Они сходятся к какой-то яркой массе, едва выходящей за пределы диапазона камеры.
— Статический разряд какого-то рода. — предполагаю я.
— Да? Какого именно?
Я не вижу ничего похожего в текущей мозаике, хотя в переборках мостика ещё столько окон, а наших камер на поверхности всё ещё тысячи. Даже мой линк не может обработать столько каналов одновременно.
— Шимп, есть ли другие подобные феномены на поверхности?
— Да. — говорит Шимп и обогащает дисплей информацией.
Яркие сетки роятся по камню и стали. Скопления шаровых молний, гуляющих на зазубренных ходулях электричества. Какая-то плоская сверкающая плазма, скользящая по коре Эри, словно скат.
— Чёрт-т-т-т-т, — шипит Хаким. — Откуда они взялись?
Наш составной глаз теряет ещё одну фасетку.
— Они целятся в сенсоры. — лицо Хакима становится пепельным.
— Они?
Похоже просто электричество змеится дугами по металлу..
— Они ослепляют нас. Ёб…нь Иисусова, быть в ловушке внутри звезды не так уж и плохо, ведь в сделке должны участвовать враждебные пришельцы.
Мои глаза лихорадочно мечутся, глядя на потолочный датчик.
— Шимп, что это за штуки?
— Я не знаю. Это может быть что-то вроде огней Святого Эльма или чрезмерно плавучей плазмы. Я также не могу исключить какой-либо мазерный эффект, но я не обнаруживаю значительных микроволновых излучений.
Очередная камера отключается.
— Молниеносные жуки! — истерически хихикает Хаким.
— Они живые? — удивляюсь я.
— Неорганические, — говорит мне Шимп — Я не знаю, соответствуют ли они определениям, основанным на ограничении энтропии.
У них нет обычной морфологии. Естественно у них нет ног, это — дуги переходов напряжений. И форма тела, если уж термин «тело» применим, похоже необязательна и текуча. Полярные сияния кучкуются в искрящиеся шары, шары прорастают петлями или ветвящимися конечностями или просто уносятся на скорости 2 Маха, исчезая в шторме.
Я вызываю композитное тактическое изображение. Ха, да там целое кластерное распределение. Их стая собралась у скелетных остатков давно умершего сопла движка, ещё один промелькнул, пересекая эвакуационный люк на полпути вниз по боковой линии правого борта. Целая вечеринка в устье ротового кратера Эри, роящаяся вокруг нашего невидимого бутстрапа, словно вода, кружащаяся в сливе.
— Дыры. — тихо говорит Хаким. — Вдавленности. Люки.
Но что-то попалось мне на глаза, что-то не включающее в себя ничего из этого, что-то разворачивающееся над головой, пока другие наши глаза устремлены на землю.
— Они пытаются войти. Вот что они делают.
Внезапное яркое пятно размазывается в небе. В слезу… дыру… распахивающийся зрачок какого-то громадного демонического глаза. Тусклый кровавый свет заливает потрёпанный ландшафт, когда над нашими головами открывается циклон, вплетённый в воспламенённые молнии.
Палец Суртра вытягивается вниз от этого Аида, наконец видимый невооружённым глазом.
— Срань господня… — шепчет Хаким.
Это раскалённый торнадо, огромнейший столб огня. Он за пределами нашего постижения, и если что-то, кроме магии, может объяснить его существование, то это не известно ни мне, ни Шимпу, ни накопленной мудрости всех астрофизиков, вложенной в наши архивы. Он тянется вниз и касается нашей червоточины. Он словно воспалён от осколков… Набухший кончик на мгновение абсурдно качается, затем взрывается…
… И огонь льётся с небес жидким каскадом. Всё под ним молниеносно рассыпается, будто уносится ветвящимися молниями. Здесь, на мостике, обзор искрится и умирает. С дюжины других точек зрения я вижу языки мягкой красной плазмы, плещущейся по коре Эриофоры.
Тревога грубо нашёптывала прямо в линк: бл… бл… бл…, пока Эри скармливала мне сведения: в боковом шлюзе снова что-то происходит. Там выключились все камеры, но во внешнем люке наблюдается скачок давления, и в интеркоме потрескивает ритмичное шипение.
Хаким исчез с мостика. Я слышу тихое подвывание его таракана, отступающего на полном газу. Я выхожу в коридор, вытаскиваю своего собственного таракана из сокета и следую за Хакимом. У меня нет сомнений, куда он направляется. Я знаю это, даже если Шимп ещё не выложил карту в моей голове.
Сзади по нашему правому борту что-то стучит в люк.
К тому времени, когда я его догоняю, он уже в подготовительном отсеке, влезает в ЭВА скафандр, словно какое-то запаниковавшее насекомое, пытающееся забраться обратно в кокон.
Всего в нескольких метрах отсюда. Там где стеллажи и ниши для костюмов. На другой стороне массивного подъёмного моста что-то с той стороны ищет вход. Оно тоже может найти его — я вижу жаркое мерцание у шлюза. Слышу хлопки и треск электрических дуг с другой стороны, слабый вой далёких ураганов.
— Нет оружия! — Хаким шарит вокруг перчатками. — Миссия до конца времён, и они даже не дали нам оружие.
