[26]: «У доброй-доброй тетушки есть пребольшой велосипед и длинный-длинный шарф». Это был полный атас, зал взорвался от хохота, включая моего Соседа: она декламировала стихотворение с невероятным, чудовищным акцентом, как у марионетки из телешоу, у меня аж слезы потекли; преподаватель делал мне страшные глаза, но я был не в силах остановиться, а под конец, чтобы как-то исправить впечатление, стал изо всех сил хлопать в ладоши, мой сосед чуть не лопался от восторга — она сумела не просто замять неудачу, но завоевала всеобщую симпатию. Когда все девушки отстрелялись, Лоран Муассон вышел и тоже прочел рассказик — с актерским выражением и мимикой — о забавном происшествии на севере Франции в шестидесятых годах, и как только все снова затихли, он повернулся ко мне и пригласил выйти на середину.
Я поднялся, в конце концов, поделиться своим опытом всегда небезынтересно; чтобы дать пищу для вопросов, Лоран Муассан попросил рассказать о моем пути к успеху, о том, что подтолкнуло меня к созданию собственного дела. Я ответил: прежде всего — стремление к независимости; а что касается учебы, тут я высказал глубокое убеждение в том, что, не будь у меня образования, я бы все равно избежал подводных камней, угрожающих бизнесменам-новичкам — благодаря своему долгому опыту в данной области.
— Как вы считаете, — перебила меня одна практикантка, — обязательно ли иметь диплом, чтобы преуспеть в бизнесе?
Я задумался на секунду.
— Честно говоря, нет, для бизнеса главное — энергия и упорство, даже жесткость, а диплом… это как получится.
Я привел в пример судьбы многих молодых людей, окончивших, знаменитые коллежи: столкнувшись с реальностью, они оказались неспособны проявить инициативу. Аудитория выразила бурное согласие: да, главное — это опыт, а не «корочки».
— А вам лично случается нанимать на работу людей с такой биографией?
Софиты били мне прямо в лицо, и я не разглядел задавшего вопрос.
— Конечно, это в порядке вещей.
Я заметил, как откуда-то с задних рядов сверкнула вспышка, от неожиданности я начал заикаться, но мало-помалу взял себя в руки.
И продолжил более уверенным голосом:
— Могу рассказать вам об одном человеке, его зовут Моктар, по образованию он художник, а пробавлялся тем, что выискивал в бесплатных газетах более-менее толковые объявления, за что получал мизерное вознаграждение.
Я пристально взглянул в освещенный зал.
— Сейчас, работая в компании «Экстрамиль», Моктар зарабатывает несколько тысяч франков в день.
— В день? — повторил эхом чей-то голос.
Да, сказал я, вот именно, в день.
Дискуссия продолжалась, все вопросы касались одной темы — как добиться успеха; я сказал: очень важно иметь в виду, что многие сильные мира сего начинали с нуля, без всякого образования, обладая только огромной верой в себя и в свое дело. В конце выступления меня наградили аплодисментами.
— Вы позволите украсть у вас Пять минут?
Вот кто снимал меня да протяжении вечера! Он представился: Даниэль Фурнель, журналист «Курьер пикар», у него есть вопросы по поводу моей речи и об успехах компании; я рассказал, что первые шаги сделал в качестве дистрибьютера, начал скромно, потихоньку, и вот теперь двигаюсь в гору без осечек, взяв старт как раз здесь, на севере, — немножко перегнул, конечно, но в принципе не так уж сильно. Я упомянул и Мари-Пьер как отличного менеджера по связям с общественностью. Тут подошел мужчина, который сидел рядом со мной: вы произвели неизгладимое впечатление на наших практиканток, — оказалось, это руководитель практики, — понимаете, появление в такой глухой дыре директора молодой фирмы — это настоящее событие. Вся компания отправилась в тот самый ресторан, где я ужинал, выпить по бокалу вина за знакомство, по дороге руководитель провел для меня экскурсию: мы находились в самом сердце Уазы, откуда начинались северные области, модернизация сельского хозяйства оставила здесь без работы большинство крестьян, местные жители живут очень замкнуто; между прочим, интересный факт: вплоть до Второй мировой здесь существовали «девичьи колодцы». Да-да, повторил он, видя мое недоумение, как ни трудно в это поверить, но стоило в деревне появиться мужчине-чужеземцу, всех девушек опускали в специально для этого вырытые ямы. Во время беседы мы выпили по нескольку бокалов, было уже поздно, и Лоран Муассан подал знак закругляться: еще раз спасибо, он горячо пожал мне руку, надеюсь, наше приятное знакомство на этом не закончится; я записал его координаты и перед уходом оставил автограф в почетной книге практиканток; я и правда был в ударе, девицы чувствовали себя на седьмом небе, казалось, за порогом мне раскроет объятья весь мир, но в следующий миг я очутился один-одинешенек среди пустыни, наступил последний мартовский день, церковный колокол пробил двенадцать ударов, полночь, а у меня в баке не было ни капли бензина.
