Прим. авт.). В Киеве каждый из этой бригады занимался тем, что подбирал и фальсифицировал материалы для арестов и давал их на санкцию Ежову, который в пьяном виде, не читая материалов, санкционировал аресты. Особенно отличался в этом отношении Листенгурт. Приносил Ежову громадные списки командиров и политработников, а беспробудно пьяный Ежов подписывал их, не зная даже на сколько человек он дает санкцию»[1198].
Старший майор госбезопасности А. И. Радзивиловский, работавший в феврале-марте 1938 г. заместителем наркома внутренних дел УССР, свидетельствовал: «Наблюдая работу Успенского и Листенгурта, я вскоре убедился в том, что. в частях РККА они создали такую обстановку в ходе следствия, что поставили под удар значительное число честных командиров Красной Армии. Листенгурт с ведома и по прямым указаниям Успенского создал систему поголовных массовых избиений арестованных, вымогая этим путем желательных для них показаний. Истязания арестованных приняли такой поощрительный характер, что в аппарате НКВД Украины имели место даже несколько смертных случаев в результате подобных «методов следствия» [1199].
Сам же Михаил Листенгурт позднее был вынужден признать, что «в соответствии с указаниями Успенского в Особом отделе НКВД Украины была введена такая система избиений арестованных, которая приводила к тому, что наряду с действительными заговорщиками, вследствие избиений арестованные называли и невиновных, честных командиров. Арестовывали невиновных командиров, брали от них показания путем выколачивания и расстреливали людей невиновных, оговоренных»[1200].
Для «подкрепления» показаний Н. И. Ежов приказал Н. Г. Николаеву-Журиду подготовить новые доказательства преступной деятельности Всеволода Балицкого. В августе 1937 г. арестованный командующий войсками Харьковского военного округа командарм 2-го ранга И. Н. Дубовой на допросе назвал В. А. Балицкого одним из руководителей националистической организации в Украине. Одновременно оклеветал он и А. Б. Розанова с С. С. Мазо. Сломленный морально и физически, Всеволод Балицкий тогда же дал новые собственноручные показания[1201].
На следствии Балицкого обвинили в том, что он, будучи одним из руководителей «антисоветского военно-фашистского заговора», готовил вместе с другими участниками этого заговора вооруженное восстание с целью свержения Советской власти и реставрации капитализма[1202]. Балицкий, как записано в протоколе, себя виновным признал и свидетельствовал, что был завербован в конце 1935 г. в «антисоветский военный заговор» Якиром. Последний ввел его в состав «Украинского центра», состоявшего из третьего секретаря ЦК КП(б)У Н. Н. Попова, первого заместителя Совнаркома УССР И. С. Шелехеса, первого секретаря Одесского обкома КП(б)У Е. И. Вегера и наркома зерновых и животноводческих совхозов СССР Н. Н. Демченко.
«Центр» вместе с руководителями украинской антисоветской организации – Председателем Совнаркома УССР А. П. Любченко, председателем Винницкого облисполкома А. Л. Трилиским, начальником Управления искусств при Совнаркоме УССР А. А. Хвылей и другими – якобы готовил вооруженное восстание для отторжения Украины от СССР и реставрации в ней капитализма. Чтобы добиться этого, Балицкий и Якир разрабатывали план восстания в Киеве и на периферии. С этой целью «Украинский центр» через И. С. Шелехеса установил связь с польским консульством в Киеве [1203].
На допросе 26 июля 1937 г. В. А. Балицкий еще раз подтвердил, что завербовал в антисоветскую организацию своих подчиненных М. К. Александровского, Н. С. Бачинского, В. Т. Иванова, С. С. Мазо, Я. В. Письменного и А. Б. Розанова. Вместе с ними он и проводил вредительскую работу в органах НКВД УССР, направленную на сохранение троцкистских кадров и перекладывание вины на арестованных троцкистов[1204].
Так, например, относительно Николая Бачинского в протоколе допроса Балицкого, в частности, можно прочитать: «Знаю его по работе в ЧК-ГПУ на Украине очень давно. Я все время его выдвигал вплоть до должности моего заместителя по милиции. Он был мне очень предан. С Бачинским я был совершенно откровенен, делился с ним антисоветскими взглядами больше, чем с кем бы то не было другим. Он всецело разделял мои взгляды и сам был резко антисоветски настроен. Бачинский, как и я, обвинял центральное и украинское руководство в перегибах во время коллективизации, в массовых репрессиях и т. д. Он считал, что сталинское руководство не способно обеспечить оборону страны, и сопоставляя наши силы с силами капиталистических государств, утверждал, что поражение СССР в предстоящей войне не вызывает никакого сомнения. Когда я сказал Бачинскому о том, что я являюсь участником антисоветского заговора, и сделал ему предложение также войти в состав этого заговора, то убеждать его особенно мне не приходилось, так как он был целиком готов к этому. Вербовал я Бачинского в начале 1936 г. у себя в служебном кабинете. На протяжении 1936 года с Бачинским о заговоре я говорил больше, чем с другими завербованными мною.
