Подбежав к пещере, пораженный Филадор остановился. На камнях сидела и заинтересованно смотрела на него огромная синяя чайка, которая была в два раза больше самого Филадора. Перья на ее голове срастались в кружок, который напоминал корону.
— Ты хочешь покинуть Лазурные Острова? — тихо спросила чайка. — Залезай ко мне на спину; ты очень мило обходился с моими подчиненными, поэтому я, великий НаЧАЙКАник, Король всех земных и морских птиц, донесу тебя, куда ты пожелаешь.
Сначала Филадор был так удивлен, что даже не мог пошевелиться. Но затем, услышав, как глубокий рев Квиберона сотрясает пещеру, он запрыгнул на спину к чайке, и, обхватив ее шею обеими руками, хрипло прошептал, — Отнеси меня к Доброй Волшебнице Севера!
Чайка тут же бесшумно взмыла в воздух, и они летели все выше и выше, до тех пор, пока Лазурные острова не скрылись из виду. Акбад, который стоял под волшебным деревом в королевском саду, увидел, как мимо луны проплыла огромная тень. Протерев глаза, он снова всмотрелся в небо, но тень уже исчезла. Решив, что это была просто темная туча, Предсказатель, затаив дыхание, потянулся и отломал золотую грушу от ветви. Теперь Акбад не знал, чего и ожидать, но то, что произошло, превзошло все его ожидания. Груша в его руке начала разрастаться, пока наконец не лопнула, выпустив золотые брызги и издав такое яркое свечение, что Предсказатель чуть не ослеп. Звезды! Это была пара крыльев!
Испуганный предсказатель оперся спиной на дерево, а руки вскинул так, чтобы быть готовым отражать нападения крыльев. Но в этом не было нужды. Огромные крылья обогнули его и уже через мгновение пристегнулись к его плечам. По мере того, как крылья поднимали его в воздух, сердце у него ушло в пятки, и при этом с ног его спали башмаки. Поднявшись выше изумрудного дерева, он висел, беспомощный и неподвижный, сотрясаясь так сильно, что тюрбан его развязался, и теперь трепыхался на воздухе, будто флаг. Примерно на протяжении десяти секунд Акбад бессильно болтался между крыльев. Затем, собрав волю в кулак, он облизал губы и слабо пробормотал, — отнесите меня в Изумрудный Город Страны Оз. — В следующее мгновение еще одна тень пронеслась мимо луны, и Акбад, будто необычная неуклюжая птица, в полном молчании несся на Юг.
Глава 3. Странный Общественный Благодетель
В пыльном магазине Дэна, который продавал подержанные товары, не раздавалось никаких звуков, кроме жужжания разваливающейся швейной машинки в дальней комнате. Дэн скупал старую одежду, которую чинил и гладил, а затем продавал людям, которые не могли позволить себе покупку новых вещей. Обычно все свои вечера он проводил в приглушенном свете своего Бостонского магазинчика, но сегодня племянница Дэна выходила замуж, поэтому Дэн торопливо зашивал дыру в выходном костюме, который он только этим утром приобрел у унылого джентльмена на Улице Грант. Костюм был поношенным, но, придирчиво осмотрев себя в потрескавшееся зеркало, Дэн пришел к выводу, что выглядит не хуже жениха. Удовлетворенный своим внешним видом, он кивнул отражению, и, сняв с полки цилиндр, вышел на улицу.
Был теплый майский вечер, небо было усыпано звездами, и, когда Дэн дошел до конца узкой улочки, на которой он жил, он прошелся по небольшому парку, насвистывая про себя мелодию. Он бы предпочел идти со своей трубкой, но, в знак уважения великому событию, он приобрел пригоршню пятицентовых сигар. Зажав одну из них между зубами, он стал рыться в карманах в поиске коробка спичек, который он точно положил туда перед выходом. Вместо коробка пальцы его наткнулись на маленькую кожаную книжечку.
— Что это? — воскликнул удивленный Дэнни. Подойдя к фонарю, он начал листать страницы. Они были исписаны странным крючковатым почерком. Слова, которые видел Дэнни, никогда ранее ему не встречались. Он даже надел очки, чтобы рассмотреть их ближе, и прочел вслух целый абзац, в перерывах между особо длинными предложениями облизывая губы. При этом сигару он удерживал во рту с большим трудом.
— Кто-нибудь слышал о таком? — усмехнулся Дэнни, подмигнув памятнику Общественного Благодетеля, который стоял на островке травы поблизости. — Что думаешь, старина?
— Не знаю, — пробормотал Общественный Благодетель, и рука его, до сих пор вытянутая, тяжело опустилась. — Вообще не знаю. Видишь ли, я раньше никогда не думал и…
— Святые угодники! — сигара выпала из губ Дэнни, а цилиндр упал с головы. Закинув книжку как можно дальше в кусты, он помчался со всех ног, натыкаясь на деревья и скамейки, причем бежал он в сторону, противоположную той, где была свадьба. Если честно, вообще трудно сказать, добрался ли он до свадьбы. Общественный Благодетель смотрел, не мигая, на то, как он убегает; затем, спустившись с пьедестала, поднял шляпу, к счастью, очень большую, и печально надел себе на голову.
