но незаметно для большинства населения, ещё задолго до того, как общество в полной мере осознает, что контроль над ним установила небольшая группа популистов.
Первыми жертвами русского фашизма, если таковой придёт к власти, станут наиболее прогрессивные слои общества: студенты и их преподаватели, журналисты и писатели, учёные, публицисты, художники, музыканты, философы, адвокаты. Всё по-настоящему ценное хрупко и гибнет первым.
Будущее можно изменить к лучшему, лишь активно меняя настоящее, препарируя и тщательно исследуя прошлое. Необходимо научиться распознавать зло ещё до того, как оно захватит умы миллионов людей.
1.15. Теории возникновения фашизма
Существует большое разнообразие различных толкований фашизма как явления, зачастую противоречащих друг другу. Не меньше создано логически безупречных теорий его возникновения, опирающихся на одни и те же данные, но предлагающие совершенно различные выводы. Этому есть множество причин.
Отчасти это связано с тем, что в основе подавляющего большинства теорий лежит не подробный анализ подлинных исторических событий во всей их совокупности и последовательности, а частичные реконструкции, сделанные с очевидным акцентом на то, что мы знаем сегодня и чего не знали непосредственные участники и очевидцы исторических событий. Опираясь на современные знания о том, чем закончились те или иные события и какие они имели последствия, исследователи игнорируют то обстоятельство, что современникам эти события могли представляться совершенно в ином свете. Известные нам события могли быть вызваны иными причинами, чем те, что сегодня предполагают исследователи, по причине того, что по прошествии времени мы не видим цельной картины происходившего, а пользуемся в лучшем случае тем, что дошло до нас в сохранившихся документах и отдельных разрозненных свидетельствах. В худшем случае используем лишь то немногое, что прошло через фильтр нынешних собственных представлений или даже широко распространенных заблуждений. Проводя ретроспективный анализ, многие исследователи преследуют единственную цель – объяснить собственное видение тех или иных явлений и доказать состоятельность своего взгляда на историю.
Что ещё хуже, необъективные реконструкции исторических событий сделаны в угоду научных, политических, религиозных и иных предпочтений исследователей. История в таком представлении кажется этим авторам задним числом более понятной, а прошедшие события более закономерными и ожидаемыми, чем на самом деле они были для непосредственных очевидцев тех событий. Такого рода теории, реконструируя исторические факты особым образом, используя лишь отдельные специально отобранные общеизвестные факты, исследователи пытаются на их основе вывести общие закономерности и прийти к единому объяснению природы фашизма. Эти теории внутренне логически непротиворечивы лишь потому, что при их создании игнорировалось всё, что не вписывалось в установленные исследователями рамки.
В разные исторические периоды после окончания Второй мировой войны преобладали различные представления о причинах возникновения европейского фашизма первой половины XX века. Эти периоды можно условно разделить на три основных: на первом этапе преобладала точка зрения, что фашизм возникал вследствие слабости политических и общественных институтов, на втором этапе популярность фашизма объяснялась исключительно социальными и экономическими причинами, на третьем этапе создаваемые новые теории возникновения фашизма базировались на культурологических и психологических аспектах. Все эти теории верны, но они отражают лишь отдельные причины, основываясь на искусственно ограниченном перечне свойств фашизма и используют в качестве доказательств либо специально отобранные исторические факты, либо интерпретацию этих фактов в угоду интересам исследователей.
В 1950-х и 1960-х годах акцент делался на закономерностях политического развития различных европейских фашистских государств, с учётом новейших на то время теорий тоталитаризма. Проводился сравнительный анализ и делались выводы о том, что фашизм возникает в условиях органической неспособности государственных и общественных институтов, которые абсолютно необходимы для существования демократического государства, что-либо противопоставить масштабу и формам мобилизации народных масс обычными популистами, относящихся к разным сторонам политического спектра.
По мнению сторонников таких теорий, не встречая сопротивления, левый, правый или ещё какой-нибудь популизм, перенося свои цели из разряда локальных и тактических, в стратегические и глобальные, постепенно и совершенно естественным образом перерождается в фашизм. Привлекательность фашизма объяснялась тем, что кроме фашистов, никто не мог ничего предложить массам в условиях политической нестабильности. Фашизм отождествлялся с банальным популизмом, но вышедшим за разумные рамки, добравшегося до экстремальных политических инструментов управления страной и контроля над социумом. Фашизм выглядел в таких теориях «тотализированным» популизмом, когда демагогические лозунги в отсутствии действенной критики естественным образом превращались в идеологию, методы, в отсутствии сопротивления граждан, становились экстремальными, а контроль – тоталитарным.