Чекистам-участникам заговора мною была поставлена следующая задача. Каждому из них я поручил осторожно подготовить и завербовать небольшое количество людей у себя в аппарате. Причем я строго требовал вербовку проводить лишь после тщательной проверки исключительно надежных людей»[1205]. На том же допросе, как записано в протоколе, Балицкий свидетельствовал, что во время вооруженного переворота в Киеве руководители заговора рассчитывали на поддержку 8-й мотобригады комдива Д. А. Шмидта и на 6-й кавалерийский полк НКВД.
На вопрос: «Почему вы заявляете, что этот полк поддержал бы вас в антисоветском выступлении?» – Балицкий ответил: «Я много лет лично осуществлял шефство над этим полком и пользовался среди командиров и красноармейцев большой популярностью. Командиром полка был чрезвычайно преданный мне человек полковник Кулеша, которого я думал завербовать перед самым вооруженным выступлением…
Кулеша мной завербован не был. В этом просто не было никакой необходимости, а преждевременная вербовка его создала бы определенную опасность. Я хорошо знал Кулешу и был убежден, что он сделает все, что я ему прикажу» [1206]. И хотя начальник Оперативного отдела Управления пограничной и внутренней охраны НКВД УССР полковник Н. И. Кулеша не был назван участником заговора, последнего все равно арестовали, сделали заговорщиком и расстреляли.
В чем конкретно заключалась вина Балицкого, как он покрывал троцкистов, видно из стенограммы выступления С. В. Косиора 29 августа 1937 г. на Пленуме ЦК КП(б)У: «Т. Косиор: Теперь я должен еще остановиться на роли Балицкого во всем этом деле. Сейчас совершенно установлено показанием Балицкого и рядом других, что Балицкий входил в якировский контрреволюционный центр. Тоже его не назвали, оберегли. Сейчас он сам об этом сказал. В этом центре он был вместе с Якиром и Поповым. При чем это было очень давно, я точно не знаю, во всяком случае много лет Балицкий вел контрреволюционную, двурушническую политику, заправлял делами НКВД со своей, контрреволюционной точки зрения, не боролся, а выгораживал контрреволюцию. Он покрывал троцкистов, правых, националистов.
У нас во всех было такое впечатление, что Балицкий ужасно громит контрреволюцию, что это гроза контрреволюции. Он, знаете, троцкистов прямо таки уничтожал, правых, конечно, меньше. Националистов, как говорят, за версту чуял, не выносил, брал их в работу. А на самом деле ничего похожего не было. Шума было ужасно много. Из всякого мелочного дела создавал как можно больше шума.
С места: И речи говорил.
Косиор: Он это умел делать. И у себя, и на ЦК, и в Москве показать – много шума, а на деле он даже не думал громить. Потому что под словом громить подразумеваются известные совершенно определенные вещи. Это значит громить до конца, на развод даже ничего не оставлять. А он ограничивался несколькими десятками людей, которые были на поверхности, второстепенных людей, даже расстреливал кое-кого, но на самом деле сберегал, не выдавал ни троцкистов, ни правых.
Если сейчас посмотреть, кинуть ретроспективный взгляд на громкие, большие дела, которые были на Украине, то оказывается, что по этим делам проходила пара десятков людей. Возьмите вы любое громкое дело, вроде хотя бы дела УВО – военная повстанческая организация, а проходило по этому делу всего несколько десятков человек (это неточно, основными фигурантами дела было около 150 лиц. – Прим. авт.). А троцкистов еще меньше.
Мы знаем, например, Киев. Разоблачили, разгромили троцкистское гнездо – Дзениса, Ашрафяна и т. д. Установлено, что Балицкий прекрасно знал, что Ильин – троцкист, Сапов – троцкист, Потапенко – троцкист, словом, основное руководящее гнездо – троцкисты, а все другое – люди поменьше. Но он всех не выдал.
Он прекрасно знал Хатаевича. Все знал, что делается у Хатаевича. Знал, что он там насаждал, учреждал троцкистско-правую организацию у себя, все посты, но он берег его. Кое-кого он таскал, правда, оттуда. Даже неприятные вещи говорил Хатаевичу. При мне сколько раз ругал Хатаевича и либералом, и черт его знает какими словами. Как ругал и Якира.
С места: А Филипова не арестовал.
Косиор: Наоборот, всячески оберегал этих людей. Он знал о Демченко все, и о его окружении знал. Некоторые пустячки были, а за основное не брались и только тогда уже дело развернулось, когда нельзя было иначе совершить. Тогда пошло.
Или о Попове. Нужно сказать, что многие документы пропали. Но и в тех, которые получил Леплевский, был ряд показаний, данных в 1933, 1934, 1935 гг., прич