— Теперь за зонтом, — решительно произнес каменный джентльмен. — Мне нужен зонт. Я столько всего претерпел за это время, и снег, и дождь, брр. — Увидев, как по дорожке идет пожилая дама, он громко закричал, — Стойте! Стойте! Дайте мне ваш зонт! — Несколько секунд дама, которая была туга на ухо, не обращала на его крики никакого внимания, но затем, оглянувшись через плечо, она увидела серого каменного джентльмена в плаще, который тяжело шел за ней, размахивая руками. Подобрав юбки, дама перепрыгнула через живую изгородь и упала лицом в анютины глазки. Не испытывая угрызений совести и даже не пытаясь ей помочь, Общественный Благодетель взял из ее руки зонт. Раскрыв его, он довольно хрюкнул и стал держать над головой, как делали это другие люди, которых он видел. Беззаботно перешагнув через старушку, он направился дальше. — Я всегда мечтал быть таким же, как остальные люди, — размышляла статуя, довольно вышагивая по парку, — и вот теперь моя мечта сбылась. Почему же я раньше этого не делал?
Действительно, почему? Да потому, что они до этого никогда не был живым. Слова из маленькой черной книжечки, подействовали, должно быть, каким-то волшебным образом; наверное, владельцем костюма Дэнни был волшебник, чьей магии хватило на то, чтобы оживить статую. Итак, пока он шагал по парку в шляпе Дэнни и под зонтиком старушки, мальчики, которые пришли в парк поиграть в камешки, и люди, спешащие домой, чтобы выпить чаю, — все в удивлении останавливались, а потом кидались врассыпную, пронзительно крича.
— Я веду себя так же, как и они, а они все равно разбегаются, — ворчал Общественный Благодетель, явно рассердившись. — Что с ними? — Он уселся на парковой скамейке, чтобы все это обдумать, но скамейка, сделанная для того, чтобы на ней сидели обычные люди, не выдержала его веса и переломилась, словно спичка. Бродяга, который спал на другом ее конце, проснувшись от падения, взглянул на каменного человека, а затем быстро отполз в кустарник и лежал там, трясясь так, что листья с него падали на дорожку.
К тому времени, как Общественный Благодетель смог встать на ноги, вокруг него собралась большая толпа. Они наблюдали за ним с безопасного расстояния, махали руками, качали головами и выглядели настолько испуганными, что и сам каменный человек в итоге испытал страх.
Повернувшись к ним спиной, он вышел из парка и пошел прямо на оживленный перекресток. Здесь он остановился, чтобы разглядеть мерцающий электронный указатель, как вдруг сильный удар чуть не выбил зонт у него из руки, а от криков, которые он услышал, у него чуть шляпа не слетела с головы. Прямо на него надвигался грузовик! Но, вместо того, чтобы сбить с ног каменного человека, грузовик сам раскололся, врезавшись в него, будто детская игрушка! Конечно же, это было лучше, чем если бы пострадали пешеходы. Однако водитель грузовика явно придерживался иного мнения. Выбравшись из-под завалов, он угрожающе направился к Общественному Благодетелю. Но одного только взгляда на него водителю хватило. Конный полицейский, нагнувшись, схватил мужчину в большом цилиндре за руку, но, почувствовав твердый камень под пальцами, он направил удила лошади в другую сторону, а его свисток издал громкий звук.
Меньше, чем через минуту улица уже кишела мужчинами, женщинами, детьми, каждый из которых стремился поглазеть на человека, который остановил грузовик. Затем кто-то включил пожарную сигнализацию, и на улице вскоре появились пожарные машины. Пожарные, не зная, что делать, направили шланг прямо на статую.
Изо всех сил защищаясь старушкиным зонтом, возмущенный Общественный Благодетель решил вернуться на пьедестал. Но в волнении он выбрал неверный поворот, затем стал бежать, а толпа преследовала его — все быстрей и быстрей. Его каменные ноги, опускаясь на асфальт, сотрясали дома по обеим сторонам дороги, а он старался максимально уворачиваться от палок, камней, веток и других запущенных в него предметов. Будучи огромным и каменным, а потому и неутомимым, он вскоре оторвался от толпы, но, оглянувшись назад, не заметил, перед собой высокую насыпь. Увы, когда он это осознал, было уже поздно. Сами рабочие и не намеревались рыть такую глубокую яму в земле: тонкая корочка земли закрывала зияющую пустоту от взгляда. Но каменный человек, перевернувшись через голову, прорвал эту корку как бумагу и свалился в сырую темноту.
— Что теперь? — простонала статуя, в отчаянии хватаясь за зонтик. — Я птица? Почему, ну почему же я покинул свой пьедестал? — Но его размышления ничего не изменили, и он наконец где — то приземлился. Затем он тут же провалился сквозь корку синего неба в яром солнечно свете и упал посреди широкого зеленого поля. К счастью, он приземлился на ноги, но это было такое тяжелое приземление, что он по колени вошел в мягкую землю. Несколько мгновений он не шевелился. Затем, закрыв зонтик, он поочередно вынул ноги из грязи и сделал пару шагов, чтобы стрясти с ног землю.
— Была ночь, а теперь день. Я был там, а теперь я здесь. Что же будет дальше? — пробормотал он озадаченно. Страна, в которую он так резко упал, казалась вполне безопасной. Зеленые луга, усыпанные пушистыми деревьями, расстилались во все стороны вокруг. Но после пыльного парка в Бостоне эта местность казалась очень большой и одинокой. Неуверенно осматриваясь, каменный человек заметил голубую фигуру, которая быстрым шагом шла вдоль желтого шоссе, что лежало посередине полей. Никогда за свою памятниковую карьеру не видел Общественный Благодетель существа вроде этого, и, когда фи