[695]. Но ни одного решения по этому факту фальсификации принято не было[696].
В 1934–1935 гг. усилились репрессии против лиц польской национальности, и прежде всего против представителей Коммунистической партии Польши (КПП), Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ) и Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ). По санкции Политбюро ЦК ВКП(б) в Украине и в Белоруссии были организованы процессы, по которым проходили члены «ПВО». Так, в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 31 мая 1934 г. отмечалось: «Разрешить ОГПУ выполнить приговоры в отношении руководителей разоблаченной “Польской военной организации” (“ПВО”) и провокаторов в компартии Польши»[697]. В декабре 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает постановление о закрытии особых переправ, организованных НКВД для сотрудников Коминтерна[698].
20 сентября 1935 г. Политбюро ЦК КП(б)У поручило Всеволоду Балицкому вместе с секретарем ЦК КП(б)У Н. Н. Поповым на основании материалов НКВД разработать проект докладной записки в ЦК ВКП(б) о результатах раскрытия «ПВО» в Украине и связи членов этой организации с отдельными деятелями польской секции Коминтерна, в частности с только что арестованным представителем Компартии Западной Украины в польской секции Коминтерна В. Ю. Стасюком[699]. 22 февраля 1936 г. Балицкий подписал «Ориентировку по польской работе», которая вместе с материалами «Волынского центра ПВО» была разослана на места[700].
Кроме того, только в первой половине 1933 г. руководимые С. С. Мазо экономические органы ГПУ УССР, как отмечалось в одном из чекистских документов, разоблачили «диверсионную, вредительскую деятельность агентов “Интележенс (так в документе. – Прим. авт.) – Сервис” – представителей английской фирмы «Метро-Виккерс» на крупных электростанциях Украины, контрреволюционную деятельность немецких специалистов-фашистов, ряд больших организаций, групп и одиночек-воров в разных областях народного хозяйства», «осуществили значительную работу по борьбе со спекуляцией, нанесли ощутимый удар по срывникам советской и колхозной торговли», очистили «ряд областей промышленности, сельское хозяйство и заготовительные организации от антисоветских и контрреволюционных элементов»[701].
Выискивая «врагов народа» среди обыкновенных граждан, Мазо закрывал глаза на мошенничества своих подчиненных. Так, сотрудник ЭКУ ГПУ УССР И. Н. Янкелович был исключен из партии за злоупотребление служебным положением. Чекист незаконно получил квартиру, брал взятки у негласных сотрудников и явно жил не на свои законные 285 рублей в месяц. Казалось, что Янкеловича ждет суд, но благодаря заступничеству руководства его восстановили в партии, и он продолжал выискивать «врагов» на «экономическом фронте»[702].
С 9 по 11 июня 1933 г. в Харькове проходило совещание начальников экономических отделов областных (Винницкого – Л. И. Рейхман, Днепропетровского – А. М. Берман, Донецкого – Г. М. Никельберг, Киевского – В. В. Кирст, Одесского – Д. В. Орлов-Подольский, Харьковского – А. С. Глуховцев, Черниговского – А. Г. Масловский) и городских отделов ГПУ УССР. После его проведения Балицкий не только отметил, что «экономические органы ГПУ быстро перестроились и нанесли сокрушительный удар по контрреволюции в народном хозяйстве», но и назвал существенные недостатки в их работе: низкие темпы перестройки и укрепления агентурного аппарата; небольшое число агентов-разработчиков и агентов среди среднего и низшего технического персонала; неудовлетворительное проведение противодиверсионной работы; плохое обслуживание военной, рудной и сахарной промышленности; загруженность сотрудников мелкими, несущественными делами[703].
15 июня 1933 г. председатель ГПУ УССР издал приказ за № 262, в котором поставил перед сотрудниками «важнейшее задание в ближайший период – изобличение контрреволюционного подполья среди среднего и низшего технического персонала в промышленности и сельском хозяйстве (техники, мастера, квалифицированные рабочие, бригадиры и т. п.)». Сотрудники Экономического управления ГПУ УССР должны были «решительно усилить работу по предотвращению аварий и пожаров в народном хозяйстве», а Соломон Мазо должен был «в каждом случае серьезной аварии немедленно проверять и докладывать мне об употребленных облотделом ГПУ мер по предотвращению и расследованию аварий»[704].
В соответствии с приказом Экономическому управлению ГПУ УССР необходимо было: сосредоточиться на изобличении «наиболее острых проявлений контрреволюции»; перестроить работу с агентурами; наиболее квалифицированную агентуру прикрепить к руководству; выделить квалифицированных сотрудников для системной работы с агентурами; организовать рейдовую (маршрутную) агентуру; расширить институт резидентов; обеспечить квалифицированную разработку агентурных дел; усилить помощь «городским и районным участкам, перестроив работу гласного аппарата таким образом, чтобы две трети квалифицированного оперативного состава находились на периферии»; усилить оперативную помощь заместителям начальников политотделов совхозов по ГПУ[705].