Часть вторая
Испуганное лицо Спендия показалось в стене, среди глиняных кувшинов, и он быстро проговорил:
— Беги! Сюда идут!
4
Конечно, не стоило так бояться испортить впечатление, в дороге машина может подвести кого угодно, но все равно у меня так и не повернулся язык пожаловаться на судьбу. Я ведь мог сто раз объяснить все Лорану Муассану, мол, представляете, как я сглупил, первый раз путешествую на грузовике, не сообразил запастись горючим, — уверен, он бы ради меня в лепешку расшибся. А теперь что? На дворе ночь, фары грузовика выхватывают из тьмы лишь куски однообразного пейзажа, и каждую секунду я жду, что вот сейчас мотор заглохнет и больше не заведется. Какого черта! Где-то в окрестностях непременно есть бензин, просто надо остановиться и хорошенько подумать.
Я выключил зажигание, погасил фары, небо было сплошь в тучах, впереди виднелась лишь светящаяся точка — въезд в тоннель. В городе вы практически всегда в безопасности: на улицах горят фонари, вокруг дома, навстречу идут люди, и даже если попадутся хулиганы, по крайней мере, вы их сразу вычислите. На всякий случай я закрылся в машине изнутри, сейчас не тот момент, чтобы проявлять легкомыслие. Мало-помалу я успокоился и смог ясно оценить ситуацию. У меня кончился бензин. Ночью. За городом. Где ничего нет — только фермы и тракторы. А тракторы ездят на солярке, в этом я был вполне уверен. Ах да, перед тем как припарковаться, я видел щит: «Ферма „Ягнята“», дело за малым: заехать на территорию да залить полный бак, можно даже разбудить хозяев и объяснить, в чем дело, тем более имея на руках столь убедительный аргумент, как пять сотен. Осталось решить один вопрос: подъехать на машине или пойти пешком? Если я намертво встану в какой-нибудь канаве, а на ферме найду убогий сарай и ни намека на топливо, — мне конец; с другой стороны, отправиться куда-то пешком в полном мраке, прислушиваясь ко всяким тревожным звукам, — перспектива не очень вдохновляющая. Взвесив все «за» и «против», я принял решение: спрячу как следует мой заветный конвертик, а с собой возьму лишь небольшую сумму — морковку для ослов, — и шагнул в неизвестность.
Тьму то и дело пронзали разноцветные вспышки молний, мне казалось, что меня преследует световое облако или нимб, я даже вспотел, сердце колотилось как бешеное.
Ферма была небольшая: жилой дом, еще две постройки, и — ура! — в углу под навесом трактор. Извините, крикнул я, но никто не ответил; будь у меня шланг, я набрал бы бутылку и дотянул до магистрали там наверняка есть круглосуточные заправки, а если нет, я и без кредитки договорюсь с каким-нибудь шофером, но шланга не было, а в голове стояли картинки из дурацких комиксов, где фермеров изображали болванами с допотопными мушкетами. Хозяева! — крикнул я громче, мой голос прозвенел в полной тишине, мне вдруг вспомнилась песенка «Под ваши чары я попал, как под обстрел», я несколько раз пропел эту строчку, и тут дверь дома распахнулась.
— В чем дело, молодой человек?
Как только я услышал ее голос, тут же почуял неладное — странная дамочка; пятьсот франков были наготове: я собирался использовать купюру как приманку, чтобы вызвать интерес к себе, а потом сотни за две, что вполне разумно, купить бензину — несколько литров обойдутся недорого, даже среди ночи, есть же у людей совесть; и, потрясая бумажкой, словно талисманом, я в двух словах изложил дело.
— Понимаете, мадам, у меня бензин кончился.
На ней была какая-то хламида, вроде домашнего халата: выцветшая, с серым узором, а на плечи спадали такие же серые, вьющиеся волосы. Я затруднился определить ее возраст: ей можно было дать от тридцати пяти до шестидесяти.
Она не двигалась с места, руки висели вдоль тела, как плети.
— Понимаю, и что дальше?
Я показал на трактор — мол, он же ездит на солярке, на фермах обычно этого добра, ну горючего, залейся — и снова помахал купюрой: конечно, я вас отблагодарю, мне так неловко причинять вам беспокойство в столь поздний час. Она уставилась на меня круглыми глазами и молчала так долго, что я решил повторить просьбу: мне так неловко, но она жестом приказала мне замолчать и позвала в дом.
Помещение было обставлено просто, без особых изысков, однако со вкусом, в гостиной красовалась тарелка «Канала +» [28], а из кухни доносился аппетитный запах; хозяйка указала мне на кресло, куда я и плюхнулся, сгорая от желания побыстрее перейти к делу, поскольку было уже два часа ночи: вы меня страшно выручите, если позволите залить горючего, которым заправляете трактор, я вам заплачу, — но, к сожалению, это было все равно что биться головой о стенку. Внезапно она прохрипела: тот, кто не хочет видеть, хуже слепого; мне казалось, что я нахожусь в тоннеле, а ее слова долетают до меня сквозь густой туман, в котором не только идти, но и вообще двигаться стоит неимоверных усилий; го