Прихоть Еремина сводилась к тому, что через минуту-другую в контору явится некая особа по имени Оля, бывшая гувернантка бизнесмена Грызунова. И он почему-то хотел провести беседу без свидетелей. Может, потому, что придавал ей не совсем деловой характер? Так или иначе, но студент и секретарша, жующие пряники, не входили в его планы.
– Перекусишь где-нибудь! И скажи Аллочке, чтобы шла домой. Я ее отпускаю сегодня пораньше.
Но не так просто оказалось избавиться от Аллочки.
– Что за прикол, Константин Николаевич? У меня еще есть работа! – Она нервно передернула плечиком, потревожив острые грудки, тем самым выказывая свой протест.
– Оставь на понедельник! Информацию из РУОПа положи ко мне на стол! – распорядился следователь.
– Я не понимаю, в чем прикол? Когда мне надо уйти пораньше и нет работы, вы меня не отпускаете.
– Я, как и все начальники, самодур! Пора к этому привыкнуть, девочка моя.
– Идите вы!.. – И она подчеркнуто громко зацокала каблучками под аккомпанемент начальственного смеха.
Аллочка столкнулась с незнакомкой при выходе из подъезда, но не придала этому значения, ведь их контора находилась в жилом доме, и она вовсе не была обязана знать в лицо всех жильцов. Но пропустить без внимания эту огненноволосую в белом брючном костюме секретарше не удалось. «Какая фифа!» – подумала она и заспешила к метро.
Елизарыч закрылся в лаборатории, а Константин поставил чайник – приходилось самому исполнять Аллочкины функции.
Она позвонила робко, неуверенно.
– Ну вот я и дождался!
Еремин искренне радовался. Он видел девушку всего один раз два месяца назад, но запомнил надолго. Запала в душу. То ли кукольная трогательность ее личика не давала ему покоя, то ли врожденная интеллигентность… А может, просто стройные, длинные ноги? Так или иначе, но что-то притягивало в ней. И, увидев девушку вновь, следователь не разочаровался.
– Я долго плутала… – бросила она дежурное.
– Слишком долго – два месяца! – сострил он.
Они уютно устроились на кухне за чашкой кофе – ну совсем как Женя и Аллочка. Правда, Ольга не кокетничала, не закидывала ногу на ногу, хоть и была в брюках. И это нравилось Еремину. Он отдавал предпочтение серьезным женщинам и серьезным разговорам.
– Хорошо устроились на новом месте?
– Спасибо, не жалуюсь.
– Далеко квартира?
– Алтуфьево.
– Ну, это еще не конец света! Мебель-то вам хозяева оставили?
– Спать есть где.
Она явно давала понять, что разговор о квартире ей неинтересен, но сыщик продолжал докучать:
– А телевизор?
– Не предусмотрен. Зато дешевле.
– Как же все-таки без телевизора?
– Нормально. Много читаю. Хожу в кинотеатры.
– Вот как! А я уже лет десять нигде не был. От Грызунова ушли? – без перехода спросил Еремин.
– На следующий день рассчитали.
– Хозяин сам рассчитывал?
– Да. Он позвонил мне утром, чтобы я приехала к нему в офис. Там и рассчитался со мной.
– Как он выглядел? Ничего странного не заметили?
– Все так же был убит горем.
– Не спросили, сообщил он жене о случившемся или нет?
– Это не мое дело. Разве о таком спрашивают?
– Да-да, конечно, – согласился следователь. – А вы знаете, что жена Грызунова погибла?
– Читала в газете.
Он думал произвести впечатление, но ее зеленые глаза хранили спокойствие.
– Что вы думаете по этому поводу?
– А что тут особо думать? Автокатастрофа. Несчастный случай. Вдвойне не повезло Сергею Анатольевичу.
Ему показалось, что последнюю фразу она произнесла с усмешкой, однако на лице ее в полной мере присутствовало скорбное сочувствие. И Константин решил, что ему послышалось.
– А о судьбе охранников вы что-нибудь знаете?
– Того, что задушил мальчика?
– И о втором тоже…
– Нет. Признаться, даже не интересовалась. Судьба убийцы мне неинтересна. И никогда не вызывает жалости. Преступников надо карать. Вы другого мнения?
– А если вместо преступника карают невинного, как тогда быть?
– Вы считаете…
– Я в этом уверен хотя бы потому, что дело не довели до суда. Парень умер от передозировки снотворного в психолечебнице, куда его отправили для проведения судмедэкспертизы. А второй охранник вышел утром из дома в поисках работы и бесследно пропал.
– Какие страшные вещи вы говорите!
Испуг в ее глазах был неподдельным.
– Да, милая Оля, и вас я не чаял увидеть в живых, после того как ваш телефон замолчал. Но, слава Богу, все обошлось!
– Как знать. Может, меня ищут, чтобы придушить.
– Уже бы свершилось.
– Мой нынешний адрес не известен никому, кроме мамы. А мама живет далеко от Москвы.
– За два месяца вас обязательно бы разыскали. Просто те двое располагали определенной информацией. В то раннее утро, когда убили мальчика, они охраняли дом. А вы появились намного позже. И ничего об этом знать не можете. И никого не подозреваете. Ведь так?
Девушка кивнула в знак согласия.
– Вы тоже поверили в версию психически ненормального охранника? Значит, отношения внутри семейства складывались так, что ни на кого из них подозрение не могло упасть?
– Да-да, – подтвердила гувернантка. – И отец и мать любили Сашу. Просто души в нем не чаяли. Им, правда, некогда было заниматься его воспитанием, но когда у людей есть средства…
– Вот мы и опять вернулись к вам, – подытожил Еремин. – У людей есть средства. Они нанимают гувернантку и кухарку. И еще два раза в неделю приходит загадочная горничная.
– Почему загадочная?
– Для меня загадочная, потому что Грызунов не пожелал мне ее показать. Итак, мы имеем еще трех женщин. У всех алиби. Правда, не проверенные мной. Мне слишком быстро отказали от дома, чтобы успел что-то проверить. А между тем мой эксперт обнаружил неизвестные дамские отпечатки в детской и в супружеской спальне. Грызунов сослался на горничную. Заколдованный круг.
Он раскрыл перед ней все карты. Ольга сидела задумчивая и напуганная.
– Зачем вам все это? – спросила вдруг она.
– Чтобы восторжествовала истина! – прикинулся он чистым, без примеси корысти правдолюбцем.
– Она когда-нибудь торжествовала?
– Тем более пора. Как вы думаете, рассчитал Грызунов горничную?
Ольга пожала плечами.
– Позвоните Зинаиде Ивановне. Она всегда в курсе последних событий.
– Кто это?
– Кухарка Грызунова. Забыли?
Сыщик и в самом деле выпустил из виду эту злую старую грымзу.
– Тут есть одно «но». Зинаида Ивановна обязательно доложит о моем звонке хозяину. А мне бы не хотелось портить ему кровь. В каких вы были отношениях с кухаркой?
– Вы хотите, чтобы я ей позвонила? – догадалась гувернантка. – Значит, Сергея Анатольевича щадите, а меня вам не жалко?
– Здорово вы меня уели! – засмеялся Константин. – Что ж, нет так нет. По правде говоря, сам не хотел подставляться. Ведь дело закрыто.
– А знаете, я, наверно, попробую, – неожиданно согласилась она. – С Зинкой у меня были неплохие отношения, хоть она и стерва порядочная! Так ведь телефонный разговор ни к чему не обязывает. Адреса своего и телефона я ей все равно не сообщу.
– Вот и отлично! Вот и замечательно! – радовался Еремин. – Еще кофе не хотите?
– Мне уже пора.
– Погодите! Мы ведь еще не договорились, что вы скажете Зинаиде Ивановне.
– В самом деле. А что надо?
– Надо узнать телефон горничной. Соврите, что потеряли в доме Грызунова какую-то дорогую вам вещь и только сейчас спохватились, поэтому хотите связаться с горничной. Может, эта вещь ей попадалась на глаза. Заодно поинтересуйтесь, как там Сергей Анатольевич, и вообще разведайте обстановку.
– Вы меня, случайно, не в шпионки готовите?
– Это мысль. Может, вам стать моим штатным сотрудником и не давать больше объявлений во французскую газету?
– О, вы не знаете, какая я трусиха! Тогда бы не стали мне предлагать сотрудничество!
– А если я вас приглашу в кинотеатр, трусиха? Вы тоже испугаетесь?
– Это смотря в какой кинотеатр и на какой фильм.
– В «Иллюзион». В понедельник. На французский сеанс. Кажется, мне удалось вас напугать?
Глаза Ольги действительно расширились на какое-то мгновение, и даже приоткрылся кукольный рот.
– Вы там разве не бываете?
– Бываю… Мне ведь необходимо практиковаться, – начала сбивчиво объяснять она. – А фильм на французском – какая-никакая практика…
– А в этот понедельник вы там не были?
– Нет. Не очень-то поездишь из Алтуфьева.
– Так вы принимаете мое приглашение? Я могу заехать за вами.
– Принимаю, – попыталась как можно спокойней произнести она, но волнение еще слышалось в ее голосе.
– Но учтите, я ни слова по-французски не понимаю!
– Что ж, мы будем весь сеанс интимно шептаться?
– На это и рассчитываю!
– Вот ведь попалась на удочку! – засмеялась девушка.
Она уже окончательно пришла в себя.
«И все же что-то с ней происходит! – сделал вывод Константин, когда Ольга ушла. – Почему она так испугалась? Может, знает про поход в „Иллюзион“ нашей парочки? Ну, это уже из области фантастики! Впрочем, почему бы и нет? Разве не из области фантастики – французская газета с ее объявлением за батареей на кухне у Шведенко? А может, она просто никогда не ходила в кино с мужиками? А я тут голову ломаю! Может, она лесбиянка, черт возьми!»
– Она лесбиянка! Старая, противная лесбиянка! – волновалась по телефону Патя. – Я поэтому перестала брать у нее уроки! Она склоняла меня к сожительству! Представляешь, каково мне с ней договариваться о встрече?
– Представляю, – вздохнул Полежаев, – но на встречу ты ведь поедешь со мной! При мне-то она, наверно, постесняется склонять тебя к сожительству?
Как только он вернулся от Василины, его застиг Патин звонок. И он с ходу, не мешкая, напомнил ей о психологе-феминистке. Девушка звонила явно по другому поводу.
– Ладно. Попробую, – согласилась она. – Только не сегодня. Сегодня у меня дел по горло.