14 сентября 1932 г. в ЦК ВКП(б) поступило заявление членов партии Н. К. Кузьмина и Н. А. Стороженко, где сообщалось, что они получили для ознакомления манифест «Ко всем членам ВКП(б)», текст которого прилагался. Уже на следующий день ОГПУ арестовало большую группу членов «Союза марксистов-ленинцев»[584], а 22 сентября в Ессентуках забрали автора обращения М. Н. Рютина. Общее руководство следствием было поручено В. А. Балицкому. Именно он 24 сентября 1932 г. провел первый допрос Мартемьяна Рютина, заявившего о том, что «решил бороться против Сталина еще в мае 1928 г.»[585]
27 сентября 1932 г. состоялось внеочередное заседание Президиума ЦКК ВКП(б), ход которого отражен в протоколе:
«ПРИСУТСТВУЮТ: Рудзутак, Енукидзе, Шкирятов, Ильин, Кривов, Ройзенман, Ульянова, Криницкий, Горгаев, Беленький, Арнштам, Петерс, Догидов, Антипов, Сахарова, Анцелович, Сольц, Ярославский. Члены ЦКК: Дирин, Мальцев, Стасова, Балицкий, Рыскин. От ОГПУ: Молчанов.
СЛУШАЛИ: О контрреволюционной группе Рютина, Галкина и др.
ПОСТАНОВИЛИ: Исключить из членов партии… ЦКК предлагает ОГПУ выявить еще не раскрытых члены группы Рютина, выявить закулисных вдохновителей этой группы и отнестись к ним как к белогвардейским преступникам, которые не желают раскаяться до конца и сообщить всю правду о группе и ее вдохновителях, со всей суровостью революционных законов…»[586].
На допросе 28 сентября Рютин признал: «Никакие вдохновители за мной не стояли и не стоят. Я сам был вдохновителем организации, я возглавил ее. Я один полностью писал и платформу и обращение»[587]. Этот допрос проводил начальник СПО ОГПУ СССР Г. А. Молчанов[588].
11 октября 1932 г. Коллегия ОГПУ в составе В. Р. Менжинского, Г. Г. Ягоды и В. А. Балицкого в присутствии помощника прокурора по ОГПУ Пруса рассмотрела дело «Союза марксистов-ленинцев». Рютину вынесли смертный приговор[589].
Это был первый случай, когда к смертной казни присудили известного большевика. И. В. Сталин на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) поставил вопрос о применении к М. Н. Рютину смертной казни. Против этого выступило большинство его членов во главе с С. М. Кировым. Дескать, нельзя расстреливать большевика лишь за другие взгляды. Жизнь Рютину оставили. За «другие взгляды» он получил 10 лет. Против этого приговора уже никто не возражал[590].
В 1931–1932 гг. Всеволод Балицкий принимал участие и в судебных заседаниях Коллегии ОГПУ СССР. Напомним, что право «внесудебной расправы» было предоставлено сразу после образования ВЧК. И с самого начала это право осуществлялось коллективным органом – Коллегией (Президиумом) ВЧК в Москве и коллегиями губернских ЧК на местах. Коллегии ВЧК, ВУЧК и губернские ЧК проводили специальные судебные заседания и выносили приговоры – от самых незначительных и вплоть до расстрелов. В ОГПУ СССР выносить приговоры должна была Коллегия и – с 1924 г. – Особое совещание (ОСО) при Коллегии ОГПУ. Но выносить смертные приговоры могла лишь Коллегия.
На заседаниях Коллегии ОГПУ СССР рассматривались дела, проведенные не только центральным аппаратом, но и полномочными представительствами (ПП) ОГПУ СССР. При этом следствие велось на местах, в Москву, за редким исключением, арестованных не этапировали, а присылали лишь следственные дела с предложениями о мере наказания. В Москве дело рассматривалось в отделах центрального аппарата ОГПУ. Дальше с рекомендацией отдела оно направлялось на заседание Коллегии для вынесения окончательного решения или отсылалось назад в ПП ОГПУ (с рекомендацией о доследовании, прекращении, передаче дела в суд или прокуратуру). На Коллегию ОГПУ (как и на ОСО) ни обвиняемые, ни свидетели, ни представители защиты не вызывались.
Заседания Коллегии формально делились на распорядительные и судебные, но сводились к ознакомлению с заранее подготовленными протоколами, краткому их обсуждению и подписанию. За несколько часов заседания выносилось 30–50, а иногда и больше приговоров. В судебных заседаниях принимала участие не вся Коллегия, а специально выделенная для этого группа ее членов – как правило, не больше трех человек. Руководили судебными заседаниями Коллегии ОГПУ СССР в 1926–1934 гг. В. Р. Менжинский или Г. Г. Ягода. В 1920 – начале 1930-х гг. Коллегия ОГПУ СССР была основным органом, который «осуждал» к расстрелу по политическим делам. Например, в 1926 г. Коллегия приговорила к расстрелу 517 лиц, в 1927 г. – 779, в 1928 г. – 440, в 1929 г. – 1383, в 1930 – 1229[591].
