советским классиком, лишили возможности свободно выражать свои мысли. Часть старых русских писателей была расстреляна, а другие, не выдержав травли, покончили с собой.
Многие европейские писатели, жившие за пределами европейских фашистских государств, в том числе очень известные и признанные, внесли свой вклад в пропаганду фашистских идей.
Французский писатель Пьер Дриё ла Рошель, один из самых известных прозаиков первой половины XX века писал в своей книге «Масштаб Германии»: «В гитлеровской Германии есть какая-то моральная сила». В своём «Фашистском социализме» он признавался в своих симпатиях к фашистским вождям: «Я за Сталина, за Гитлера, за Муссолини, за всех тех, кто делает дело». Писатель пытался обратить внимание своих современников, в особенности своё военное поколение, на упадочническую буржуазную Францию: «В зловонной парижской среде тесно сплетены еврейство, деньги, развращённый свет, опиум, левые … все полны высокомерия и самодовольства… из которой образуется самое противоречивое, комичное и гнусное сборище…»
Во Франции сторонниками фашизма считали себя: писатель и философ Раймон Абеллио, писатель и поэт Жан Ажальбер, журналист и писатель Робер Бразийак, драматург Марсель Жуандо, поэт, писатель, драматург, художник и кинорежиссёр Жан Кокто, родоначальники кинематографа братья Люмьер, лауреат Гонкуровской премии за 1911 год писатель Альфонс Шатобриан. Это только малая часть самых известных фамилий, чьи фашистские убеждения выражались открыто ещё до войны и оккупации Франции нацистами. Больше сотни французских писателей примкнули к нацистам уже после немецкой оккупации Франции и создания режима Виши, среди них были такие известные писатели, как Абель Боннар, Жорж Блон, Анри Массис.
Лауреат Нобелевской премии по литературе, самый известный норвежский писатель Кнут Гамсун восторгался фашизмом как мировой прогрессивной идеей, способной противостоять большевистской «мировой революции». Особенно он был в восторге от немецких национал-социалистов и от того государства, которое они создали. Гамсун, в свою очередь, не был обделён ответной любовью нацистов. Гитлеровцы отмечали в его произведениях нордический дух, поклонение человеческой воле и силе, суровой северной природе. Гамсун не скрывал своего презрительного отношения к французам, англичанам и другим европейским народам, что органично сочеталось у него с любовью к немецкой нации, немецкой культуре, вообще ко всему немецкому.
В списке самых известных литераторов поклонников фашизма: ирландский писатель и драматург Джордж Бернард Шоу, ирландский поэт и драматург Уильям Йейтс, британский поэт и драматург Томас Элиот, британский писатель Гилберт Честертон, американский поэт Эзра Паунд, румынские писатели Мирча Элиаде и Эмиль Чоран, румынский драматург Октавиан Гога, греческая писательница Савитри Деви, израильские поэты и писатели Авраам Штерн, Абба Ахимеир, Владимир Жаботинский, русский писатель Дмитрий Мережковский и русская поэтесса Зинаида Гиппиус. Обратите внимание, сколько среди перечисленных мастеров слова нобелевских лауреатов по литературе. Поистине фашизм обладает дьявольским чарующим гипнотическим свойством.
В идеологии фашистов хоть и редко, но бывает так, что объём понятия «традиция», близок объёму понятия «культура». В этом случае, так как любые идеи, культурные объекты, художественные стили, нормы, ценности, обряды и обычаи оказывают сильное побудительное воздействие на поведение людей, требование фашистов о сохранении культурных традиций становится особенно принципиальным и распространяется на всю такую культуру целиком. Чем больше архаики в идеологии, тем жёстче контроль над культурной жизнью граждан. Особенно отчетливо это проявляется в религиозном фашизме.
Идеологизация в фашистских государствах затрагивает не только культуру, но также и науку. Гонениям подвергаются научные направления и даже целые научные дисциплины, не соответствующие «традиционному духу» и устаревшим догмам. Пропагандистами восхваляются одни научные отрасли и отрицаются другие. В Третьем Рейхе, к примеру, появились понятия немецкой физики и немецкой химии, а в сталинском СССР генетику и кибернетику называли буржуазными науками.
