егда хотела ей быть? Ты вообще была когда-нибудь молодой и красивой? — Вопросы Агнесс заставили Таттипу задуматься. Жужжание веретена прекратилось, потому что волшебница пыталась вспомнить свое прошлое. Да, была ли она молодой и красивой? Пропустив серебряные нити сквозь пальцы, она задумчиво смотрела на огонь, но все было расплывчато и как в дымке: добрая волшебница не смогла вспомнить ничего из своего прошлого до того момента, как она оказалась в пурпурном лесу. Она отчетливо помнила свою первую встречу с Момби. Злая ведьма превращала дровосека в древесный пень, а Таттипу, заметив это, не дала ей это сделать. Ее магия оказалась сильней, чем магия Момби, поэтому ей не так трудно было положить конец ее чародейству. Помимо этого, Таттипу изгнала ее из леса и заняла ее хижину, а заодно и овладела ее книгами по волшебству. После этого Гилликены толпами приходили к ее дому, чтобы попросить Таттипу стать их правительницей, заняв место Момби. Итак, Таттипу осталась, снимая чары злой Момби со страны и все больше привязываясь к Гилликенам. Она всегда была так занята помощью другим людям, что о себе почти никогда не думала, но сегодняшний вопрос Агнесс напустил на нее легкую грусть, и ее стало раздражать то, что она не помнит своего прошлого.
— Наверное, когда-то я была молодой, — пробормотала Таттипу, с отсутствующим видом гладя кошку с двумя хвостами. — Даже волшебницы бывают молодыми.
— Конечно же, — нетерпеливо фыркнула дракониха, — будь у меня волшебные силы, я бы вернула себе молодость.
— Неправильно было бы использовать магию в своих личных целях, — испуганно ответила Таттипу, — это противозаконно.
— Разве существуют законы против молодости и красоты? — язвительно отозвалась Агнесс, но добрая волшебница все качала головой и бормотала, — это неправильно, неправильно.
— Ну, по крайней мере, ты бы увидела, как ты раньше выглядела, — сказала Агнесс, махнув хвостом. — Ведь не может же существовать закон, это запрещающий?
— Как? — спросила Таттипу, откидываясь в кресле и уставившись своими добрыми голубыми глазами на дракониху.
— Но у тебя же есть окно волшебницы! Давай посмотрим в него, — умоляла Агнесс, катаясь по полу, а затем выпрямилась в полный рост и стала подниматься вверх по ступеням. Таттипу, схватив все свои принадлежности, поспешила за ней.
— Я никогда об этом не думала, — запыхавшись, признала Таттипу, которая сама очень волновалась. На чердаке ее хижины находилось маленькое двустворчатое слуховое окошко, которое открывалось прямо на покатую крышу дома. Одна створка окна была из голубого стекла, а другая — из розового. Таттипу нередко прибегала к помощи окошка, когда ей надо было рассказать про прошлое или будущее своих подчиненных. Взглянув в голубую створку, она видела прошлое, а в розовую — будущее. Забавно, что Таттипу, прожившая в хижине уже столько лет, ни разу не посмотрела в окно, чтобы увидеть собственное прошлое, но, как мы уже сказали, она была так счастлива и так занята помощью другим, что забывала о себе. А теперь, к превеликому удовольствию Агнесс, она кралась на цыпочках к окну. Сначала она откинула от лица кружево своего чепчика, затем поправила очки.
— Ну? — поинтересовалась Агнесс, с трудом взбираясь на подоконник. — Что ты видишь? — Вместо ответа Таттипу жутко закричала и выпрыгнула прямо в окно. Да, так все и было.
— Стой! На помощь! Ты что делаешь? — кричала несчастная дракониха, наполовину сама выпав из окна. Но добрая волшебница исчезла, исчезли и ее очки, чепчик, принадлежности, — все. В отчаянной попытке спасти свою хозяйку Агнесс, потеряв равновесие, сама наполовину перевесилась через окно и тотчас же исчезла, как и Таттипу. Естественно, теперь некому было открыть дверь.
— Тук! Тук! Тук! — кто-то постучался в дверь. Затем дверь робко приоткрыли, и в дом зашел маленький мальчик. Это был Принц Лазурных Островов, которого прямо к двери хижины доставила голубая чайка.
— Таттипу? — несмело позвал Филадор. — Где ты, Таттипу? — Но никто ему не ответил — только проскочила тень черной кошки с двумя хвостами, которая выскочила в окно.
Глава 8. Человек в Бутылке
Свет от камина радостно освещал небольшой домик, а Филадор, осмотрев с огарком свечи каждый угол и даже чердак, свернулся калачиком в кресле и решил ожидать возвращения доброй волшебницы. — Наверняка она ушла в соседнюю деревушку, — решил юный Принц в полудреме. Кресло было таким удобным, а Филадор был таким сонным и так устал после полета, что он вскоре уснул. Ему снилось, как он отыскал свою маму — Королеву и спас королевство своего папы. Мягкий удар по коленям разбудил мальчика на следующее утро. Открыв глаза, он увидел прямо перед собой зеленоглазую кошку с двумя хвостами.
— Итак, — фыркнула кошка, переместившись на подлокотник кресла, — раз уж ты до сих пор здесь, можешь приготовить мне завтрак.
— А где Таттипу? — воскликнул Филадор, потирая глаза и пытаясь не выказать удивления от встречи с двухвостой кошкой.