Это не совсем верно. Они, безусловно, дали нам средства для создания оружия. Я не знаю, пользовался ли когда-нибудь Хаким этим вариантом. Но я помню его друзей, не так уж далеко от этого места. Я помню, как они направили своё оружие на меня.
— Что мы здесь делаем? — я указываю на шлюз.
Это игра моего воображения, или люк действительно немного посветлел в центре?.
Хаким трясёт головой, его дыхание учащённое и поверхностное.
— Я собирался, знаешь… Сварочные горелки… Лазеры. Думаю, мы сможем их удержать.
Всё это хранится на другой стороне палубы..
Он упакован по шею. Его шлем висит на крюке в пределах досягаемости: захват и поворот, и он снова будет самодостаточным. На какое-то время.
Что-то сильно стучит в люк.
— Вот дерьмо… — слабо говорит Хаким.
Я сдерживаюсь чтобы голос не дрогнул.
— Каков план?
Он вздыхает, успокаивая себя.
— Мы… мы отступаем. Пройдём мимо ближайшего шлюза.
Шимп выдаёт подсказку и накладывает оверлей на мою внутреннюю карту: обратно в коридор и пятнадцать метров вперёд.
— Если что-нибудь прорвётся, ворота опустятся. Он кивает в нишу. — Просто захвати костюм.
— А когда они прорвутся сквозь шлюз? — интересуюсь я.
Биосталь определённо светится там, в центре.
— Следующая секция выйдет из строя. Господи Иисусе, ты знаешь как нагнать страху.
— Это твой план? Отказаться от Эри поэтапно?
— Маленькими шагами. — Он кивает и переглатывает. — Выиграть себе время. Выяснить их слабое место. Он хватает шлем и поворачивается к коридору.
Я кладу руку на его плечо, сдерживаю. — Как мы это сделаем, только точно?
Он сбрасывает её с плеча. — Раскрылатим всё к чёрту! Заставь Шимпа настроить несколько дронов, чтобы они могли входить и заземлять их или типа того. Он направляется к двери.
На этот раз рука, которую я возлагаю на него — больше, чем просто внушение. На этот раз она прижимает его, разворачивает, толкает к переборке. Его упавший шлем прыгает по палубе. Неуклюжие руки в перчатках поднимаются, чтобы отбить меня, но в них нет сил. Его глаза пляшут сумасшедшую джигу на лице.
— Ты подумал как следует? предельно спокойно говорю я ему.
— Нет времени думать! Они могут даже не пройти сквозь ворота, может быть, они даже не пытаются, я имею в виду…
Его глаза светятся от слабой и нелепой надежды.
— Может это даже не атака, спорим…, они просто… они умирают.
— Это конец света, их дом в огне, и они просто ищут место, чтобы спрятаться, они не ищут вход, они ищут выход.
— И что заставляет тебя думать, что внутри для них будет менее смертельно, чем снаружи для нас?
— Они не должны быть умными! — выкрикивает он. — Они просто напуганы!
Пальцы слабого электричества вспыхивают и потрескивают по краям люка: возможно, тепловая молния. Или, может быть, что-то более цепкое.
Я держу Хакима пришпиленным. — Что если они умные? Что если они не просто инстинктивно прячутся? Что если у них есть план, а?
Он разводит руками. — А что ещё мы можем сделать? Только не дать им шанса нас взломать. Мы валим отсюда сейчас!
— Да хватит уже! — ору я на него. — Забей на ледяного гиганта. Наш шанс — это звезда.
Он перестаёт бороться и замирает, уставившись на меня и ожидая подвоха. — Ты — ненормальное, — шепчет он, когда от попыток достучаться до него осталось лишь отчаяние.
— Почему? Шимп говорит, что мы всё равно почти закончили.
— Он сказал это полчаса назад! И нам уже тогда нужен был час на то чтобы пройти!
— Шимп? — Я говорю не ради пользы ИИ, а ради Хакима.
— Я здесь.
— Скажи: мы максимизируем червоточину. Выбрось как можно больше массы, кратчайший путь наружу по огибающей.
— Приливное напряжение разрывает Эриофору на два облака из обломков примерно одинаковой массы, каждое из которых сосредоточено на…
— Измени это. Скажи: мы оптимизируем расстояние и смещение, чтобы максимизировать скорость без потери конструктивной целостности.
По ожиданию я могу сказать, что к ответу будут приложены серьёзные доверительные пределы.
— Эриофора напрямую подвергнется воздействию звёздной оболочки в течение 1300 корсек — наконец говорит он. — Плюс-минус 450.
2300 кельвинов. Базальт плавится при 1724.
Но Шимп ещё не закончил. — Мы также рискуем получить существенный структурный ущерб из-за миграции вторичных центров масс за пределы жёстких каналов смещения Эриофоры.
— Скажи: мы это сделаем?
— Мне это неизвестно, нужен консенсус — отвечает Шимп.
Хаким вскидывает руки. — Да почему же, бл., нет? Это же то, что ты уже делаешь!
— Мои модели не могут учитывать плазменную инвагинацию или электрические события на корпусе, — сообщает Шимп. — Поэтому они упускают как минимум одну важную переменную. Ты не можешь доверять моим предсказаниям.