— Так вы говорите, они ищут людей для работы на Востоке?
Мужчина вытащил блокнот — вот совпадение, у него был точно такой же, — что-то записав, он положил его обратно во внутренний карман, вообще было видно, что человек на пределе. Краем уха я продолжал подслушивать: насколько я понял, раньше он был близок к верхам и мог позволить себе в те благословенные времена пижонить на Р-25 [23] — что-что, а пепельница там не засоряется, пошутил он, но его спутница оставалась холодна как мрамор — а теперь, когда все переменилось, он оказался в вакууме, прежние друзья как один отвернулись от него, и небольшая протекция была бы очень кстати, особенно его интересовала работа в Париже, он повторил — именно в Париже. У него шла полоса неудач, он недавно развелся, пока суд да дело, их дом описали, а какие-то негры взломали дверь и незаконно вселились, плюс он страшно боялся стать безработным — в общем, одно сплошное расстройство. Понимаете, войну-то я как бы выиграл, только с «планом Маршалла» [24] меня круто обломили, ха-ха. Женщина натянуто улыбнулась. Да, насчет этой работы на Востоке, может, вы знаете конкретного человека? Она отвечала уклончиво, они просто получили кое-какие сведения, она знает лишь название организации, он записал, подперев рукой подбородок; их бутылка почти опустела, он похлопал по горлышку, чтобы официант принес другую, Женщина почти не пила и украдкой бросала взгляды на большие настенные часы. Самое ужасное, сказал мужчина, возвращаясь к той же теме, что теперь я изгой, козел отпущения. Он залпом осушил бокал. Честно признаюсь, меня не раз подмывало поджарить пару-тройку черномазых на медленном огне, кажется, эти гады покрасили нашу столовую в зеленый цвет. Он вздохнул: ну, теперь, раз вы поможете с работой, все наладится. В этот миг мы с ней встретились взглядами, и мне стадо абсолютно ясно, что не видать ему ни работы, ни связей. Официант предложил десерты, но женщина сказала: прошу прощения, я не люблю поздно возвращаться домой; ее спутник кивнул: конечно, я понимаю, огромное спасибо, что не сочли за труд меня пристроить. Он прищурил глаза, подражая рекламным мачо, но она и бровью не повела, допила свой кофе без кофеина, поднялась, велела держать ее в курсе и была такова — им даже счет не успели принести.
— Вот сучка, — пробормотал мужчина, — а ведь когда мы познакомились, она бы сочла за счастье мне отсосать.
Я подумал, что ослышался, но он несколько раз повторил «отсосать» и «сучка», бормоча, что это сейчас она строит из себя гранд-даму, а когда он сидел в министерстве и взял ее под свое крылышко, она только и делала, что рот подставляла. Он попросил у метрдотеля сигару, а я погрузился в свои мысли, вспомнив фильм «Уолл-стрит»: там по сюжету главный герой, владелец огромного, фантастического капитала, оказался втянут в какие-то махинации и в один день проснулся нищим, его ждал позор и тюрьма, и в конце он пришел к заключению: «Конечно, плохо ничего не иметь, но куда ужаснее потерять все, что имел.» Нет, не могу я ее курить; воскликнул мой сосед, слишком толстая, принесите-ка лучше сигареты.
Я перепил, в башке шумело, надо было возвращаться домой, но меня мучили мысли про Жоэля с Мари-Пьер, я представлял, как они целуются и занимаются любовью, и он шепчет ей на ушко, как тогда, в Гавре: мой ангелочек, мой ангелочек, — его голос и вся эта сцена крутились у меня в голове, словно фильм без начала и конца.
— Вам плохо?
Я перевел взгляд на свой бокал , оказывается, я бессознательно так сильно сжал ножку, что она сломалась, и в центре ладони у меня набухла капля крови.
— Простите, как-то случайно вышло.
Я положил на стол купюру в пятьсот франков — агент расплатился со мной наличными; как правило, я сразу заносил деньги в бюджет, но сегодня пришлось сделать исключение. В зеркало мне был виден сосед, уставившийся в пространство, — нет, у меня совсем другой случай, я-то начал с нуля, мне легче переносить трудности. Забрав сдачу, я вышел на улицу, от свежего воздуха сразу полегчало, на мгновение я заколебался, может, вообще не возвращаться, чтобы дать ей время все обдумать, но там находились мои вещи и весь товар, не стоило бросать их без присмотра.
В первую секунду показалось, что она ушла, в комнате было темно, только беззвучно мерцал экран телевизора, и хотя я пытался приготовиться к такому исходу, все равно меня как током ударило. Я зажег люстру и увидел, что из-под одеяла торчит прядь ее волос, а потом раздался недовольный голос она просила выключить свет. Я лег, какое-то время мы оба молчали, по дыханию я слышал, что она не спит, но если кто-то должен был начать разговор, то скорее она, чем я.
— Ты спишь? — наконец спросила она.
— Нет, — ответил я, — не сплю.
Повисла пауза, телевизор все работал, там шли новости, сплошь катастрофы, войны да наводнения, я повернул голову, — Мари-Пьер была в куртке от моей синей пижамы.
— Хочешь, включу звук?