— Исчезла! — заявила кошка, умывая мордочку.
— Исчезла? — воскликнул Филадор, от удивления вскочив на ноги. — Как? Куда она исчезла?
— Ну, может, упала в колодец, — пробормотала кошка, с безразличным видом прохаживаясь вдоль комнаты.
— Но ты же не имеешь в виду, что она на самом деле упала в колодец? — с мольбой в голосе спросил Филадор, в отчаянии побежав за бесчувственным существом.
— Откуда ж мне знать? — зевнула кошка. — Мальчик мой, молоко вон в том ящике, налей мне немного в мисочку, хорошо? — Глаза ее поблескивали недобрым огоньком, а сама она точила коготки, и Филадор поспешно открыл ящик, достал кувшин с молоком и налил его в миску. Затем, усевшись обратно в кресло, он задумался о том, что делать дальше. Он так рассчитывал на помощь Таттипу, что теперь пребывал в полнейшем замешательстве.
Кошка волшебницы время от времени с любопытством поглядывала на него, а когда закончила пить молоко, соизволила заговорить с ним. — Возможно, на доске рядом с печкой что — нибудь написано, — сказала она, переступая порог дома. В тот же момент мальчик рванулся к печи. Действительно, рядом с печкой на стене висела доска, но на ней ничего не было написано. С сожалением вздохнув, мальчик повернулся, как вдруг карандаш, который висел на шнурке рядом с доской, поднялся и начал выводить буквы на доске. У Филадора от такого мурашки пошли по коже, но он вскоре пришел в себя и начал читать послание.
Добрая Волшебница Севера никогда не вернется, — печально вывел карандаш, и, упав, повис на шнурке. Такое послание было еще хуже, чем вообще его отсутствие, и Филадор в ужасе смотрел на жуткие слова. Если Таттипу не вернется, то как она поможет ему спасти Лазурные Острова, а без нее он не сможет спасти королевство в одиночку. Наверное, доска была волшебной, потому что, пока Филадор стоял в раздумьях о том, что делать дальше, карандаш опять стал писать.
— Направляйся в Изумрудный Город, Озма из Страны Оз тебе поможет, — написал карандаш твердым и уверенным почерком. Филадор подождал еще несколько мгновений на тот случай, если на доске появятся новые сообщения, но карандаш больше не вывел ни слова. До того, как Квиберон разрушит страну, оставалось всего два дня, и мальчик не представлял себе, как ему достичь Изумрудного Города вовремя, особенно учитывая то, что он даже не знал, в какую сторону идти.
Подойдя к небольшому окошку, он отодвинул занавеску в клеточку и выглянул наружу. Со всех сторон дом был окружен дремучим и непроходимым пурпурным лесом, и Филадор со вздохом вернулся в кресло. Но очень скоро к мальчику стали возвращаться его отвага и смелость. Конечно же, доска волшебницы не стала бы советовать ему отправляться в Изумрудный Город, если бы это путешествие было невозможным для мальчика, и, решительно вскочив, Филадор стал готовиться.
Сначала он приготовил себе завтрак. В буфете были кофе и хлеб, в ящике он нашел яйца и молоко. После еды мальчик совсем воспрял духом. Положив буханку хлеба, кусок масла, немного сыра и банку меда в корзинку, он уже собрался выходить из дома, как вдруг его осенила гениальная идея. Возможно, в хижине волшебницы находилось какое-нибудь магическое приспособление, с помощью которого он сумел бы добраться до столицы. Опустив корзинку на пол, Филадор обыскал всю хижину. В небольшой пристройке он обнаружил мастерскую Таттипу. Над большим кострищем висел огромный котел. Вдоль стен располагались полки, уставленные банками, бутылками и пузырьками. Мальчик с короной на голове, запустив руки в карманы, раздумывал над тем, что взять с собой. Бирки на пузырьках были подписаны волшебным языком, который Филадору был непонятен. Сняв с полки синюю коробку, он стал изучать ее содержимое. Коробка была закрыта крышкой, которая вдруг подмигнула мальчику с таким знающим видом, что Принц от удивления подпрыгнул и головой сбросил с полки большую бутылку. Упав, бутылка раскололась на три части, и из нее на пол потекла коричневая жидкость. Филадор в ужасе наблюдал за тем, как жидкость стала принимать очертания человека. Забившись в угол, мальчик смотрел, как увеличивается фигура. Она становилась все более и более отчетливой, утолщалась, и в итоге выросла в мужчину, который поклонился Принцу, закрывавшему лицо руками.
— Благодарю тебя, — прохрипел мужчина, — я был заключен в этой бутылке на протяжении тридцати лет, и думал, что останусь здесь на всю жизнь.
— Кто-кто вы такой? — заикаясь, спросил Филадор. — И как вы попали в бутылку? — Он даже ожидал, что мужчина растает или убежит, но казалось, будто жидкость затвердела. Если не считать его необычные глаза и напудренные волосы, он выглядел вполне натуральным. Он глубоко вздохнул в ответ на вопрос Филадора, и, усевшись на низкую скамейку, пригласил мальчика сесть рядом. Волнуясь, Принц присел на скамейку.
— Я знахарь, и принадлежу народу Гилликенов, — торжественно начал пожилой джентльмен.
— Конечно! — решил Филадор, усмехнувшись про себя. — Кто еще, кроме знахаря, может выйти из бутылки!