– Не хочу сидеть с кем попало! Хочу сначала увидеть, с кем вы меня посадите!
Он задумался, замялся на секунду, поднял брови и тихо мне:
– Вы сядете со мной!
И кинулся рассаживать других. Рассадил. Посадил меня, но еще сам не садится. А напротив – его жена, глаза сощурила, смотрит на меня презрительно… И вдруг общий хохот: Миронов принес стул и втиснулся между мной и Балицким. Тот заметил:
– Мне это не нравится!
Шепнул на ухо двум прислужникам, те взяли стул вместе с Мироновым, подняли и отнесли к назначенной ему даме. Все хохочут чуть ли не до слез.
Наконец Балицкий сел, стал за мной ухаживать, но недолго – тамада должен тосты говорить, трапезу вести. А я стараюсь не смотреть напротив, не натыкаться на колючки злых глаз его жены.
После ужина – танцы. С кем только я не танцевала! Начали мы с Балицким.
Мне жарко, я выскочила в вестибюль. заиграла на рояле. Тут в вестибюль входит Балицкий, Петровский. Балицкий шутливо:
– Опять она! Всюду она! – Будто бы наткнулся на меня случайно, неожиданно. Это он нарочно – он же ко мне и вышел.
Но Миронов тут как тут, шипит на ухо, как только аккорды затихли:
– Прекрати! Разошлась!.. – очень ему не понравился мой успех.
Через несколько дней Балицкий пригласил нас к себе. Он жил поодаль от санатория – в особняке из прежних чьих-то богатых дач. Приглашен был лишь узкий круг приближенных.
И, как всегда, там, где Балицкий, было очень весело. Пили шампанское, танцевали. Мы опять танцевали с Балицким. Балуясь, я раскрыла китайский зонтик и прикрыла им наши лица.
Потом Миронов сердился:
– Ты опять перепила шампанского? Зачем ты затеяла с этим зонтиком? Это было просто нетактично…
Балицкие уезжали раньше нас. Им подали вагон. Провожали их несколько пар – мужья с женами. Ритуал был такой: дама пожимала Балицкому руку, а жене его преподносились цветы, и они обнимались.
Я в свою очередь пожала Балицкому руку, подала его жене цветы и только хотела обнять ее, как вдруг она меня резко, демонстративно от себя оттолкнула. Я закусила губу – стыдно перед всеми. Я думала, Миронов не заметит, а он, как только они отъехали, злорадно шепнул мне на ухо: “Что, съела?”[854]
Волновался С. Н. Миронов не зря, ведь еще в середине 1920-х гг. в Харькове ходили слухи, что «Балицкий возит ответственных работников к арестованным женщинам в тюрьму и устраивает там оргии»[855].
Позже, в 1937–1938 гг., арестованные подчиненные Балицкого охотно, с подробными деталями, описывали его аморальное поведение. Один из приближенных наркома, С. М. Циклис, на допросах в августе 1938 г. рассказал оперуполномоченному аппарата особоуполномоченного НКВД СССР лейтенанту госбезопасности П. Н. Всеволодовскому, что «все мы. были совершенно разложены в бытовом отношении. Оргии, пьянство, увеселительные поездки, кутежи с женщинами легкого поведения заполняли наше время… Неоднократно в моем присутствии рассказывались антисоветские анекдоты, в которых высмеивались мероприятия советской власти и партии.
На банкетах, которые давал Балицкий, постоянно присутствовали Кацнельсон, Карлсон, Бачинский, Лепин, Александровский, Мазо, Козельский, Крауклис, Чирский, Письменный, Рубинштейн, я – Циклис, Джавахов, Морозов, Амиров, Словинский, Евгеньев…
Были еще официальные банкеты, на которые приглашались, в частности, Косиор, Постышев, Якир, Любченко и другие. Под конец банкета оставались Балицкий, Кацнельсон, Бачинский, Рубинштейн, Евгеньев, Чирский, Лепин, Семенов, с женой которого Балицкий был в интимной связи, и Постышев оставался. И банкет превращался в сплошную пьянку. В этих пьянках принимали участие и жены. Жены Семенова, Чирского, Лепина, Шарова использовались Балицким. Об этом я знал от обслуживающего персонала. К Кацнельсону часто приезжала из Москвы жена расстрелянного бывшего директора Госбанка. Тогда же организовывался интимный вечер с участием Балицкого, Кацнельсона, Шарова, Рубинштейна, Бачинского. Это устраивалось на квартире Шарова, Кацнельсона, Бачинского…
Когда Балицкий направлял жену за границу, попойки происходили на пароходе “Днепр”. Причем Бачинский, Шаров, Рубинштейн, Тимофеев, Семенов, Чирский давали возможность Балицкому приударить за чьей-то женой. В таких случаях они чаще спаивали Семенова, Тимофеева, Шарова» [856].
Амурные дела «главного чекиста» наверняка были известны руководителям Украины. Интересный диалог по этому поводу состоялся 8 января 1937 г. на утреннем заседании Пленума ЦК КП(б)У между Балицким и первым секретарем ЦК ЛКСМУ С. И. Андреевым.
«Андреев: Троцкисты под видом вечеринок приглашают молодежь и начинают ее обрабатывать. Вечеринки, конечно, с девушками. А вы знаете, что молодые люди очень быстро податливые на этот счет.
