Впрочем, в центре боевого построения стояли, как положено, король и ферзь. В роли королей, понятно, выступали Перун и Паляндра, а вот фигуры рядом с ними выглядели экзотически. У белых «ферзем» выступал грудастый единорог, у черных – длинный, свитый кольцами змей. Оба мощных зверя, несмотря на всю непохожесть, жутковато смахивали друг на друга мордами. И у единорога, и у змея глаза были налиты кровью.
Через мгновение после появления в зале Антона и его команды Перун издал длинный протяжный то ли вой, то ли крик. Его воинство дружно подняло кто ногу, кто лапу.
– Ррррун! – резко оборвал свой клич Перун.
Белые оглушительно топнули. С потолка посыпалась штукатурка. У Мишки, который от изумления приоткрыл рот, лязгнули зубы.
Черная предводительница не долго раздумывала над симметричным ответом. Она взвизгнула на высокой ноте (черные подняли нижние конечности) и гаркнула:
– Ррра!
Топот черных произвел то же действие, что и шаг на месте белых – с той разницей, что на сей раз Мишка держал рот закрытым и обошлось без зубовного лязга.
– А почему они не атакуют друг друга? – шепотом спросила Маша.
– Силы равные, – прошептал ей Зальный из-за шведской стенки. – Тут надо, чтобы соперник первым в атаку пошел…
Антон слишком резко развернулся в сторону Зального. Оба воинства сразу повернули головы к незваным гостям (но в один глаз все-таки продолжали следить за противником).
– Х-х-ха! – радостно завопили черные.
– Ы-ы-ы! – обиженно загудели белые.
– Спокойно! – прогрохотал голос Перуна. – Лёля, девочка моя! Покажись!
Повисла напряженная тишина. Лёля, не понимая, зачем она это делает, вышла из-за спины Антона.
Теперь радостный клич раздался с белой стороны, а черные ответили разочарованным мычанием. Антон и Лёля, почувствовав на себе десятки взглядов, развернулись друг к другу и теперь стояли, как будто на дуэли.
– Это же девчонка! – насмешливо крикнула черная предводительница. – Смелее, ты же Волков!
– Он черный! – рявкнул Перун. – Он против белого света!
Лёля смотрела на Антоху, и ее теперь светло-синие, почти прозрачные глаза были полны чем-то непонятным, но грозным. Антон сжал кулаки…
…И вдруг на реальность наложился сон, который снился ему уже столько дней.
Он снова стоял возле свежевыструганного столба, но теперь вокруг толпились сотни черных теней и белых призраков. Все они что-то кричали, шипели, квакали или шамкали. Но Антон смотрел не на них. Он смотрел на того, кто стоял по другую сторону столба.
Это была Лёля.
Волк у ноги глухо зарычал. Еще секунда – и он прыгнул бы. Но Антоха успел схватить его за вздыбившуюся шерсть на загривке.
– Я не буду на тебя нападать! – сказал он, не разжимая губ.
– Спасибо! – так же молча ответила Лёля. – Иначе мне пришлось бы воевать с тобой. А я не хочу.
– Давай! Бей! – кричали и в реальности, и в видении. – Что ты стоишь! Атакуй!
Волк резко рванулся, Антону пришлось изо всех сил сжать руку, чтобы не выпустить его. Может быть, он и выпустил бы, но вдруг все вокруг заволокло туманом. Волк озадаченно остановился, поднял морду, принюхиваясь…
…Антоха заморгал, приходя в себя. Теперь осталась только реальность. И в реальности между Лёлей и ним стояла Люба. Она очень спокойно и доброжелательно смотрела куда-то между Антоном и Лёлей, но было ясно – если они решат воевать между собой, сначала придется сразиться с Любой. И схватка не будет легкой.
Антоха осторожно шагнул назад. Почти одновременно то же самое сделала Лёля.
Черное и белое войска заревели от разочарования.
– Трус! – прорывался из общего воя голос Паляндры.
– Предательница! – скрежетал зубами Перун.
Севка, Маша и Мишка выскочили в коридор. Антон и Лёля продолжали пятиться. Люба пятилась тоже, стараясь прикрыть их сразу и от белых, и от черных.
Трудно сказать, кто сорвался с места первым. Может быть, единорог, который метил в грудь Антохе. Может быть, змей, который пытался обвиться вокруг шеи Лёли. А скорее всего, они пришли в движение в один момент, потому что столкнулись на полпути и схватились друг с другом.
А следом за ними в бой вступили и обе армии.
Последним, что успели увидеть гимназисты, прежде чем броситься прочь от спортзала, стал клубок из черных и белых бойцов, которые колошматили друг друга. По перекошенным злобой лицам и мордам невозможно было определить, кто тут белый, кто тут черный…
Гимназисты забились в каморку к Кладовому и сидели там, пережидая, пока звуки битвы затихнут.
Антон и Лёля так и не могли пересилить себя и поднять друг на друга глаза. Они так и сидели бы вечно в разных углах каморки, если б не Севка, который, расчертив лист бумаги схемой, поднял всех в ней разбираться.
Севка пририсовал на одном краю карты белый круг и подписал «Лёля», а на другой – черный и подписал «Антон».
– На сегодняшний день картина следующая, – сказал Севка. – Антон за черных, Лёля за белых, мы с Машкой серые…
– А что это значит? – спросил Мишка.
Севка смутился, но ему на помощь пришла Маша.
