Даже новенький серебряный браслет, знак Гильдии, перестал радовать… на время, разумеется…
Шенги постарался отогнать неприятные мысли. Тайна, вошедшая в плоть и кровь, – это часть жизни Подгорного Охотника.
– Раны Тагизура давно затянулись, – продолжал сетовать Глава Гильдии, – но какой заморочник поможет срастись переломанным костям? Тагизур – дурак. Не ходил бы за Грань до праздника… Ну, кого я теперь выставлю сражаться?
– Джарину? – поспешно предложил Шенги, догадываясь, чье имя вертится у Лауруша на языке.
– Джарина ловкая и сильная, но в драке быстро приходит в ярость, перестает соображать и машет мечом как попало. Нет, сынок, по всему выходит, что за меч придется взяться тебе. Если, конечно, не хочешь меня, старого, на поединок выпихнуть.
– Ну, нет, – расхохотался Шенги, – наше с тобой дело – погромче кричать, своего мечника подбадривать. С сегодняшнего дня у Гильдии есть боец посильнее меня. Спорю на лепешку с медом, он сумеет кое-чему научить этих «щеголей», «крысоловов» и всяких прочих Алмазных!
Принц глядел, как его друг идет к дверям фехтовального зала. Улыбка медленно гасла на красивом молодом лице, оно становилось суровым и жестким. Таким оно бывало разве что под маской.
Да, Венчигиру повезло, что вчера был такой напряженный день и старшие соправители не отпускали наследного принца с перламутрового трона. Встреться Ульфест с двоюродным братом сразу, как только тот вернулся во дворец, – не удержался бы принц, сказал предателю-кузену все, что думает о негодяе, бросившем друга и брата в беде.
Но у принца было время подумать: а к чему может привести эта беседа?
Самый страшный и непоправимый вариант – это если о происшедшем станет известно отцу и деду. Конечно, Ульфесту крепко попадет за проказы в обличье бродяги Щегла, но Венчигир пострадает несравнимо сильнее! В лучшем случае его на всю жизнь вышлют из столицы в болотную глушь. А если бдительный дедуля углядит в этой истории злобный умысел погубить принца с целью захвата престола… о, тогда Венчигиру не миновать удавки. Если дед приговорил к смертной казни родную дочь, с чего это он пощадит внука? Ну, может, не будет публичной позорной казни, удавят потихоньку…
Можно, конечно, скрыть от старших государей измену Венчигира (а заодно и свои проделки). Просто сказать ему с глазу на глаз: «Ты предал меня, и я не желаю больше тебя видеть. Убирайся в Замок Желтых Мхов, что достался тебе от матери, и не высовывай оттуда носа, иначе я превращу твою жизнь в кошмар…»
Да, это получится, Венчигир уедет… но что от этого получит Ульфест? Короткое торжество, недолгое удовольствие от свершившейся мести. Потеряет он гораздо больше – друга.
Да, друга. Венчигир рос вместе с ним, делил и ученье, и проказы, и тайны. Кому из молодых придворных вертопрахов может Ульфест доверить свою мечту о возрождении «невидимой стражи»? Любой помчится доносить королю, чтоб выслужиться… А кто из них пошел бы с принцем воровать свитки из старого архива?
Венчигир был очень хорошим другом – до определенного момента.
Вот он, секрет человеческих отношений, открывшийся принцу во время ночных раздумий.
Для дружбы есть свой предел, у каждого человек он свой. Один будет дни и ночи сидеть у постели больного приятеля, вытащит его из Бездны своей заботой – но закроет перед ним сердце, дом и кошелек, если тот разорится. Второй продаст последнюю рубаху, чтобы спасти друга от нищеты, зато в пыточном подвале, под кнутом, наговорит на дорогого сердцу человека столько лжи, что хватит на три смертных приговора. Третий выдержит любую пытку, ни словом не опорочив друга, – но смазливая вертихвостка, пробежав меж двумя мужчинами и бросив на них кокетливый взгляд, превратит в смертельных врагов тех, кто еще недавно готов был отдать за друга жизнь.
Наверное, существует дружба, способная вынести безоговорочно все. Такая, что до самой Бездны – и дальше, за Бездну. Но, выходит, Ульфест такую не заслужил. А потому надо брать от судьбы то, что она дает, и держать крепче.
Венчигир сорвался на жажде власти. И виноват в этом только Ульфест. Чтобы почаще удирать из дворца, он своими руками надел на двоюродного брата священную маску, вложил в руки топорик, усадил на перламутровый престол в тронном зале и даже возвел на носилки, плывущие над толпой во время праздничной процессии.
Но это все равно что дать ручному рысенку, выросшему на молочной каше, кусок мяса с кровью! Венчигир тоже потомок королей, и его предки держались за власть зубами и когтями!
Ульфест, не подумав, подверг дружбу непосильному испытанию. Нет, правда, что за идиотизм – дразнить властью того, кто получит эту власть в случае его, Ульфеста, смерти! Еще спасибо кузену, что яда в вино не подсыпал. Хороший друг… был.
Но, может быть, все можно исправить? Сказать Венчигиру: «Я все знаю, но прощаю тебя…»
Принц покачал головой, представив себя на месте принца. Быть прощенным – это такое унижение! Склеенной дружбе цена – медяк!
Стало быть, он только что поступил правильно, не сказав Венчигиру ни слова. Да, по их отношениям, как по чаше, пробежала трещина. Теперь придется наливать в эту чашу воду только до трещины, иначе остается вообще пить из пригоршни.
