Уже в постели я спросил Мари-Пьер: а ты как на это смотришь, лично мне тоже нравится «валет», ты уже с кем-нибудь пробовала? Она сказала, что было однажды, а я подумал: интересно, с кем? — и в то же время почувствовал возбуждение, забрался под одеяло и начал лизать, раздвигая волоски и водя языком по влагалищу сверху вниз, постепенно поворачиваясь по кругу, чтобы мой член оказался над ее лицом; подожди, попросила она, я подложу подушку, мне так удобнее, подложила и стала сосать, сначала робко, но потом все активнее, было просто офигительно, мы оба выкладывались по полной, в какой-то момент я представил себе, как она сосет другому, и тут же кончил, по-моему, она тоже.
Назавтра на сеансе йоги я снова об этом вспомнил; записаться на курсы меня уговорила Патрисия, которой я как-то пожаловался на постоянное напряжение, теперь два раза в неделю я буду снимать стресс с помощью профессиональной инструкторши, владеющей различными методиками релаксации; Жиль тоже выразил желание — мы ведь в тюряге занимались йогой, но я сказал: давай подождем, сначала я схожу на разведку. Занятия проходили на улице Лябоэти, в шикарной квартире, которую наша йогиня делила с массажным салоном; по средам и пятницам я выполнял кучу странных упражнений, считавшихся суперэффективным средством против переутомления.
А теперь вспомните событие, от которого вы ждали максимум удовольствия, но которое на деле принесло вам разочарование… каждое занятие стоило семьсот франков, вообще-то круто, я стал представлять себя с Мари-Пьер, сначала она ублажала меня, потом переключилась на кого-то другого, просто какого-то мужика, она наклонялась и целиком брала его член в рот, двигала по нему губами вверх-вниз, делая небольшие сосательные движения… теперь сосредоточьтесь на ваших ощущениях и выдохните, пфу-пфу, я чувствовал себя как в школе — меня клонило в сон, я строго следовал ее указаниям, выдыхал пфу-пфу, но тщетно, передо мной стояла картина: Мари-Пьер обрабатывает по полной программе чужого мужика, я даже слышал его низкий голос: молодец, классно сосешь, как профессионалка, — хотя это был маразм и на самом деле ни о чем таком я не думал.
К концу вводного курса никакого продвижения вперед не произошло, это было очевидно, зато я профукал две тысячи сто, чтобы всласть попыхтеть и помассировать плечи своей партнерше, адвокатше, и мне еще повезло — мог достаться в пару толстый программист, от которого несло потом; я отвел инструкторшу в сторонку и высказал, что обо всем этом думаю: за мои денежки мне нужен результат; иначе это просто обдираловка, да, сейчас я действительно купаюсь в бабках, но тратить их впустую не собираюсь, мой стресс никуда не делся, мне не стало ни лучше, ни хуже, меня уже давно посещают странные фантазии без всякой видимой причины, кажется, еще немного, и я взорвусь, это при том, что бизнес идет блестяще и вообще жизнь улыбается.
— Вот что, — сказала инструкторша, внимательно меня выслушав, кстати, она была довольно привлекательна, — полагаю, вам нужна более интенсивная, глубокая терапия.
Не надо предисловий, подумал я, называй цену.
— Когда человек все время зациклен на преходящем, он не в состоянии разобраться в своих душевных проблемах, наша методика ребефинга [43], или возрождения, поможет вам восстановить связь с собственным «я» и обрести внутреннюю целостность.
В глубине души я считал ребефинг с его позами и выдохами, которые чередовались с физическими упражнениями, полной фигней, но решил еще немного поиграть в эту игру, поскольку любил все доводить до конца. А потому сказал: хорошо, я готов сделать еще одну попытку. Следующее занятие планировалось в грядущие выходные, и я пообещал прийти. На лестничной площадке я встретил соседку, искусствоведа, она носила зачесанные назад волосы, отчего напоминала слегка потрепанную амазонку.
— На свидание собрались?
Это были два совершенно разных занятия, но кое-что их объединяло.
— Нет, на йогу, пфу-пфу.
В лифте я разглядывал себя в зеркало: действительно, в блейзере и великолепно отутюженной рубашке я был похож на постоянного клиента проституток — этакий яппи, собравшийся, как обычно, снять девочку в одном из веселых кварталов. Пожалуй, инструкторша была права, возможно, я слишком многого ждал от пары занятий, ничто в жизни не происходит по мановению волшебной палочки. Забеспокоиться о своем состоянии меня заставил срыв во время музыкального фестиваля; когда мы в тот вечер сели в машину, Мари-Пьер решила обсудить мое поведение: нельзя себя так вести, это ненормально, и, конечно, слово за слово мы вспомнили сцену, которую я закатил по ее возвращении из Гавра, и впервые подробно все обсудили; именно Мари-Пьер определила, что в моем состоянии повинен стресс, а потом Патрисия как бы невзначай дала мне адрес клуба йоги, и я с готовностью согласился посещать занятия, потому что давно чувствовал себя не в своей тарелке, взять хоть случай в кафе на площади Клиши или с бабой на ферме.
— Ну как? — уже дома спросила меня Мари-Пьер, и я сказал: так себе, не уверен, что это принесет пользу.
На следующий день перед работой я заехал в «Барбес», мы планировали провести отпуск на мысе Кап-Даг [44] вместе в Патрисией и Бруно; для поездки мне понадобится надежная машина, и я хотел взглянуть, что имеется в наличии у Муссы, но только зря потратил время; какой-то хмырь спросил: ты что, ничего не знаешь, об этом писали в газетах и в новостях передавали, на прошлой неделе его сцапал отдел по борьбе с наркотиками, вместе со всей семейкой, братьями и кузенами, было громкое дело, они охотились за ним около года. Идя по бульвару, я подумал: да, осторожность превыше всего, мужик был на самом верху, настоящий король преступного мира, а теперь сидит в кутузке, как заурядный карманник, и его ждут долгие годы в тюряге, в лучшем случае освобождение после половины срока. Я немного поразмышлял об ударах судьбы и поехал в офис; хотя в июле дела шли довольно вяло, на жизнь мне все-таки хватало — эх, деньги всегда улетают куда быстрее, чем зарабатываются.
Я как раз собирался выпить чаю и подумать насчет замены Жиля, как примчался Бруно, весь в мыле: слушай, у тебя есть время, ты мне нужен, будешь сниматься для телевидения. Не успел я оглянуться, как уже сидел в машине, а он обрисовал мне ситуацию: его знакомый работал оператором на телевидении, сегодня днем они должны были кровь из носу переделать один заказной ролик, и Бруно на него рассчитывал, но тому надо было к вечеру обязательно снять сюжет о молодом бизнесмене. Короче, пояснил Бруно, если мы часам к двум управимся, то он вместе с камерой в моем распоряжении, что даст мне возможность спокойно переснять ролик. Я не совсем понял: а от меня-то что нужно, спрашиваю, я ведь не журналист. Он гнал, как сумасшедший. Черт, мы жутко опаздываем, я кровь из носу должен быть у клиента в пол четвертого. Сюжет был о том, как, занявшись сегодня бизнесом с нуля, можно преуспеть; я подходил для героя репортажа: мне еще не было тридцати, я недавно создал компанию и не собирался почивать на лаврах. А главное, ты веришь в эффективность нашей экономической системы, добавил Бруно, слышал, что недавно заявил премьер? — нам, французам, надо больше доверять государству, а то все словно ждут подвоха, и это прискорбно, весьма прискорбно.
Оператор ждал нас в Булонском лесу, недалеко от входа на ипподром «Лоншам», а офис клиента Бруно находился у моста Сен-Клу, так что добираться потом всего ничего; к тому же, сам понимаешь, интервью с тобой на фоне беговых дорожек — это чертовски символично.
Я поздоровался, как дела? Парень что-то промычал, встаньте туда, так, хорошо, снимаем в три четверти, против солнца, главное, чтобы свет падал правильно, и все будет в ажуре.
— Сюда?
— Нет, чуть левее.
На заднем плане с равными интервалами проносились жокеи; кроме всего прочего, ипподром символизирует как бы постепенное обретение опыта, подумал я, но не успел спросить, можно ли провести такую параллель, поскольку из-за солнца он велел мне перейти на другое место и быстро отбежал, на довольно большое расстояние, вроде чтобы я чувствовал себя более раскованно.
— Так, — обратился он к Бруно, — надо поторапливаться, если я вовремя не привезу кассету в монтажную, мне крышка.
Моего присутствия он словно не замечал, его беспокоило только то, что у меня блестит лицо, а он не прихватил грим; посетовав на спешку, он наконец перешел к интервью;
— Итак, вы создали свою компанию буквально на днях?
— Да.
— Несмотря на конъюнктуру рынка?
— Да.
— А в экономическом аспекте вас не пугает кризис, в котором находится страна?
— Нет.
Да не мычите вы, — недовольно произнес телевизионщик, если он так и будет дакать и некать, лично я сомневаюсь, что у нас что-нибудь получится; подожди, сказал Бруно, увидишь, он справится, и ободряюще мне подмигнул. Меня кинуло в жар, по спине катились струйки пота.
— Давайте заново.
Он нажал какую-то кнопку; то ли меня задела его презрительная улыбочка, то ли по какой другой причине, только меня словно подменили, я ощутил такой же прилив вдохновения, как на мероприятии со стажерками, на любой вопрос у меня был готов ответ, точный, взвешенный и на самом деле полностью соответствующий моим взглядам, я и впрямь был убежден, что человечество агонизирует: возьмите Францию прежних времен, тогда жили действительно бедно, никаких вам стиральных машин или пособий по безработице, наши предки боролись за жизнь, а сейчас что? — люди пялятся в телек и ждут дармовых денег, куда это годится?!
— Вы против пособий?
— Нет-нет, не пытайтесь меня подловить, многие живут в стесненных обстоятельствах, им обязательно надо помогать, но проблема остается, потому что мы расслабились. Все без исключения. Стали изнеженными и вялыми, как домашний скот, привыкший к теплому хлеву.
И все в таком духе. Дальше я высказал свое мнение по поводу новой системы субсидий, он поинтересовался, легко ли мне было создать компанию, я ответил: да, но самое сложное не начать, а оставаться на плаву, ха-ха!