Балицкий: Это не только молодежь (смех в зале).
Андреев: Товарищ Балицкий, я Вас думаю отнести к молодым (смех в зале).
Балицкий: Я говорю не о себе»[857].
Мы еще вернемся к «амурным делам» Всеволода Балицкого, а пока расскажем о его даче в курортном поселке Хоста – ныне микрорайон города Сочи, расположенный по обеим берегам реки Хоста у впадения ее в Черное море, в бухте Тихой у мыса Видного. В 1932 г. здесь была специально оборудована дача для Балицкого. Кроме него здесь отдыхал узкий круг руководящих сотрудников (С. С. Мазо, Я. В. Письменный и др.). На содержание дачи совершенно бесконтрольно расходовались сотни тысяч рублей. По свидетельству бывшего директора хостинской дачи ГПУ УССР М. В. Френкеля, «для питания отдыхающих в Хосте продукты и в большом количестве вина приобретались, как правило, в Торгсине. Отдыхающей в 1932 г. в Хосте жене Балицкого – Балицкой Людмиле Александровне захотелось покушать обязательно молодой телятины. Я заявил ей, что достать этого сейчас невозможно, так как убой молодняка запрещен специальным постановлением Совнаркома Союза. За такое указание я в резкой форме получил замечание и для выполнения барской прихоти жены Балицкого из Харькова по распоряжению Письменного руководителем совхозов Антоновичем в Хосту был доставлен вагон телят. Телята были порезаны, а мясо полностью не использовано, так как очень скоро “приелось”. Проводимые банкеты обыкновенно продолжались до утра. К столу доставлялись остродефицитные продукты и дорогостоящие вина. Банкеты эти нередко заканчивались дебошами.
На Октябрьские дни того же 1932 года по инициативе Балицкого был организован банкет человек на 30. На банкет были приглашены все видные работники, отдыхавшие в то время в Сочи. Пили и ели до утра. Присутствовавший на банкете Рубинштейн разыгрывал из себя форменного шута: прятал в карманы дорогого костюма пирожные и т. п. Блат (полпред ОГПУ по Западной области. – Прим. авт.), напившись вдребезги пьяным, лежал в передней и во всеуслышание плакал. Рубинштейн, уехавший с банкета последним, приставал всю дорогу к встречным женщинам, ругал их матерщиной и всячески оскорблял. Банкет превратился в пьяную оргию»[858].
Уже упомянутый Н. Л. Рубинштейн примерно в это же время, пребывая в отпуске в Сочи, устроил там выходку в своем стиле. Как-то, вдребезги напившись, он разогнал всех посетителей ресторана, оставив только несколько женщин, и заставил играть оркестр по своему заказу. Наслушавшись музыки, Рубинштейн ночью отправился в Сочи и, встретив там какого-то дворника, снял с него верхнюю одежду, нарядился в нее, а дворника одел в форму сотрудника ОГПУ[859]. И все это сошло чекисту с рук.
В 1936 г. специально для Балицкого и его семьи была построена и оборудована дача, известная под наименованием «Валки» (ныне село Валки, Володарск-Волынского района Житомирской области). Смета по строительству и оборудованию дачи предусматривала расход свыше миллиона рублей. Все силы были брошены на эту дачу, все остальные работы приостановлены, никто из работников АХУ НКВД УССР другими делами заниматься не хотел. Когда начальник квартирного отделения М. В. Френкель обращался к С. М. Циклису с вопросом ремонта вновь построенных домов для сотрудников НКВД, тот отвечал: «Пусть горят все твои дома. Пока Валки не закончу, говорить не буду». После усыновления Балицкими годовалого мальчика, которого нарекли Юрием, для него были оборудованы специальная комната на даче в Валках и на даче в Святошинском районе Киева (в доме, где ранее проживал бывший начальник УШОСДОР НКВД УССР И. К. Якимович)[860]. Циклис специально командировал секретаря ХОЗО АХУ НКВД Иткина в Харьков на трикотажную фабрику для пошива Юрию Балицкому костюмчиков. Отметим, что харьковская трикотажная фабрика НКВД всегда обшивала руководство[861], ибо в стране победившего социализма все было дефицитом.
Главным идеологом и организатором всевозможных выпивок и развлечений на даче в Валках (где зачастую бывал и П. П. Постышев) был Николай Станиславович Бачинский. Ни одна из поездок наркома внутренних дел не обходилась без начальника милиции. Именно Бачинский уговорил Балицкого пригласить в Украину своего давнего приятеля – заместителя наркома внутренних дел Белорусской ССР Н. Д. Шарова, который в апреле 1935 г. возглавил Управление НКВД по Киевской области вместо назначенного начальником Управления НКВД по Одесской области А. Б. Розанова[862]. Бачинский проводил линию на изоляцию наркома от рядовых сотрудников НКВД. Он заявлял свите, что Балицкий должен беречь здоровье и работать по 3–4 часа в день, не принимать мелких руководителей, а иметь дело лишь с руководством наркомата. При отсутствии наркома Бачинский обсуждал со свитой, как им лучше «развеселить» Балицкого, «подставить ему девочку» и тому подобное