Очевидно следующее: Эриксон использует некое ориентирование процесса, чтобы вывести сопротивление и «нет» из ситуации терапии и привнести в ситуацию терапии комфорт и «да». Причем конкретное наполнение этих «нет» или «да» не имеет значения. Любое «нет» поможет разрядить негативность, независимо от того, каково его конкретное содержание. Любое выраженное «да» будет в целом способствовать сотрудничеству, независимо от темы разговора.
По зрелом размышлении обнаруживается, что ориентирование процесса в подходе Эриксона наблюдается чаще, чем забота о содержании. При наведении транса, например, он использует процесс замешательства, чтобы депотенциализировать сознание, и конкретная причина замешательства становится несущественной. При обучении гипнотического субъекта важен именно процесс переживания сначала одного, а позже ряда гипнотических явлений, а не содержание конкретного явления. При создании терапевтической ситуации важен именно процесс получения заметного улучшения, даже если он изначально весьма удален от содержания наиболее срочной проблемы пациента. Конечно же, содержание важно, но его значимость обычно заключается в том, что содержание позволяет обратиться к вниманию пациента и его ассоциативным структурам, с помощью которых можно инициировать процесс терапии.
Упражнения на вытеснение сомнений и сопротивления
1. Разряжение твердого сопротивления в повседневной жизни. Подумайте о случаях, когда вы были настроены против чего-то и, к своему удивлению, обнаружили, что, тем не менее, согласились. Вы можете позже критиковать себя за «компромиссы», «капитуляцию» или "слабость воли". Но на самом деле, вероятно, вы оказались пойманы в ловушку, где ваше сопротивление намеренно или нечаянно было разряжено другим человеком или обстоятельством. Можете ли вы вспомнить ваши чувства в тот момент, когда вы «сдались»? Можете ли вы проследить психодинамику того, как было разряжено ваше сопротивление? Можете ли вы сформулировать, как вы могли бы использовать этот пример разряжения сопротивления в психотерапевтической ситуации?
2. Фиксируйте все ваши примеры на вытеснение сомнения и разряжение сопротивления в повседневной жизни и психотерапии. Когда у вас будет достаточно примеров, постарайтесь сформулировать какие-то общие гипотезы о психодинамике вытеснения сомнений и разряжении сопротивления. Можете ли вы теперь создать психологические эксперименты, которые проверили бы надежность ваших гипотез? Опубликуйте ваши результаты!
Множественные уровни коммуникаций: аналогии, каламбур, метафора, шутка и народные присказки
Интерес Эриксона к коммуникациям через аналогию здесь объясняется как коммуникация на двух уровнях: сознательном и бессознательном. Логика аналогии может апеллировать к сознательному разуму и пробиться сквозь некоторые его ограничивающие установки. Когда аналогия обращается также к глубоко засевшим (автоматическим и, следовательно, функционально бессознательным) ассоциациям, психическим механизмам и приобретенным паттернам поведения, то она обычно активирует эти внутренние реакции и делает их доступными для решения проблемы. Внушения, проведенные по аналогии, представляют собой мощный и косвенный двойной подход, который перекидывает мостик между сознанием и бессознательным. Подходящие аналогии апеллируют к сознанию из-за внутренне присущего им интереса, одновременно мобилизуя процессы бессознательного при помощи многих процессов ассоциаций.
Авторы (Erickson and Rossi, 1976) обсуждали многоуровневую коммуникацию в терминах контекстуальной теории вербальных ассоциаций Дженкинса (Jenkins, 1974). Аналогия, каламбур, метафора, парадокс и народные присказки — все они могут пониматься как некий общий контекст, предлагаемый на поверхностном уровне, который сначала ассимилируется сознанием. Однако отдельные слова и фразы, использованные для выражения этого общего контекста, имеют свои собственные конкретные и буквальные ассоциации, которые к контексту не принадлежат. Эти индивидуальные и буквальные ассоциации, разумеется, обычно подавляются и исключаются из сознания, в его усилиях ухватить общий контекст. Подавленные ассоциации, таким образом, остаются в бессознательном, и при особых обстоятельствах транса, когда диссоциация и буквализм усилены, они могут сыграть значительную роль в формировании поведенческой реакции, поразительной с точки зрения сознания.
Ситуацию можно пояснить аналогией. Взрослый читатель обычно хочет понять, что имеет в виду автор. В определенных пределах, на самом деле, не важно, какие конкретные фразы или слова использованы. Многие фразы или комбинации слов можно использовать, чтобы выразить одно и то же. Смысл или общий контекст предложения регистрируется в сознании, в то время как конкретные предложения или слова попадают в бессознательное и «забываются». Точно так же человек «читает» значение целого слова, а не отдельных букв, составляющих слово. Общий контекст букв регистрируется в виде сознательного значения слова, а не как индивидуальные ассоциации на каждую букву. Дженкинс (Jenkins, 1974) собрал воедино данные последних экспериментальных работ в области лексической ассоциации, узнавания события, интеграции информации, памяти, которые сходным образом подчеркивают значимость контекста в понимании этих явлений. В разговоре или других случаях словоупотребления обычно именно общий контекст устанавливает значение, а вовсе не структурные единицы, составляющие разговор.
