.
Многое абсолютно точно определили авторы этого письма. Тенденции, проявившиеся еще в начале 1920-х гг., не только не исчезли, а наоборот, укрепились в последующие годы. Поэтому важно развенчать мифы о чекистах, рассказать правду о тех реальных методах, какие они применяли в 1920-е гг. против мирного населения. Например, о системе заложников, внедренной по инициативе В. И. Ленина, в августе 1918 г. предложившего брать или назначать заложников в каждом хлебном уезде для получения «излишков» хлеба.
В Украине были разработаны специальные инструкции Постоянного военного совещания, в соответствии с которыми в заложники брали тех, кто пользуется популярностью и авторитетом всего села, чтобы все село чувствовало себя ответственным за них. Прежде всего, эта система использовалась для того, чтобы заставить крестьян выполнить планы сдачи хлеба государству. Так же использовалась круговая порука, практиковавшаяся в «неблагонадежных районах». Здесь карали еще и за недоносительство. Еще один метод – введение института ответчиков. В соответствии с секретной инструкцией ответчики назначались в больших населенных пунктах из расчета один от каждых 30 домов, в селах и хуторах – от 10 домов.
В инструкции о порядке назначения ответчиков, утвержденной Постоянным совещанием 26 июля 1922 г., содержались рекомендации исполнителям путем террора ставить ответчиков в такие условия, когда они становятся информаторами большевистской власти и врагами бандитов, дать возможность ответчикам купить себе жизнь выдачей бандитов, заменяя расстрел заложничеством. Требовалось создавать на селе условия, когда «бандиты» и «ответчики» будут бояться доносов со стороны малоимущих. Предусматривалось, что за донос в фонд Комитета малоимущих крестьян (КМК) как вознаграждение попадет половина конфискованного имущества «кулака». Существовал еще институт пятихатников и десятихатников, то есть ответчики один от 5 и 10 домов зажиточных крестьян. В случае доказанной вины ответчиков беспощадно расстреливали.
Процитируем уникальные документы, которые требовали чекисты от «ответчиков». Как правило, это были анкета и подписка. Вот примеры таких документов из села Городище Луганского уезда:
«Анкета.
Фамилия Батюшин
Имя Анисим
Отчество Федоров
Время рождения 75 лет
Уроженец Донецкой губ. Луганского уезда Городищенской волости
Семейное положение Жена 60 лет, дети 39 лет. 40 лет.
Национальность Русский
Род занятий Хлебороб
Имущественное положение Дом, 3 штуки быков, одна корова, 3 шт. овец, 1 сеялка, 1 веялка, 1 плуг, две бороны
Прежняя судимость Под судом не был
Подпись ответчика За свою неграмотность ставлю три креста 1923 г. 5 дня апреля
Сотрудник отделения Донецкого Губернского Отдела ГПУ по Луг[анскому] уез[ду] Игнатов.
Подписка
Я ответчик за появление грабежей и бандитизма в пределах села Городище Луганского уезда Батюшин Анисим Федорович, даю настоящую в том, что указанное обязываюсь без ведома Отделения ДГО ГПУ Луг. уезда никуда не давать в случае появления в селе Городище грабежей и бандитизма отвечаю по всем строгостям законов Соввласти, в чем и расписываюсь.
За неграмотность ставлю три креста
Сотрудник отделения Донецкого Губернского Отдела ГПУ Луганского уезда
Игнатов»[226].
В некоторых случаях Всеволод Балицкий лично инициировал захват заложников. Так чекист П. Н. Пташинский, вспоминая о своем телефонном разговоре с Балицким во время операции по ликвидации холодноярских атаманов в Кременчугской губ. летом 1921 г., писал, что зампред ВУЧК приказал ему действовать так, как велит ему его революционная совесть и сознание, принять строгие меры и взять заложников[227].
Любопытный документ об ответчиках, подписанный Балицким, был недавно обнародован украинскими историками. В нем предписывалось «не брать ответчиками при борьбе с бандитизмом евреев, если они не связаны с бандитами»[228].
Все эти мероприятия вместе с расстрелами, задержаниями, арестами в конечном итоге дали свои результаты. Сохранилось много документов о ходе этого кровавого противостояния, подписанных лично Балицким. Так, 27 марта 1922 г. он отчитывался заместителю председателя ГПУ РСФСР И. С. Уншлихту о ликвидации петлюровской организации «Первый Казачий совет Правобережной Украины»: «Политическая окраска самостийная. Связь с украинской профессурой и украинской интеллигенцией Чехивским-Василенко, Веселовским»[229]. 14 апреля 1922 г. Балицкий вместе с Манцевым докладывает на Политбюро ЦК КП(б)У «Об изъятии ценностей из церквей» и «О создании Государственного политического управления УССР»[230].
Мы уже вспоминали о процессе над членами ЦК УПСР. Однако в начале 1920-х гг. украинскую интеллигенцию пытались «поставить на колени» не только с помощью политико-идеологического разоблачения. Когда в 1922 г. за границу из большевистской России была депортирована группа интеллектуалов, среди них были и представители Украины. 23 июня 1922 г. Политбюро ЦК КП(б)У, обсудив вопрос «О политических выступлениях профессуры», предложило Наркомату образования и ГПУ «применить как одно из репрессивных мероприятий против активистских элементов профессуры высылку за пределы федерации»[231].
До 3 августа 1922 г. украинская часть списка была подготовленная ГПУ. В нее вошли 77 лиц, среди них 47 работников высших учебных заведений (из них 32 профессора), жители Харькова, Киева, Екатеринославля, Одессы, Каменец-Подольского. Этот список был одобрен ЦК КП(б)У и ВУЦИКом. 9 августа 1922 г. «список антисоветской интеллигенции, составленный ГПУ Украины», был рассмотрен и утвержден на заседании специальной комиссии ЦК РКП(б) в Москве [232]. В ночь с 17 на 18 августа состоялись аресты.
В то же время чекисты считали, что украинская эмиграция может с восторгом воспринять новое интеллектуальное пополнение, еще более сплотится и тогда ГПУ будет значительно сложнее вести работу по ее дезорганизации. Эту мысль поддержали в ЦК КП(б)У, секретарь которого (это был Д. З. Лебедь) 7 сентября 1922 г., докладывая Сталину, Куйбышеву и Молотову об арестах, писал, что высылать украинских профессоров за границу вообще нецелесообразно, поскольку там и так сложилась достаточно мощная эмигрантская группировка, и обращался с просьбой ограничиться высылкой в отдаленные районы СССР[233]. В итоге многие из кандидатов на высылку за границу так и остались кандидатами. Среди них были, в частности, и одни из главных действующих лиц на будущем процессе «Союза освобождения Украины» – С. А. Ефремов и В. М. Чехивский. При этом ГПУ инициировало утверждение в январе 1923 г. решения Политбюро ЦК КП(б)У о проведении очередной «чистки» высших учебных заведений «от политически вредных и антисоветских элементов»[234].
Высылали из Украины не только интеллигенцию. Еще 14 апреля в 1922 г. по предложению Манцева и Балицкого Политбюро ЦК КП(б)У предоставило ГПУ УССР «право высылки за пределы УССР через ГПУ РСФСР членов партий правых и левых эсеров, меньшевиков, подпольщиков-анархистов и участников петлюровских, савинковских и других белогвардейских организаций, пребывание которых на территории УССР угрожает революционному порядку[235]. И уже 23 октября того же года ЦК КП(б)У, заслушав доклад Балицкого, признало «работу ГПУ УССР по ликвидации эсеров и меньшевиков ударной» и предложило чекистам «изъять» эсеров и меньшевиков до объявления выборов в Советы.
Следует сказать и о прямой и активной причастности Всеволода Балицкого еще к одному важному делу. Речь идет о его энергичном участии в совершенствовании и укреплении органов ЧК-ГПУ. Как свидетельствуют документы, во время большевистской новой экономической политики (НЭП) сотрудники ЧК, воспитанные в условиях кровавого противостояния, почувствовали не просто дискомфорт, а серьезную опасность для собственного существования. В первую очередь НЭП изменил финансово-экономическое положение «карающего меча революции».
Это, в частности, зафиксировала справка «К вопросу о положении органов ГПУ УССР», подготовленная в январе 1923 г. и подписанная В. А. Балицким. Скорее всего, настоящий документ был составлен для Москвы, но копию послали, как подобает, в ЦК КП(б)У. «Новая экономическая политика, – отмечалось в документе, – ухудшившая состояние значительной части органов, которые находились на госснабжении, отразилась чрезвычайно негативно и на положении органов Госполитуправления. Лишившись реальной поддержки других государственных организаций, которые снабжали нас предметами первой необходимости для секретной работы до “нэпа” и которые полностью отказали нам в этой помощи после перехода на самоокупаемость; введенные в твердый бюджет, который целиком не соответствует реальной потребности, органы ГПУ вынуждены сократить темп и характер работы в тех областях, где это является, с точки зрения защиты Республики, прямо преступным» [236].
Указывая на проблемы ГПУ, Всеволод Балицкий коснулся сокращения «численности центрального органа и подведомственной ему периферии», отметив, что на 1 января 1922 г. было 21 970 человек гласных сотрудников, а на 1 июля 1923 г. – 9 737 человек[237]. В этом же документе названа численность гласных и тайных сотрудников ГПУ – 16 000 человек