– Васька нам объяснил, что мы за истину, а не за цвет! А еще мы вообще не отсюда, мои предки пришли в эту землю с Востока, а Севкины – с Запада!
– Мы все с «Запада», – пожал плечами Мишка, – с третьего.
– Она не микрорайон «Запад-3» имеет в виду, – вздохнул Севка, – а западные страны. Мой прапрадед из Дании в Вильно когда-то приехал… Ладно, не суть! Главное, что в нас с Машкой черного и белого поровну, мы на расклад никак не повлияем.
Севка добавил в верхней части кружки «Севка» и «Маша» и принялся их заштриховывать.
– А мы с Любкой? – заинтересовался Мишка. – Мы откуда приехали?
– Вы тут всегда были, если верить коту! – ответила Маша. – И цвета у вас нет!
– Ох, – проворчал Мишка, – не надо этому коту верить…
Севка, не обращая внимания на его бурчание, нарисовал два круга внизу схемы, подписал их «Люба» и «Миша», после чего нарисовал в каждом по знаку вопроса.
– И что? – спросил Мишка.
– И ничего, – сказал Севка, – Пат. Силы в равновесии.
– Это плохо? – спросила Лёля.
– Видимо, это никак, – сказал Севка, – если у них тут война, то никто никого не победит, если только мы не примем чью-то сторону.
– А обязательно нужно, чтоб кто-то победил? – спросила Люба.
– Возможно, это наш единственный шанс отсюда выбраться, – сказал Севка.
На Антона и Лёлю было жалко смотреть.
– А может быть, руны нам помогут? – робко спросила Маша. – Если уж они у нас есть, они же должны что-то значить.
– Да, кстати, – тихо сказал Антон, вытаскивая из кармана свой брелок-руну, – мне Кощ… мне Паляндра отдала. Севка, посмотри, что она обозначает?
Севка полез в книжечку, утащенную из библиотеки.
– Это руна «Воин», – сообщил он.
Маша заглянула ему через плечо и хихикнула:
– А по-моему, это типичный Гарри Поттер! Давай ее тебе на лоб налепим!
Антон непроизвольно потер лоб. Севка зачитал из книги:
– «И еще это руна Победы, ибо Воин Духа обретает Силу, лишь победив самого себя, лишь сумев разбить оковы сознания, лишь принеся в жертву себя внешнего ради высвобождения себя внутреннего».
– Интересно, – снова хихикнула Маша, – Джоан Ролинг про это знала?
– Да знала, наверняка знала, – сказал Севка, – руны же очень похожи, наши и скандинавские. Да и кельтские… У них, скорее всего, тоже что-то похожее есть.
– Прикольно, Антоха, а может, ты теперь на метле можешь летать? – оживился Мишка. – О! давай пару заклинаний проверим, а? Я помню…
– Мишка, не смешно, – тихо сказала Лёля.
– Ну как хотите, – сник Мишка.
– То есть получается, – задумчиво сказал Антон, – что нарушить равновесие можем только мы с Лёлей…
– Почему ты не сказал, что Паляндра дала тебе руну? – спросила Лёля.
– А кому это было интересно? – зло спросил Антон. – Ты же торчала у своего Перуна.
– Он не мой! – воскликнула Лёля.
– А чей? Вы – белая кость… – Антон отвернулся.
– Послушайте, – вдруг заговорила Люба, – вы должны договориться. Белые, черные, нам все равно…
– Ну почему же, – перебил Севка, – уж лучше белые. Они как-то посимпатичнее.
– Интересно, чем? – проворчал Мишка. – Дрались они одинаково злобно.
– Логически рассуждая, – заявила Маша и заслужила одобрительный взгляд Севки, – белый свет символизирует Солнце, то есть жизнь. А черный – ночь, то есть смерть…
– Ага! – насмешливо перебил ее Антоха. – Был я в Египте, так там Солнце не жизнь символизирует, а полный кирдык всему живому!
Но его никто не поддержал. Наоборот, Мишка потянулся с блаженной улыбкой:
– Эх, а я бы сейчас на солнышко с удовольствием глянул…
– Значит, – чуть дрогнувшим голосом закончила Маша, – белые должны победить черных.
Заметив тяжелый взгляд Антохи, она добавила извиняющимся голосом:
– Это просто логика…
Все молчали, глядя на Антоху.
– Дайте мне подумать! – проговорил он, не разжимая зубов.
Севка и Маша чуть ли не с облегчением отвернулись, Мишка пожал плечами и для верности ушел в дальний угол кладовой. Люба приобняла Лёлю и тоже отвела ее в сторону, бормоча что-то успокаивающее на ухо.
Антон начал думать.
Принимать решение ужасно не хотелось, и поэтому в голову лезли всякие посторонние мысли. Например, отчего-то вспомнилось, что Паляндра звала его во время битвы не по имени, а по фамилии. Да еще и странно так, как будто с придыханием… Кто-то еще недавно так же его называл… Не «Волков», а «Волкхоффф»…
– Волкхофф, – в задумчивости повторил Антоха.
– «Волхвы не боятся могучих владык, – неожиданно отчеканила Маша, – и княжеский дар им не нужен…»
– Чего? – удивился Антоха.
– «Правдив и свободен их вещий язык, – продолжила Маша, – и с волей небесною дружен».
Теперь уже все с недоумением уставились на нее.
– Это Пушкин! – пояснила Маша. – «Песнь о Вещем Олеге».