Очевидным исключением из этого, разумеется, являются каламбуры, намеки и всевозможная игра слов, когда смешное зависит от буквальных и индивидуальных ассоциаций на слова и фразы, первоначально ускользнувших от сознательного внимания. Игра слов зависит от буквальных и индивидуальных ассоциаций, которые обычно подавляются.
Точно так же двухуровневая коммуникация Эриксона использует общий контекст, чтобы занять внимание сознания, в то время как индивидуальные ассоциации слов, фраз или предложений внутри контекста регистрируются в бессознательном, где они могут вести свою собственную работу. С этой точки зрения эриксоновская техника рассеивания (Erickson, 1966) — это самый ясный пример двухуровневой коммуникации, при которой тематика, интересная пациенту, используется как общий контекст, чтобы занять сознательное внимание, а внушения, которыми она «нашпигована», воспринимаются и дают эффект на бессознательном уровне.
Эриксон изобрел ряд других методов для активизации индивидуальных, буквальных и бессознательных ассоциаций на слова, фразы или предложения, скрытые внутри более общего контекста. Оборот, который шокирует, удивляет, мистифицирует, кажется непоследовательным, слишком сложным или непонятным в общем сознательном контексте, всегда, как правило, на мгновение депотенциализирует сознательные установки пациента и активизирует поиск на бессознательном уровне, который должен вывести на поверхность буквальные индивидуальные ассоциации, прежде подавляемые. Когда Эриксон перегружает общий контекст большим количеством слов, фраз или предложений, имеющих общие и индивидуальные ассоциации, эти ассоциации (вставляемые внушения) овладевают бессознательным, пока они, в конечном итоге, не прорываются в поведенческих реакциях, которые сознательный разум теперь регистрирует с чувством удивления. Сознание удивлено, поскольку ему предложена реакция внутри него самого, которую оно не может объяснить. Реакция потом описывается как произошедшая "сама по себе", без вмешательства сознательного намерения субъекта; реакция, видимо, была автономной или "гипнотической".
Аналогия или метафора, так же как и шутки, могут рассматриваться как приемы, дающие мощный эффект при помощи того же самого механизма активизации бессознательных ассоциативных паттернов и тенденций к реакции, которые в сумме вдруг вызывают неожиданные для сознания «новые» данные или поведенческие реакции.
Микродинамика внушения
Сфокусировав внимание пациента вопросом или общим контекстом интересной темы (в идеале — о возможностях разобраться с его проблемой), Эриксон вводит ряд методов, рассчитанных на депотенциализацию сознательных установок. Под этим мы не подразумеваем потерю осознания, в том смысле, что человек засыпает; мы не путаем транс с состоянием сна. В трансе фокусы внимания пациента ограничены до нескольких внутренних реальностей; сознание закреплено и сфокусировано на относительно узких рамках внимания, вместо того чтобы оставаться диффузным на широком поле, как при более типичной ориентации нашего обычного повседневного осознания в реальности (Shor, 1959). Когда сознание закреплено и сфокусировано в таких узких рамках, оно находится в состоянии нестабильного равновесия и может быть относительно легко «депотенциализировано» путем смещения, трансформировано или обойдено.
Эриксон полагает, что целью клинического наведения является фокусирование внимания вовнутрь и изменение некоторых привычных паттернов функционирования человека. Из-за ограниченности систем отсчета пациентов их привычное повседневное сознание не может справиться с какими-то внутренними и/или внешними явлениями, и они признают, что у них есть «проблемы». Таким образом, депотенциализация повседневного сознания пациентов представляет собой способ депотенциализировать границы их личных ограничений. Это деавтоматизация (Deikman, 1972) привычных способов функционирования человека, при которой диссоциация и многие сопутствующие ей классические гипнотические явления (например, возрастная регрессия, амнезия, сенсорно-перцептивные искажения, каталепсии и т. д.) часто проявляются абсолютно спонтанно (Erickson and Rossi, 1975). Таким образом, при депотенциализации ограничений, создаваемых обычными паттернами осознания человека, открывается возможность выработки новых комбинаций ассоциаций и навыков мышления, необходимых для творческого решения проблем.
Эриксоновские методы депотенциализации сознательных установок настолько тонко переплетаются с самим процессом наведения и внушения, что они обычно с трудом узнаются, даже когда изучаешь запись того, что он говорил. Для того чтобы ввести их в правильную перспективу, мы обрисовали микродинамику наведения и внушения в таблице 1 таким образом: