И в этот момент из тела дракона вырвался яркий свет, который поглотил Виктора целиком. Он тут же неожиданно резко растворился в этом свете, а затем снова появился, но его глаза теперь горели иным огнем, не огнем магии, а светом чего-то иного, непостижимого и могущественного.
И он просто так закусил драконьей душой? На этом моменте даже Виктор задумался и не спешил продолжать монолог. Но я явно не ожидал, что эта душа будет так легко поглощена им. Затем он просто стряхнул пепел со своей агрессивно синей шинели, словно это было самое обычное дело. И достал из кармана старую «ЗИППО», щелкнул ею, и в его руках загорелся огонек. Пламя было ярким, но не теплым. Оно лишь отбрасывало странные тени на лицо Виктора, делая его еще более нечитаемым. И Виктор, словно ничего не произошло, вновь закурил, вдыхая дым, который казался теперь еще более густым и тяжелым, пропитанным душой дракона. Он закурил и глубоко затянулся. Из его ноздрей повалили густые клубы дыма. И этот дым бесспорно пропитан душой дракона.
Виктор стоял на месте, посмотрел на остатки дракона, на землю, покрытую пеплом и чешуей, и вздохнул.
— Перебрал с магией, — прошептал он, словно пытался убедить в этом не только себя, но и невидимого собеседника.
Он молчал три секунды, словно что-то обдумывая. Его взгляд направлен куда=то в пустоту, в ту невидимую точку, где еще недавно вилась душа дракона. И он явно чувствовал ее тяжесть на своих плечах и ее неумолимое присутствие в душе и крови.
— Пока обойдёшься без плаща, — произнес он наконец, словно разговаривая с призраком дракона. — Но с меня кофе, угощаю. Идём.
Он махнул рукой, жест был скупой и решительный. Но в тот же миг наваждение рассеялось, словно дымка от города. Мир вокруг Виктора снова стал реальным, освободившись от призрачных теней его магии. Он развернулся и пошёл вперёд, оставив позади останки дракона и тяжёлый запах недавней битвы. Он шёл, будто не отрицая случившееся, а принимая его. Он двигался навстречу новому дню, новому кофе и новому испытанию.
Ну а я, как верный падаван, следовал рядом на почтительном расстоянии в пару шагов позади, дабы не мешать начальству думать. Улица была спокойна, еще не до конца пробужденная от «сонного» оцепенения. Воздух прозрачен и пах росой, и свежестью.
И вот на этой спокойной улице, еще не оживленной шумом города, я увидел его. Крайне примечательный автомобиль, ГАЗ-ТК, трехоска Курчевского военного типа, со снятой позади пушкой. Он был выкрашен в угрожающий черный цвет, словно хищник, готовившийся к атаке.
Этот автомобиль был не просто транспортным средством, а произведением искусства механического гения. И явно создан не для мира, а для войны или прорыва сквозь вражеские линии. Но в его черных очертаниях была не только жестокость, но и некая красота, красота мощи, и хищной стати.
Колёса от какого-то армейского грузовика, толстые и широкие, как лапы гигантского зверя, давали ему непоколебимую устойчивость. Хромированные диски, блестящие на солнце, словно глаза хищника, отражали всю его неумолимую силу. А полностью тонированные стёкла скрывали внутренности автомобиля от любопытных глаз, создавая атмосферу тайны и непредсказуемости.
Он стоял на улице, словно призрак из прошлого, проникший в наше время. И был не в ритме современного города, он был вне времени, вне реальности, но ему, да и его хозяину, кажется тоже, было плевать. Он был воплощением мощи и таинства, который не мог оставить меня равнодушным.
— Запрыгивай, — молвил Виктор, неожиданно щёлкнув пультом от сигнализации данной машины.
Дверь машины отворилась с мягким щелчком, словно открывая дверь в другой мир. Я оказался в салоне, который был полной противоположностью суровому внешнему виду машины.
Салон оказался полностью кожаным, мягким и комфортным, словно оазис в пустыне. Кожа выглядела темно-коричневой, с легким блеском, будто старый коньяк. Она приятно пахла и давала ощущение роскоши и уютности. Вот где настоящая магия!
Но и это было не всё. Механическая коробка передач была выполнена в виде «классической» розочки поверх всего. Она выполнена из полированного хрома и блестела, словно драгоценный камень.
Кассетный магнитофон был встроен в корпус салона из красного дерева и носил скромное название «ПИОНЕР». Магнитофон был старым, но в нем была определенная прелесть и налёт ретро.
В самом же салоне было необычайно свежо, и почему-то пахло горной долиной и всем буйством ее трав. Этот аромат был сильным и удивительно реальным, словно я действительно находился в горной долине, а не в автомобиле.
Я с комфортом устроился на мягком сиденье, словно погружаясь в нежные объятия. Я терпеливо дождался Виктора, что, лаконично нажав на кнопку запуска двигателя, тут же оживил этого «монстра».
Дикий рёв мощного двигателя чуть не оглушил меня, но спустя пару секунд он уже почти ласково «мурчал» и рвался в бой и дальнюю дорогу. Это был звук свободы, звук приключения, звук жизни.
Виктор улыбнулся, его глаза заблестели от неподдельного азарта. Он выглядел человеком действия, человеком, который любил вызовы и приключения.
— Я угощу тебя лучшим кофе во всем регионе, — спокойно заявил шеф, его голос спокоен и звучит уверенно в своей правоте, словно он говорил о самом простом и естественном деле на свете, а не о путешествии бог знает куда. — Но нам придется скататься в Тигенхоф, — произнес он далее, называя населенный пункт на дойчский манер. — Тигенхоф... — протянул Виктор, вкушая это слово, ощущая в нем что-то манящее и неизвестное. — Поэтому приготовься, нас ждет путешествие, ибо кофе стоит того, чтобы бороться за него, — с нотками философа заметил он.
— Всегда готов! — желудок утвердительно согласился, явно поурчав для порядка.
— Тогда в путь! — провозгласил Виктор, его голос был полон оживления и энергии. Он посмотрел на руль, обтянутый кожей, словно на верного друга, готового к новому приключению. — Тигенхоф ждет, — добавил он, и в его глазах заиграл огонь авантюризма, огонь, который никогда не гас в его сердце.
Дорога от Данцига до Тигенхофа это не просто путешествием из точки А в точку Б, а погружение в живописный мир, где история и природа переплетались в гармоничном тандеме.
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую листву, окрашивали дорогу в пестрый узор из света и тени. Словно затейница природа рисовала на асфальте живописную картину, где яркие пятна света чередовались с темными полосами лёгкой тени, создавая иллюзию движения и жизни. В воздухе пахло сосновой живицей и влажной землей. Этот аромат казался столь сильным и удивительно реальным, будто я действительно находился в глубине леса, а не в автомобиле. Он создавал ощущение спокойствия и гармонии, словно природа сама успокаивала мои нервы и заставляла забыть обо всех проблемах и беспокойствах.
Ветер шелестел листьями деревьев, создавая нежную мелодию, которая сопровождала нас в пути. Этот звук казался таким легким и приятным, будто шепот природы. Он создавал ощущение движения и жизни, словно сам лес шел вместе с нами, сопровождая нас в этом необыкновенном путешествии. И в этом ощущении свободы и единства с природой, я забыл о времени и пространстве. Я оставался просто частью этого мира, частью этого живописного полотна, которое раскручивалось перед моими глазами, полное красоты и таинства.
По обеим сторонам дороги раскинулись зеленые холмы, усыпанные цветами. Что покрыты ярким ковром из ромашек, васильков и маков, словно сама природа решила устроить праздник красок. Белые ромашки, как невинные звезды, рассыпались по холмам, а ярко-синие васильки создавали контраст, подчеркивая их нежность. Красные маки, напротив же, будто пламя, горели в зеленой траве, придавая холмам особый шарм и живость.
И вот мимо проносились золотые поля пшеницы, словно бесконечные волны, колышущиеся на ветру. Игривое солнце отражалось в их зернах, заставляя те блестеть и переливаться. Воздух наполнился сладким ароматом будущего хлеба, который щекотал ноздри и вызывал чувство умиротворения пусть и лишь в моих мечтах.
А за ними раскинулись темные леса, полные таинственных звуков и запахов. Густые кроны деревьев заслоняли солнце, создавая сумрак и тайну. Ветер шелестел листьями, создавая нежную мелодию, которая сопровождала нас в пути. В воздухе пахло смолой, грибами и сырой землей. И вот из глубины леса донесся щебет птицы, а затем прогрохотал громкий стук дятла, словно он стучал в дверь тайного мира, приглашая нас в свои владения. Дорога от Данцига до Тигенхофа была не просто путем, а погружением в сказку, где красота природы переплеталась с тайной и неизвестностью самой природы.
Вдали белели ветряные мельницы, что стояли как стражи прошедших времён. Они навеки застыли на вершинах холмов, их белые стены величественно отражали солнечные лучи, а длинные лопасти медленно вращались в легком ветре, будто вспоминающие о том, как они создавали жизнь в этих краях в далеком прошлом.
Каждая мельница как отдельная история, оживший фрагмент прошлого. Их деревянные корпуса, испещренные трещинами от времени, рассказывали о нелегкой жизни крестьян, которые создавали хлеб на этих землях веками. А лопасти, покрытые белой краской, украшались серебряными полосками от солнца, которое освещало их в дневное время.
Они стояли на вершинах холмов, храня спокойствие этих мест. Их плавное вращение завораживало, словно они погружали в транс всех, кто находился рядом. И в этом размеренном движении была своя особая мудрость — мудрость времени, которое не спешит, а течёт медленно и неумолимо.
Золотое море пшеницы. В лучах слепящего солнца и блеске былого. Колышется, как то самое море, в тиши. И шепчет сладкие песни, что полны отныне огня. Колосья, словно солнцем зияют. Кивая в такт древним ветрам, что мчатся в бескрайнюю даль И где-то у отчего дома пахнет хлеб, ржаны и душистый, сочный и пьяный, что отдаёт квасом в душе. И в лучах отчего дома, и той тишины, я чувствую наконец-то покой.
Миг — и на дороге появлялись старинные церкви и замки, которые погружали нас в атмосферу средневековья. На несколько веков назад, в эпоху рыцарских турниров, величественных феодалов и тайных интриг.