— Мне нужно туда, — слабо сказала она.
Полицейский поднял руку и покачал головой:
— К сожалению, я не могу впустить вас.
— Это мой сын.
Она почувствовала на плече руку отца, но попыталась высвободиться.
— Симоне, его здесь нет.
— Отпусти меня!
Она рванулась вперед и заглянула в комнату: на полу старый матрас, связки старых комиксов, пустые пакеты из-под чипсов, голубые целлофановые бахилы, консервные банки и большой блестящий топор.
Глава 28
Полдень воскресенья, тринадцатое декабря, Люсия
Возвращаясь из Тумбы, Симоне слушала рассуждения Кеннета о несогласованности в работе полицейских. Она ничего не отвечала на его жалобы и посматривала в окно машины. Целые семьи куда-то ехали. Отправлялись в путь мамы с одетыми в комбинезоны малышами, болтавшими с соской во рту. Какие-то дети пытались одолеть снежное месиво на самокатах. У всех были одинаковые рюкзачки. Девчонки с праздничной мишурой в волосах, восторженно смеясь, ели что-то из пакета.
Прошло уже больше суток, как у нас отняли Беньямина, вытащили из кровати и выволокли из его собственного дома, думала она, рассматривая сложенные на коленях руки. Красные следы от наручников все еще были видны.
Ничто не указывало на то, что в его исчезновении замешан Юсеф Эк. В потайной комнате не было никаких следов Беньямина — только следы Юсефа. Скорее всего, Юсеф прятался в тайнике, когда Симоне с отцом спустились в подвал.
Симоне представила себе, как он сжался в комок и прислушивался к их шагам, уверенный, что они откроют его тайное убежище, и как, наверное, тихо он сумел потянуться за топором. Когда потом началась неразбериха, когда полицейские ворвались и схватили их с Кеннетом, Юсеф дождался, когда передвинут шкаф, и через подвальное окно вылез наружу.
Юсеф Эк ушел, обманул полицию и все еще на свободе. Его объявили в розыск, но он не мог похитить Беньямина. Оба события произошли в одно и то же время — вот что пытался сказать ей Эрик.
— Идешь? — спросил Кеннет.
Симоне подняла глаза и подумала, что похолодало. Кеннет несколько раз попросил ее вылезти из машины и идти домой. Только тогда она поняла, что они уже на Лунтмакаргатан.
Она отперла дверь квартиры и увидела в прихожей куртку Беньямина. Сердце подскочило к горлу; Симоне успела вообразить, что он дома, — и вспомнила: его утащили в пижаме.
У отца было серое лицо. Он сказал, что хочет принять душ, и скрылся в ванной.
Симоне прислонилась к стене, закрыла глаза и подумала: «Если только мне вернут Беньямина, я забуду все, что было и будет в эти дни. Я никогда не стану говорить об этом, ни на кого не буду злиться, никогда не буду думать об этом, я только буду благодарна».
Кеннет включил воду в ванной.
Симоне, вздыхая, стащила с себя ботинки, сбросила куртку на пол, прошла в спальню и села на кровать. Вдруг оказалось, она не помнит, что собиралась сделать в этой комнате — найти что-то или просто прилечь отдохнуть. Она чувствовала ладонью прохладу простыни; из-под подушки торчали смятые штаны Эриковой пижамы.
Душ перестал шуметь, и в ту же минуту Симоне вспомнила, зачем пришла в спальню. Она собиралась принести отцу полотенце, а потом включить компьютер Беньямина и попробовать найти что-нибудь, что имело бы отношение к похищению. Дверь ванной открылась, и вышел Кеннет, полностью одетый.
— Полотенце, — сказала она.
— Я взял маленькое.
У отца были мокрые волосы, от него пахло лавандой. Симоне поняла, что он использовал дешевое жидкое мыло, стоявшее на раковине.
— Ты что, мыл голову мылом? — спросила она.
— Запах приятный.
— Пап, там есть шампунь.
— Какая разница.
— Ладно, — улыбнулась Симоне. Она решила не объяснять отцу, для чего служит маленькое полотенце.
— Я сварю кофе, — сказал Кеннет и пошел на кухню.
Симоне положила серую купальную простыню в комод, потом пошла в комнату Беньямина, включила компьютер и села на стул. В комнате царил беспорядок: постельное белье валяется на полу, стакан перевернут.
Компьютер загрузился, прозвучал приветственный сигнал. Симоне положила пальцы на мышку и через несколько секунд щелкнула по изображению Беньямина, чтобы войти в систему.
Компьютер потребовал имя пользователя и пароль. Симоне ввела «Беньямин», перевела дух и напечатала «Дамблдор».
Экран мигнул, как закрывшийся глаз, и снова зажегся.
Симоне вошла в систему.
На рабочем столе было изображение оленя на лесной поляне. На траве, на деревьях — волшебный росистый свет. Пугливое животное именно в этот миг казалось совершенно спокойным.
Симоне понимала, что вторгается в самую личную сферу жизни Беньямина, но частица сына словно оказалась рядом. Отец у нее за спиной сказал:
— Ты гений.
— Нет.
Кеннет положил руку ей на плечо. Симоне открыла электронную почту и спросила:
— Насколько давние письма будем искать?
— Посмотрим всё.
Симоне стала прокручивать папку входящих писем, открывая письмо за письмом.
Одноклассник спрашивает насчет встречи.
Обсуждение групповой работы.
Кто-то утверждает, что Беньямин выиграл сорок миллионов евро в испанскую лотерею.
Кеннет вышел и вернулся с двумя кружками.
— Капля кофе — лучший напиток на земле, — сказал он и сел. — Как тебе удалось запустить компьютер?
Симоне пожала плечами и отпила кофе.
— Надо позвонить Калле Еппсону, сказать, что его неторопливая помощь больше не требуется.
Симоне продолжила листать почту, открыла письмо от Аиды. Та шуточно излагала содержание плохого фильма и сообщала, что Арнольд Шварценеггер — это лоботомированный Шрек.
Еженедельное письмо из школы.
Банк предупреждает об обнародовании данных о счете.
Фейсбук, Фейсбук, Фейсбук, Фейсбук, Фейсбук.
Симоне зашла на страничку Беньямина на Фейсбуке. Сотни запросов, касающихся группы hypno monkey.
Все сообщения были связаны с Эриком. Какие-то теоретики иронизировали, что Беньямин такой медведь из-за того, что его погрузили в гипноз, и доказывали, что Эрик загипнотизировал всех шведов поголовно. Некая личность требовала возмещения ущерба, утверждая, будто Эрик загипнотизировал его пенис.
Ссылка на видеоролик. Симоне прошла по ней и ознакомилась с фильмом под названием «Говнюк». За кадром какой-то ученый описывал действие медицинского гипноза, а на экране Эрик пробирался мимо нескольких человек. Вот он случайно толкнул пожилую женщину с роллатором, которая выставила ему вслед средний палец.
Симоне вернулась в папку входящих писем и нашла короткое послание от Аиды, от которого у нее зашевелились волосы. В письме содержалось нечто, от чего в ней начала подниматься неясная тревога. Ладони внезапно вспотели. Симоне повернулась к Кеннету, пытаясь привлечь его внимание.
— Прочитай это.
Симоне развернула экран так, чтобы отец мог прочитать письмо Аиды: «Никке говорит, что Вайлорд сердится, что он раскрыл пасть на тебя. Беньямин, по-моему, это на самом деле может быть опасно».
— Никке — младший брат Аиды, — пояснила Симоне.
— А Вайлорд? — спросил Кеннет и глубоко вздохнул. — Такого знаешь?
Симоне покачала головой. Внезапная тревога сжалась в плотный темный шарик, перекатывавшийся у нее внутри. Что она знает о жизни Беньямина?
— Наверное, это название какой-нибудь покемоновской фигурки, — сказала она. — Брат Аиды, