— Это что, вроде банковской гарантии? — уточнил я. — Давайте обойдемся без гарантии, вот наличные.
Она бросила на меня подозрительный взгляд. Надеюсь, мсье, вы в курсе, что нам также необходимо свидетельство о регистрации? Мари-Пьер поинтересовалась, что это за свидетельство, и с тетки сразу слетела вся любезность, а я почувствовал, что начинаю заводиться: нечего разговаривать с нами таким тоном! Моя первоначальная антипатия укрепилась; вот же сучка драная. Неужели она вообразила, что мы не заплатим, у самой на пальце бриллиантовое кольцо, — в общем, я сказал Мари-Пьер: пойдем, не стоит терять время, какого хрена ее уламывать.
Видимо, мы просто избрали неверный подход, а так шансы есть; на следующий день после приезда я вскочил рано утром и бросился к киоску — надо же, журналист не обманул, моя фотография занимала почти треть страницы, а под ней была подпись: «Обаятельный директор компании „Экстрамиль“ общается со студентками», да заголовок не хуже: «Студенческая практика: знаменательная встреча»; дальше, конечно, шел дурацкий прогон про эту самую практику, но потом — и про меня, как ни странно, без единого упоминания имени, и хорошо, а то бы я выглядел двусмысленно, — автор называл меня «он», «директор компании» или «глава стремительно развивающейся фирмы». «Экстрамиль» упоминалась три раза, я быстро побежал будить Мари-Пьер; если у нее еще оставались какие-то сомнения, то теперь окончательно испарились; она без конца перечитывала статью, я глядел из-за ее плеча, она просто онемела от восторга, потом я снова пошел в киоск и купил все экземпляры, что были в наличии, а «У Мориса» на протяжении трех часов только и говорили что о моих достижениях. Для тех, кто давно меня знал, это было откровение, многие признавались, что сначала не верили, а Саид при каждом удобном случае упоминал о нашей давней дружбе. Не теряя времени, я позвонил в редакцию «Курьер пикар», чтобы мне прислали непроданные экземпляры, теперь у меня был свой золотой фонд, целых три коробки; эта статья — подарок судьбы, и надо выжать из нее максимальную пользу.
Теперь Мари-Пьер сначала узнавала подробности по телефону и ехала на встречу, только если отвечал мужчина, — зачем тратить время на баб; она держала журнал наготове в своей сумочке, разумеется, не уточняя, что мы с ней были больше, чем шеф и сотрудница, впрочем, мужики, увидев ее в экстремальной мини-юбке и облегающей маечке, забывали обо всем на свете и соглашались на что угодно: конечно, есть непреодолимые условия; мадемуазель, но, мы можем обойтись и без банковской гарантии, я переговорю с владельцем… тогда Мари-Пьер брала быка за рога: мы сейчас как раз в стадии регистрации, не согласитесь ли вы подписать договор до предоставления всех документов?
Хотя эти кретины шли на уступки, только чтобы еще раз ее увидеть, пригласить на ужин и, само собой, затащить в постель, все-таки сама ситуация — отсутствие официальной регистрации, нелегальная торговля — была не в нашу пользу. Но я не собирался снимать первую попавшуюся конуру у черта на рогах, хотя и занимался не совсем законным бизнесом.
Это был единственный неприятный момент, все остальное шло как по маслу; мне не хотелось наезжать на ослабевшую экономику, но было ясно, что-то буксует: вот в Штатах нет того всесилия бюрократов, которое стало камнем преткновения во Франции, там смотрят не на бумажки и гарантии уж не знаю каких банков, а на ваш потенциал и коммерческий талант; если кто-то может предоставить все нужные документы, но не обладает энергией и пробивными качествами — как раз тем, что так высоко ценят американцы, — пусть гуляет на все четыре стороны, никто не сдает ему хороший офис и не подставит спину, чтобы он попал ногой в стремя. Уверен, в Штатах я разбогател бы в мгновение ока, став идеальным винтиком системы, и уже давным-давно обосновался бы, и не в каком-нибудь клоповнике, а в месте, которое соответствует моим амбициям.
Директорская должность оказалась тяжелой ношей, и я взял за привычку встречать трудности более хладнокровно, взвешенно, иными словами, профессионально, находя решение для каждой задачи, что отражалось в том числе на моих отношениях с людьми. Теперь я стал в нашем баре своего рода знаменитостью, Саид поместил статью рядом с барной стойкой под стекло, один заламинированный экземпляр был в распоряжении посетителей, и хотя я держался с местными алкашами на известной дистанции, но порой заходил пропустить стаканчик — я не из тех, кто задирает нос, и какая-то фотография в журнале не могла повлиять на мое поведение. Ко мне часто обращались за советом, как поступить в том или ином случае; когда это было в моих силах — почему бы нет, я всегда готов помочь, ведь порой достаточно маленького толчка, и ситуация разрешится. Большинству завсегдатаев приходилось несладко: жизнь не балует отщепенцев-пьянчуг, лишь чудом не ставших бродягами, просыпавшихся в блевотине, с отвратительными харями, — никто не рискнул бы взять их на работу; после статьи это стало главной темой разговоров, все сходились на том, что ключевую роль здесь играет активность: приложив толику энергии; любой может организовать дело, надо лишь ловить момент, вот чего им недостает; эх, подвернулась бы возможность, и все пошло бы как по маслу, они бы вмиг организовали штук двадцать предприятий, ответственность их нисколько не пугала, оставалась безделица — раздобыть капитал.