В 1933 г. Всеволоду Балицкому довелось сокрушить новый «националистический уклон», лидером которого на этот раз объявили Николая Алексеевича Скрыпника, старого большевика, бывшего наркомюста и прокурора УССР, а в 1927–1933 гг. – народного комиссара просвещения УССР (в феврале 1933 г. назначен председателем Госплана и заместителем Председателя Совнаркома УССР).
Интересно, вспоминал ли он, авторитетный чекист времен Гражданской войны, свою статью «Десять лет ЧК-ГПУ», напечатанную в газете «Коммунист» 28 декабря 1927 г. Тогда Скрыпник написал о не ограниченной никакими законами классовой борьбе, отмечая: «Реорганизация ЧК в ГПУ не означает ограничения той борьбы – это есть лишь использование для борьбы с буржуазией обычных “законных” методов… ЧК есть непосредственный орган коммунистической партии… ЧК – исполнитель политической расправы со всеми теми, кто стоит на пути и препятствует коммунистической партии, противопоставляет себя ей в политической борьбе против всего того, что чуждо, враждебно, что тянется к власти, думая сбросить руководство коммунистической партии».
Теперь Н. А. Скрыпнику пришлось в полной мере ощутить на себе действия исполнителей «политической расправы». В феврале 1933 г. его отстранили от должности наркома просвещения, а вскоре против него развернули целенаправленную политическую кампанию. Ее ключевым инициатором стал Павел Постышев, а Всеволод Балицкий, используя возможности своего ведомства, должен был доказать, что Скрыпника окружали враги, что сфера его деятельности находилась в руках «националистической контрреволюции».
Попутно заметим, что до сих пор в Украине и за ее пределами нет работ, которые бы освещали роль Постышева в руководстве карательными, в том числе и прежде всего антиукраинскими, акциями. Между тем очень много документов подтверждают, что эта роль была одной из основных и для этого сталинского посланца в борьбе с «украинскими националистами» мелочей не было. Например, 28 марта 1934 г. он пишет Балицкому записку такого содержания: «Всеволод Апполонович! Надо обязательно семьи арестованных контрреволюционеров националистов выгнать из квартир и обязательно выселить их из пределов Украины на север. С работы членов семей арестованных надо немедленно снять, с учебы – тоже.
Повторяю, надо как можно скорее выселить семьи из Украины, а также и всех тех, кто с ними жил в одних “гнездах”. Хотя, может быть, на последних пока фактического материала и не имеется, но все равно – это несомненно одна шайка-лейка.
Это не только мое личное мнение. П. Постышев»[706].
Еще один пример касается школьников. Поскольку Постышева коммунистическая пропаганда и агитация любили изображать «другом пионеров и школьников», это особенно интересный пример. 17 апреля 1935 г. Балицкий присылает ему специальное сообщение об антисоветских проявлениях среди учеников сельских школ. В этом чрезвычайно характерном документе речь идет не только об «антисоветских проявлениях», но и о фактах «контрреволюционных террористических настроений (выделено нами. – Прим. авт.) некоторых школьников, главным образом старших классов, выявляющиеся в разговорах, которые оправдывают террор над вождями партии и правительства и даже в высказывании желаний принять участие в таком терроре»[707].
Постышев отнесся ко всему этому чрезвычайно внимательно и серьезно. Он, в частности, пишет указание секретарю Винницкого обкома КП(б)У В. И. Чернявскому и требует серьезно заняться «изучением состояния школ в сельских районах, принять меры к укреплению органов Наркомпросвещения и педагогического состава школ…» [708]. По своей сути это был призыв к тотальной «чистке» системы образования, которое было проведено весьма жестко.
Нельзя забывать и том, что Балицкого и Скрыпника связывали давние отношения. Немало документов в 20-е гг. они подписали вместе. Характерно, что, когда в январе 1932 г. праздновалось 60-летие Скрыпника, в печати появилось и приветствие, присланное Балицким из Москвы: «Дорогому Николаю Алексеевичу, величайшему зодчему Советской Украины и КП(б)У, непримиримому борцу за генеральную линию партии, представителю стальной ленинской гвардии, старому чекисту, соратнику Дзержинского – горячий дружеский привет и наилучшие пожелания в день 35-летия вашей борьбы за большевизм. Еще раз искреннее приветствие и пожелание жить еще много лет для борьбы за победу коммунизма. Ваш В. Балицкий»