Но ей было все равно, ее интересовало, действительно ли я думаю то, что наговорил перед уходом, правда ли так считаю? Она смотрела на меня гневно и в то же время обиженно.
— Не знаю…
Мы снова замолчали, на экране рыдала какая-то полная дама, без звука это выглядело комично.
— Не знаю, может, нам не стоит жить вместе, может, мы ошиблись друг в друге…
Она утвердительно кивнула, да, возможно, нам не стоило торопиться.
— Вообще-то сам я так не думаю, — уточнил я.
Она не отвечала, и все же я не собирался вставать перед ней на колени.
— Я сожалею, честное слово.
Она удостоила меня взглядом.
— Тогда проси прощения.
Под действием спиртного я совсем раскис и извинился; ладно, мир, смилостивилась Мари-Пьер, она не сердится и тоже сожалеет, как глупо, в какой-то момент она психанула; и сестра у нее такая же, если разозлится, то несет незнамо что… Ну так как, останемся вместе или велишь мне убираться? — спросила она, придвигаясь ближе, на что я поинтересовался: а сама ты как думаешь? Впрочем, раз дело закрутилось, мне нужен помощник, один я все равно не справлюсь.
— Это единственная причина?
— Конечно, — ответил я, — единственная.
Тут я ее обнял, и мы окончательно помирились, хотя, сидя в ресторане, я был готов поставить на нас крест, — похоже, я и правда был от нее без ума. А что, без ссор не бывает, заметила она, милые бранятся — только тешатся.
К утру мы позабыли о размолвке, поразмыслив, она признала, что, при всем очаровании и галантности, у Жоэля все-таки ветер в голове. Она считала, что он в любом деле видит только плюсы, а о трудностях просто не задумывается. После встречи с Моктаром я зашел в книжный купить литературу по бухучету, ведь я твердо решил создать компанию на законных основаниях, а потом потратил около часу, чтобы растолковать все Мари-Пьер.
— Это просто: сюда вносим расходы, сюда доходы, для удобства красным будем вписывать, что ушло, зеленым — что пришло, а еще будем регулярно подводить баланс и вести колонку прибыль минус издержки.
—А НДС? — спросила она. — Разве не надо учитывать НДС?
— Нет, к нам НДС не имеет отношения, только доходы и расходы, вот и все.
Она кивала, у себя в Нормандии на курсах делопроизводства она изучала введение в бухучет и нисколько не сомневалась, что справится. Я оставил ее, увлеченную новым заданием и погруженную в расчеты, а сам стал сносить и грузить в свою машину коробки для Моктара. Помимо прочего, для нее это была возможность почувствовать, что такое деловая жизнь.
Моктар встретил меня с радостной улыбкой, ему удалось получить не три, а целых пять заказов; мы с тобой горы свернем, ей-богу, твердил он, — мне было приятно слушать его болтовню, — мы с тобой всех сделаем, я тебе говорю: из кафе в бар, из бара в ресторан, и знаешь, кто скоро будет держать весь видеорынок? — мы, конечно, и все будет чики-поки; в какой-то момент ему пришлось поверить мне на слово, и увидев результаты, он смекнул, что все не так страшно, но я тут же поспешил напомнить: теперь мы работаем законно, Моктар, это главное правило игры; на прибыль от первых продаж он покрыл расходы, при этом его навар составил чуть больше двух тысяч, и я посоветовал ему сделать, как договаривались — отложить эти деньги, чтобы потом закупить товар, он слушал меня и мотал на ус.
— Мы начинаем новую жизнь, Моктар, ты должен полностью отдавать себе в этом отчет.
Если он и впредь будет показывать хорошие результаты, не исключено, что я дам ему эксклюзивное право на реализацию большой партии в Сен-Сен-Дени.
В тот же день я встретился со вторым агентом, его дела вроде бы тоже шли на лад, товар везде пользовался спросом, он уже получил заказы, и под конец дня я отгрузил ему, сколько требовалось,
— Как насчет Севера, возьмешься?
В идеале мы должны были охватить и провинцию, его родственник жил в Лилле, он мог его прощупать, тот был известный адвокат и знал весь город, от сливок общества до отбросов, если я соглашусь, мне останется только поставлять товар, а его условие — триста франков с каждого видака. Он тут же позвонил и стал говорить таинственным голосом, видимо, ему страсть как хотелось покорчить из себя крутого мафиози. Я звоню тебе насчет того самого, ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Похоже, адвокат колебался, он был не против махинации как таковой, но его волновало, надежный ли я партнер, в таком деле он предпочитает не рисковать. Мой агент напирал: ты же прекрасно знаешь, что я не путаюсь черт знает с кем, и адвокат дал себя уломать — не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: прохиндей почуял запах крупной дичи.
Тем временем Мари-Пьер закончила свои расчеты; цифры, в которых она сомневалась, были написаны карандашом, нам хватило получаса, чтобы во всем разобраться, баланс обнадеживал, правда, мои расходы превышали доходы, но это понятно, ведь я вложил значительную сумму, зато очень скоро мы должны выйти в плюс, и это при том, что товар ушел далеко не весь. Я с радостью видел, как она увлечена.