Длились разбирательства три недели. Госпитальер проклял всё на свете.
— Эту куда хуже, чем шататься по трущобам, — в сердцах бросил он разведчику.
— Тыне прав! — серьёзно ответил тот. — В трущобах хуже.
— Вопрос спорный.
В один прекрасный день их вызвал председатель комиссии паучников академик Рогатин. Он принимал в просторном кабинете, в котором можно было ездить на машине.
— Присаживайтесь, — он указал на силовые кресла, выглядящие как едва мерцающие над полом облачка.
Сомов с размаху плюхнулся на него, ощущая, как силовые линии приятно охватывают тело.
— Что вы нам хотите сообщить? — зло спросил он. — Что исследования закончены?
— Скажем так, первый этап исследований, — сказал академик Рогатин.
— Что?!
— А на что вы надеялись, уважаемый Никита Фёдорович? Вы — единственный человек, который побывал за гранью нашей Вселенной и вернулся обратно. Так что теперь от вас не отстанут долго.
— Я хочу в госпиталь. Я хочу работать.
— Успеется. Думаю, через недельку мы отправим вас в психоразгрузочный центр Черномории.
— Ни за что! — воскликнул Сомов.
— Действительно, — кивнул Филатов.
— Ладно… — академик помолчал, потом произнёс. — Первоначальные выводы наша Комиссия уже сделала.
— И что умного установили? Где мы были? — осведомился Сомов, всё ещё злившийся. — Где затерялась эта чёртова Гасконь?
— Неизвестно. Но есть предположения. Академик щёлкнул пальцами, и справа от него вознеслась большая объёмная карта Галактики.
— Явление, которое вы наблюдали на небосклоне Гаскони — разноцветные линии вместо звёзд, говорят, что Гасконь находится в центре какой-то космической аномалии. Неудивительно, что именно там пытались пробить проход в иную Вселенную, конечно, если допустить, что это имело место в действительности…
— А не является плодом нашей галлюцинации, — закончил за него Сомов. — О галлюцинациях я достаточно наслушался от инквизиторов. Не уподобляйтесь им.
— Хорошо, не буду… Место должно быть необычным. Вот, — он ткнул в зону за пределами ареала человечества. — Чёрный Карман.
— Что-то слышал, — задумчиво протянул госпитальер.
— Чёрные дыры известны всем — схлопнувшиеся в точку огромные массы, туда проваливается вещество, время там прекращает свой ход. Правильно?
— Да.
— Гравитация ломает материю и пространство… Что ломает материю и пространство в Чёрных Карманах — неизвестно.
Гравитационных аномалий там нет. Просто ничего не может попасть в определённую область пространства и выйти оттуда. Математические модели показывают, что картина звёздного неба там будет похожа на ту, которую вы наблюдали на Гаскони.
— Ив Чёрный Карман может провалиться целая планетная система? Там же было солнце. Гасконь вращается вокруг него.
— Этот карман в диаметре полсветогода.
— Да, но корабли с переселенцами как-то попали туда! — госпитальер поднялся с силового кресла и ткнул пальцем в Чёрный Карман.
— Как-то попали, — не мог не согласиться академик Рогатин. — Но как — мы не знаем.
— А где сам Орден Копья? — спросил разведчик. — Судя по всему, у них достаточно высокотехнологичная цивилизация.
— Где? — хмыкнул академик, поднялся и ткнул пальцем в карту. — Может, здесь. Может, здесь — он ткнул в другое место. — В Галактике сто миллиардов звёзд. Думаю, наши поиски затянутся надолго.
— А их база на Мечте Боливара?
— Она была эвакуирована в тот же день, когда вы вернулись с Гаскони.
— Значит, с нами вернулся и Магистр, — кивнул Филатов.
— И у нас под боком неизвестный враг.
— Да, — кивнул академик.
— Они могут попытаться вновь пробить дверь, — сказал Филатов.
— Вряд ли, — покачал головой Сомов. — Дверь на Гаскони забита наглухо. Я это знаю наверняка. Но…
— Что? — подался вперёд академик.
— Но есть ещё много дыр, где дуют сквозняки с других миров…
Рассказы
Надежда человечества
«Последний день референдума! — бодро вещал с телеэкрана моложавый жизнерадостный диктор. — Такого ещё не знала история! Казус, кото…» Главврач с неожиданной поспешностью вдавил кнопку на пульте, и экран стереовизора померк.
— Итак, Сомус, вы возвращаетесь в большой мир, — начал он своим бархатным голосом, в котором сейчас почему-то чувствовалось некоторое смущение. — Надеюсь, отныне вы станете полноценным членом общества.
— О да, конечно!
Покорённый дружелюбным тоном и участием, Сомус в этот момент испытывал к главврачу симпатию и чувство благодарности. Хотя, если разобраться, благодарить его было не за что. Главврач мог быть и другим — жёстким и даже грубым, но в этот момент Сомус начисто забыл об этом.
— Надеюсь, вы добросовестным трудом внесёте посильный вклад в благоденствие человечества.
— Постараюсь, доктор.
— Надеюсь, вы никогда больше не станете постояльцем нашего заведения.
— Помилуй, господи!
— А теперь позвольте мне проводить вас.
— Ну зачем же? Не стоит беспокоиться, — засмущался Сомус, но главврач уже поднимался из-за стола.
Длинные коридоры из плохо отёсанного камня, грубый деревянный настил, тускло мерцающие лампы… Ничто не должно было напоминать о стерильно совершенном, никелированно-пластмассовом компьютерно-ракетном мире за пределами лечебницы.
Вниз вела винтовая лестница. Она заканчивалась толстой дубовой дверью с бронзовым кольцом.
— Доставляли меня сюда через парадный вход, — буркнул Сомус.
— Понимаете ли, там сейчас ремонт, и…
— Да нет, ничего. Я не заслуживаю парадного входа.
Дверь со скрипом отворилась, и в глаза Сомуса ударил яркий свет. Летний день был солнечным и тёплым. Несмотря на то, что клиника находилась в центре гигантского мегаполиса, во дворе с тенистыми деревьями и пышными клумбами было тихо. Шум не мог пробиться сквозь силовую защиту.
— Сомус, если бы вы знали, как я рад вас видеть!
Со скамейки поднялся низенький толстяк с добрыми, наивными глазами и широкой обаятельной улыбкой. Он был похож на персонажа компьютерной игры «Ужас в доме». Одет он был в мешковатый костюм и мятую шляпу.
— Кто это, доктор?! — испуганно воскликнул Сомус, отшатываясь от распахнувшего объятия толстяка.
— Друг, Сомус, друг. — Главврач покраснел и опустил глаза. — Теперь у вас будет много друзей.
Доктор повернулся, и тяжёлая дверь за ним захлопнулась.
— Меня зовут Думдук! — сказал толстяк, беря Сомуса под руку и улыбаясь ещё шире. Пальцы у него были железные. — Идёмте. Я позабочусь о вас. Кто-то должен протянуть руку страждущему в этом суровом мире.
Думдук провёл бывшего пациента к стоящему у клумбы роскошному красному астромобилю. Сомус слышал, что астромобили пришли на смену бензиновым монстрам и питались непосредственно космической энергией.
Когда астромобиль вырулил на шоссе, Сомус, оглянувшись, увидел у парадного входа в клинику огромную пёструю толпу. Можно было различить телевизионщиков с камерами в руках.
— Чего они там собрались? Ждут сошествия Господа?
— Может быть, — задумчиво кивнул толстяк, откидываясь на сиденье. Теперь бешено мчавшейся машиной управлял компьютер. — Но к нам это не имеет отношения. Нет, ну как же я рад вас видеть! Не так часто приходится встречать таких дорогих гостей.
— С тех пор как ещё в пятом классе я разбил уникальный спектроскоп, никто меня не называл дорогим.
— Всё меняется. Сегодня вы червь, завтра — король.
— Я всё-таки ничего не понимаю. Хотелось бы знать…
— Узнаете всё через несколько минут.
Все здания были облеплены рекламами, ярко сверкавшими в лучах солнца: «Дальний космос — наше счастливое будущее!», «Голосуя за программу «Космик», вы голосуете за прозябание и нищету», «Космик» — ваша надежда». А в небе светилась надпись: «Голосуя за «Космик», вы голосуете за жуткое будущее ваших детей!» Схватка между фирмами «Планета» и «Космик» шла не на жизнь, а на смерть.
За окнами астромобиля проносился город, и Сомус растерянно осматривался. За полгода лечения он отвык от лязга, шума, яркого света и громад зданий. Он пытался сориентироваться, соображая, по каким улицам они едут, и не смог. Да и немудрено: новые здания имели изменяющуюся геометрию: сегодня — шпиль, завтра — спираль или шар на палочке.
— Приехали, — сказал Думдук, когда астромобиль свернул к громадному, похожему на падающую ель зданию. «Отель «Скат-три», — сверкала реклама наверху, — самый фешенебельный отель города».
Их ждали. К астромобилю подошли два монументальных, будто из стали отлитых атлета, походивших на персонажей игры «Укуси меня за хвост». Глаза у них были тусклые, равнодушные, но когда они взглянули на Сомуса, то в них проскочила искорка неподдельного интереса. Атлеты неотступно следовали за гостем в вестибюле, стояли по обе стороны дверей лифта, будто боялись, что тот сумеет каким-то образом открыть автоматические двери и выпрыгнуть на ходу.
Номер, где ждали Сомуса, находился в поднебесье — на триста четвёртом этаже. Старинная мебель, ковры, картины…
Атлеты остались стоять у входа, привычно бросив руки за спины.
Из кресла поднялся мужчина, одетый в чёрный хитон из оптикопластика. Этот материал был очень дорог, и носили его только богачи. Оптикопластик полностью поглощал световые лучи, поэтому казалось, что у этого человека нет туловища. Внешне хозяин номера чем-то походил на Думдука: так же толст, даже чуть поупитаннее, и глаза те же, только ещё добрее, и голос такой же вкрадчивый, только помягче, потише. Он очень походил на персонажа компьютерной игры «Ночь в свинарнике».
— Вы бы знали, Сомус, как я рад вас видеть!
Человек без туловища почти точь-в-точь повторил слова Думдука. Бывший пациент спецклиники вежливо улыбнулся в ответ, чувствуя себя не в своей тарелке. Он понимал, что оказался в центре какой-то авантюры, и внимание этих людей, их вежливость были для него ножом острым. Он подумал, что вскоре всё разъяснится и его, как самозванца, выгонят взашей.