Для перерождения популизма в фашизм, в таком случае, необходимым условием является готовность большинства людей слепо следовать по пути, указываемым популистами, подчиняться экстремальным мерам принуждения, терпеть существенные ограничения личной свободы и тотальный контроль государства. Этот подход не объясняет фашизацию общества в европейских странах с давними демократическими традициями, как, к примеру, симпатии, испытываемые к фашистским идеям миллионами граждан Великобритании или США в 1919 – 1939 годах, а также распространённость фашистских партий в тоталитарных нефашистских государствах, например, популярность партий и движений с секулярной тоталитарной идеологией в традиционно религиозных странах.
С точки зрения теорий возникновения фашизма вследствие недостатков государственных и общественных институтов, необъяснима популярность в исламских странах светской национальной социалистической арабской партии Баас. В последнем случае, исламскому духовенству есть что противопоставить фашизму, в том числе в области идеологии и социальной политики. Способность исламских духовных лидеров к мобилизации верующих на любые действия и консолидации всех социальных слоёв мусульманского общества на основе традиционной арабской религии, как я полагаю, не требует доказательств.
В конце 1970-х – начале 1980-х годов, на первый план выдвинулись социальные концепции, которые во главу угла ставили изучение социальных процессов и определяли фашизм исключительно как результат недовольства определённых социальных групп, непосредственно пострадавших от последствий мирового экономического кризиса. Последствием этого стало то, что, за очень немногими исключениями, исследователи в своих работах, умышленно или неосознанно, вывели психологические аспекты из состава значимых и существенно уменьшили значение идеологии.
С этой точки зрения, подавляющее большинство неудачных попыток модернизации государства и общества, приводящие к длительному политическому кризису, наподобие такого, в каком находилась Веймарская Республика и Италия после окончания Первой мировой войны, непременно должны приводить к фашизму. История знает много примеров, когда провал реформ заканчивался хаосом, вплоть до полного развала экономики и ликвидации государства, но за этим не следовала не только фашистская диктатура, но и сколь-нибудь заметная фашизация народных масс. Возможность события не означает его неизбежность, даже если вероятность наступления такого события велика.
Российская Федерация уже на протяжении семи последних лет находится в состоянии затяжного экономического и политического кризиса, описанного социально-экономическими теориями происхождения фашизма. Наблюдается также пресловутое противостояние дореформенных и послереформенных властных элит, желание возврата к старым порядкам у наиболее реакционной части общества, в лице не тронутого реформой КГБ СССР и потерявшей власть бывшей партийной номенклатуры, организационно оформившейся в ортодоксальные коммунистические или национал-патриотические партии и движения.
Не хочется думать, что наследником современного национализма и черносотенного псевдопатриотизма станет новый русский национал-социализм или национал-синдикализм, а впереди на историческом пути России маячит фашистская диктатура.
В середине 1980-х годов возникли теории культурного дисбаланса, когда основной причиной фашизации общества называлось несоответствие существовавшего у большинства населения доиндустриального традиционного мышления, изменившемуся миру, прогрессу средств массовой коммуникации, серьёзной перестройке мировой экономики.
В свете этих представлений о природе фашизма, причиной популярности нацистов в Германии называют дремучий великогерманский национализм, являвшийся, ещё совсем недавно, в конце XIX века традиционным для подавляющего большинства немцев. По мнению сторонников этой теории, укоренившийся в сознании масс национализм был лишь многократно усилен в первой трети XX века нацистской пропагандой. Привычное для немецкого народа авторитарное управление кайзеровской Германской империей родило культ личности фюрера, но уже в республике, благодаря всё той же пропаганде национал-социалистов. Немецкий, а в особенности прусский милитаризм и вполне обычное среди немцев почитание армии, при содействии нацистских газет и радио, без особых потуг родили мощные нацистские культы силы и войны.
Сторонники подобных идей специально обращали внимание на то, что первые фашистские режимы в Европе возникли в политически отсталых странах с устойчивыми авторитарными традициями, как правило, в бывших монархиях, где общество было лишь частично буржуазным. По мнению сторонников подобного подхода к объяснению природы фашизма, отсталое традиционное общество (итальянское, немецкое, португальское и прочие), при дефиците буржуазного парламентаризма, в условиях взрывного роста индустриального капитализма, неизбежно должно было свалиться и в реальности свалилось в фашизм. При этом исследователи никак не объясняют, почему в некоторых странах «сваливания» в фашизм не случилось, при наличии тех же самых условий, даже ещё в более выраженной форме.