Осенью 1932 г. Всеволод Балицкий был назначен председателем Мобилизационного совещания при Коллегии ОГПУ СССР, членами которого были: начальник отдела кадров Д. А. Булатов, начальник Мобилизационного отдела А. Г. Лепин, начальник Особого отдела И. М. Леплевский, начальник Главного управления пограничной охраны и ВОГПУ Н. М. Быстрых, начальник Транспортного отдела Т. А. Прохоров и начальник главной инспекции милиции и уголовного розыска Д. В. Усов[592].
15 ноября 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «О паспортной системе и разгрузке городов от лишних элементов», в котором отмечалось, что с целью «разгрузки Москвы и Ленинграда и других больших городских центров СССР от лишних, не связанных с производством и учреждениями, а также от кулацких, уголовных и других антиобщественных элементов, которые укрываются в городах, счесть необходимым:
1) Ввести единую паспортную систему по СССР с отличием всех других видов удостоверений…
2) Организовать в первую очередь в Москве и Ленинграде аппарат учета и регистрации населения, регулирование выезда и въезда.
3) Для изготовления конкретных мероприятий как законодательного, так и организационно-практического характера, составить комиссию в составе тт. Балицкий (председатель), Агранов (полпред ОГПУ по Московской области. – Прим. авт.), Усов, Кадацкий (председатель исполкома Ленинградского совета. – Прим. авт.), Медведь (полпред ОГПУ по Ленинградскому военному округу. – Прим. авт.), Реденс (председатель ГПУ УССР. – Прим. авт.), Кузоятов (Харьков), Акулов (секретарь ЦК КП(б)У по Донбассу. – Прим. авт.), Гроссман (начальник Донецкого облотдела ГПУ. – Прим. авт.), Ананченко (член бюджетной комиссии ЦИК СССР от УССР. – Прим. авт.), Якимович (начальник административно-финансового сектора и член Коллегии Наркомзема. – Прим. авт.).
23 ноября 1932 г. Балицкий направил И. В. Сталину письмо с проектами постановлений ЦИК и СНК СССР:
1) О внедрении единой паспортной системы в городах Союза СССР.
2) О системе учета и регистрации населения Союза ССР.
3) Инструкцию СНК «Об учете и регистрации населения (прописку), регулирование выезда и въезда в города Москва, Ленинград, Харьков»[593].
Эти проекты вскоре вступят в силу: 27 декабря 1932 г. будет принято соответствующее общее постановление ЦИК и Совнаркома СССР.
Но введением паспортной системы Всеволоду Балицкому пришлось заниматься недолго.
Глава 4Голод, политический террор, этнические чистки (1932–1935)
Большевистская коллективизация и попытка любой ценой забрать у крестьян зерно толкали страну в бездну. Продразверстка урожая 1932 г. провалилась во всех хлебных регионах СССР. Централизованные ресурсы продовольствия таяли на глазах.
6 июля 1932 г. в Харькове в помещении Государственной оперы начала работу ІІІ конференция КП(б)У. Из 252 делегатов конференции, а это в основном секретари сельских районных комитетов[594], решающим голосом обладали 158 лиц (или 62,7 %). Именно эти люди вместе с руководителями райисполкомов были непосредственными исполнителями жестких директив центра. Они прекрасно понимали, чем обернутся Украине требования неуклонного выполнения хлебозаготовительных планов. Им, в частности, было известно постановление ЦК ВКП(б) от 23 июня 1932 г.: «Ограничиться уже принятыми решениями ЦК и дополнительного завоза хлеба на Украину не осуществлять»[595]. Однако у них еще теплилась надежда, что прибывшие на ІІІ конференцию высокие московские гости В. М. Молотов и Л. М. Каганович доложат тогдашнему центральному руководству о реальном положении дел в сельском хозяйстве Украины.
Определенные надежды возлагало на конференцию и высшее партийно-государственное руководство Украины, которое не имело никаких иллюзий относительно того, к чему на самом деле все идет. Они точно знали то, что впоследствии сформулировали современные исследователи: хлебозаготовки урожая 1931 г. стали непосредственной причиной голода в Украине в первой половине 1932 г. Тогда количество заготовленного в зимние месяцы хлеба было меньше трети от объема, заготовленного летом и осенью. Зимой 1932–1933 гг. было собрано почти такое же количество хлеба, что и предыдущей зимой, однако теперь оно составляло две трети от объема, собранного в нормальное время. Чем объяснить то, что из украинского села удалось выжать такое же количество зерна, что и раньше? Объяснение крайне простое – беспощадный и жестокий грабеж села[596].
Доклад С. В. Косиора отражал точку зрения ЦК КП(б)У на причины возникших трудностей. Во-первых, серьезной, хотя и не главной причиной, были названы сложные климатические условия 1932 г. (как известно, сложные климатические условия всегда мешали большевикам руководить хозяйством бывшего Советского Союза). Во-вторых, трудности весенней посевной кампании связывались «с неудовлетворительным управлением организацией хозяйства колхозов, проведением прошлогодней осенней уборочной и хлебозаготовительной кампании». В-третьих, источником многих проблем была названа бесхозяйственность в колхозах