Главной причиной упадка науки при фашистском режиме является то, что право осуществлять надзор за наукой часто получают малообразованные партийные функционеры, нередко выходцы из самых низов, часто не имеющие даже среднего образования, не говоря уже об опыте работы в научных коллективах. У этих начальников ненависть к умным и образованным воспитана с детства, свою обиду, весь комплекс своей неполноценности они компенсируют старательным искоренением во вверенных их контролю научных организациях любых проявлений интеллектуальности, свободомыслия, новаторства.
Если естественные науки, ввиду их независимости от идеологии воинствующего традиционализма, страдают в меньшей степени, то гуманитарные науки подвергаются либо идеологической кастрации, либо, в худшем случае, полному уничтожению. Фашисты первым делом принимаются пересматривать и переписывать историю, для придания ей политической цели. Как известно, история – это либо выгодная, либо художественно более красивая версия прошлого. Фашистская история не просто красивая и выгодная, но ещё и идеологически «правильная». Целью пересмотра истории провозглашается воспитание патриотических чувств граждан, на героических исторических примерах. Следующей жертвой на алтарь традиционализма кладут экономическую науку. При фашизме, под ножом безграмотного «политического цензора» оказываются также биология, археология, антропология. И так, практически по всем отраслям.
Второй по значимости причиной упадка науки является кадровая политика. Для фашиста главное в учёном – его лояльность режиму. В результате должности получают не наиболее способные к руководству научными коллективами, а члены партии или наиболее видные активисты. Допуск к работе и финансирование получают не самые умные и талантливые, а наиболее заметные сторонники режима или лояльные научные коллективы.
Третья причина — неправильная расстановка приоритетов в финансировании научных работ и научно-технических разработок. После прихода фашистов к власти, как правило, полностью прекращается финансирование фундаментальных исследований и необоснованно увеличивается финансирование прикладных отраслей, связанных с разведкой, обороной и безопасностью. В условиях замкнутости, а нередко и секретности, прикладные отрасли в отрыве от фундаментальной науки начинают быстро отставать.
К примеру, Германия в начале века была страной с самой развитой наукой. В Германии жили наибольшее количество нобелевских лауреатов, многие из которых были вынуждены покинуть страну после прихода Гитлера к власти. Расовый отбор специалистов ещё больше усугубил положение учёных. В результате очистки немецкой науки от «еврейского влияния», появилась «арийская физика», «арийская химия» и «арийская биология». Наука в Германии при нацистах стремительно приходила в упадок.
Следом за наукой, как правило, деградирует образование. Приоритетными в немецком образовании становились не базисные для остальных научных отраслей математика, физика и химия, а «древние знания» – нумерология, астрология, парапсихология и френология. На основе этих «древних знаний» возник целый пласт псевдонаучных дисциплин, таких как расовое учение и евгеника. Школьники «тысячелетнего рейха» лучше знали древнегерманскую мифологию, чем немецкий язык и арифметику.
Немцы в конце 30-х годов делали отличные самолёты, артиллерийские орудия, пользуясь разработками, созданными ещё во времена Веймарской республики. При Гитлере были заложены новые направления в области вооружений: тактическое ракетное оружие, реактивная авиация, межконтинентальные ракеты A-9/A-10, орбитальный бомбардировщик Silbervogel, атомное оружие и ещё около сотни подобных перспективных проектов. Но в конце 1940 года Гитлер издал приказ, согласно которому были свёрнуты все научно-технические разработки по перспективным видам вооружений. Если разработки не могли быть реализованы в конечные изделия в течение года, то они попросту прекращались. Причина была не только в нехватке ресурсов, но и в основном в недальновидности нацистского руководства и отсутствии специалистов. Многие современные специалисты в области вооружений полагают, что если бы не массовая эмиграция учёных из Третьего Рейха, то нацисты получили бы атомную бомбу, сверхзвуковое оружие и межконтинентальные баллистические ракеты ещё до 1943 года.