Я невольно прислушивался к их болтовне, и мне пришло в голову, что организовать дело можно на пустом месте, даже у таких придурков имелись определенные шансы; эта интеллектуальная задачка меня страшно увлекла, и в течение нескольких дней, как только выдавалась свободная минутка, я пытался ее решить. Пьяницы. Способные часами просиживать без дела, уставившись на улицу. С максимальным капиталом, не превышающим тридцати франков. Говоря начистоту, меня осенило, когда я вез товар бармену, недалеко от его заведения на Елисейских. Какой-то оборванец обратился к мужчине, сначала я подумал, что просит милостыню, но он сказал: я опустил монету, мсье, штраф вам не грозит, на меня можно положиться, будьте спокойны, и тот отстегнул ему двадцать пять франков — очень рад, что вы здесь оказались. Оборванец объяснил мне, в чем фигня: в этом районе полно контор, со стоянками просто кошмар, я оплачиваю местечко перед тем, как проходят контролеры, так что чуваку не приходится бегать, чтобы бросить монетку, и вечером, само собой, мне причитается вознаграждение. Вот оно, подумал я, если обмозговать все до мелочей, это ж золотая жила, и в тот же день я созвал своих скаутов на собрание.
— Нужно, чтобы каждый из вас уяснил одно: предприятие будет иметь успех, только если вы сами этого захотите, помните, вы работаете не на дядю, не на какую-то компанию, а на самих себя…
Небольшой бар был набит до отказа, по случаю генеральной ассамблеи народ толпился аж на тротуаре; считая тех, кто присоединился к нашей команде по пути, набралось одиннадцать желающих принять участие в этой затее. Я придумал название, «Дорожный патруль», Мари-Пьер загорелась, наделала двухцветных красно-белых нашивок, мы решили, что это будет как бы их эмблема, кроме того, само слово «патруль» внушало доверие, люди подумают, будто это официальная организация, и заплатят больше; я выбрал участок к центру от Центрального рынка, по направлению к улицам Этьен-Марсель и Лафайет, в районе Оперы, хотя, конечно, идеально было бы на Елисейских, но это далековато от их бара, а человеческий фактор не последний — я полагал, куда важнее прибыли, чтобы они чувствовали себя «дома». Мы разработали стратегию касательно автомобилей и счетчиков. Каждый патрульный должен привлечь как минимум пятнадцать-двадцать клиентов, в связи с чем я особо отметил: вам придется в лепешку разбиться, чтобы стать узнаваемыми, надежными людьми; никто не любит контролеров, поэтому о штрафах лучше не заикаться, и еще важна опрятность, тут надо сделать над собой усилие. Мари-Пьер лично прикрепила каждому по очереди эмблему, я раздал деньги для счетчиков, пятьсот франков — три четверти капитала были взяты из общего котла, остальное доложил я, этого вполне достаточно для запуска операции. А выпивать на работе можно? — спросил один, и все с трепетом ждали моего ответа; я сказал: да, сколько угодно, при одном условии — не спускать глаз с вашей территории, первые дни придется немного попотеть, но как только появится клиентура, все будет четко, как проценты в банке. Поскольку я довел схему до ума, кроме стоянок надо было оприходовать прилегающие улочки, вешая перед якобы запрещенным местом карточку со следующим текстом: «Я помог вам избежать штрафа, если найдется свободная минутка, просто скажите спасибо, мне будет приятно». И подпись: «Член дорожного патруля». Им на месте не сиделось от волнения; я сто лет нигде не работал, сказал один, поначалу будет непривычно, а другой все переживал , что ему не хватило эмблемы: как же люди поймут, что я из патруля, если у меня нет значка? Мари-Пьер ему быстро что-то смастерила, и они отправились каждый на свой участок, общая сходка была назначена на восемь вечера, после окончания сбора дани.
— Я разорюсь, ты уводишь у меня всех клиентов, — жаловался Саид, — в баре никого не осталось.
Я был очень доволен, что удалось запустить этот проект, лично я ничего не выигрывал, но меня грел сам факт, что мне под силу выполнить собственную прихоть; я до хрипоты спорил с Саидом, он утверждал, что они все равно ни на что не годятся: если у них и получится, можешь не сомневаться, уже через неделю уйдут в запой, даже самые смирные. Я был в корне не согласен: успех в немалой степени зависит от обстоятельств, от удачи; например, не прочти я в свое время некоторых книг, в частности, о Марселе Дассо и еще кое-каких, сейчас вряд ли достиг бы того, что достиг. Конечно, если человек сам упускает предоставленный шанс, что ж, тогда ничего не поделаешь но в нашей затее с «Патрулем» желающих было больше, чем рабочих мест в наличии.
— И не переживай, — успокоил я Саида, — все, что они заработают, попадет в твою кассу, а не ко мне в карман.