А если сказать просто, без поэтических красивостей – дружить дружи, а спину под удар не подставляй!
Ладно, с Венчигиром решено.
Но ведь принцу понадобятся верные люди. По-настоящему верные. Такие, что в спину не ударят, а наоборот, прикроют эту спину, не щадя себя. И где же их взять?
Ну-ка, Ульфест из Рода Ульнес, чему научила тебя история с двоюродным братом? А вот чему: верить можно тому, кто не заинтересован в твоей смерти. Кому выгодно, чтобы ты жил и царствовал.
Вот Прешкат – верный, надежный, грех про него худое слово сказать. Но, если принц Ульфест умрет и на перламутровый трон воссядет принц Венчигир, – что изменится для стражника Прешката? Да ничего. Погорюет немного: мол, я Ульфеста еще мальчуганом помню, учил его мечом владеть… а потом грусть позабудет и будет служить Венчигиру, как Ульфесту служил.
А значит, и у его верности где-то предел есть.
В детстве принц слышал сказку про волшебника, который творил людей из ничего. Его создания жили, как обычные люди, а когда волшебник умер – исчезли, в ничто обратились, легким дымком изошли.
А если бы эти люди знали правду – как бы они, наверное, волшебника берегли! Капле дождевой на него упасть не дали бы!
Вот бы и ему, Ульфесту, так…
Правда? А что ему мешает?
В обличье веселого воришки Щегла он немного пошатался по городским тавернам, послонялся по Бродяжьим Чертогам и даже сунул нос в Гиблую Балку… ну, хорошо, оттуда его вовремя вытащил Прешкат, но дело не в этом.
Главное, он видел тех, кто сами знают, что они – никто и ничто, пустое место.
Отребье. Воры. Бродяги. Нищие.
А какой среди них можно отыскать великолепный материал, чтобы сотворить людей!
Взять хотя бы Чешуйку. Шустрый, сметливый, храбрый мальчуган. Если проживет, скажем, десять лет – превратится в решительного, умного, отважного парня.
А ему, Ульфесту, через десять лет исполнится двадцать девять. Он сядет на золотой трон… ну, может, и не сядет: у них в Роду живут долго, дедуля запросто десять лет протянет. Но все равно, Ульфест будет уже не юнцом, его слово в тронном зале будет звучать куда более веско, чем сейчас.
Планы у него большие. «Невидимая стража» – только один из них. И эти планы останутся детскими мечтами, если не будет при Ульфесте надежных людей.
Вот и взять того же Чешуйку из подворотни. Отмыть, одеть, накормить. Позаботиться, чтоб у него была крыша над головой, чтоб выучился паренек сначала грамоте, а потом и владению оружием. Кстати, и повод есть: он же спас принца! Вот принц его судьбу и устроит.
А как войдет в возраст – в стражу его, во дворец. Шум поднимется до Старухиных болот: мол, Отребье – да в «щеголи»?! Пусть шумят, пусть. Парень как следует почувствует, что для него сделал принц Ульфест. А как чем-нибудь отличится – позволить ему основать Семейство.
Да за эти годы подобрать не одного Чешуйку, а несколько таких, кто без Ульфеста был бы грязью под чужими ногами. Не только стражников. Нужен личный секретарь – безродный, но умный. Можно даже пропихнуть в советники пару толковых Сыновей Семейства. И пусть весь двор ополчится на «Ульфестовых выскочек». Тем теснее сплотится небольшая, но надежная команда принца. И тем вернее они будут знать: если Ульфест умрет или потеряет трон, их всех тут же смешают с грязью, из которой они вышли. Это поможет Ульфесту в должный срок сменить серую маску на золотую, а золотую – на черную…
Принц шагнул к двери, позвал:
– Прешкат!
Стражник тут же возник на пороге – с мокрыми волосами, с закатанными рукавами. Умывался.
– Помнишь мальчугана, что крутился возле таверны «Шумное веселье»? – спросил принц. – Тот, в рубахе до колен, Чешуйкой кличут…
Лицо «щеголя» разом стало замкнутым. Ну, ясно: надеялся, что после недавней передряги принц забудет про свои шатания по городу.
– Мальчишку нужно срочно найти.
– Слушаюсь. – Стражник коснулся своего чисто выбритого подбородка. – Искать должен Прешкат или Кудлатый?
– Лучше нацепи бороду. Кудлатому будет больше доверия. Скажешь, что тебя Щегол послал.
– Будет исполнено, – сухо ответил стражник и с поклоном удалился.
Глядя ему вслед, принц подумал:
«Он до сих пор сердит на меня за то, что я потерялся. И, наверное, еще больше сердит за то, что я нашелся без его помощи».
Ничего, придется Прешкату потерпеть. «Игру в Щегла» прекращать нельзя. Надо искать остатки «невидимой стражи», надо подбирать будущих сподвижников и верных слуг, надо разбираться с Жабьим Рылом…
Мелькнула жаркая мысль: и видеться на свободе со смуглой красавицей Нитхой! Но принц усилием воли одернул себя, чуть лицемерно вздохнул: в первую очередь – дела…
Ульфест прошелся по пустому фехтовальному залу. Остановился перед висящим в простенке меж окон зеркалом, таком нелепым рядом с оружием на стенах. Вгляделся в свое отражение – и вздрогнул: на красивом молодом лице легли меж бровей две глубокие вертикальные морщинки. Точь-в-точь как у старого Эшузара…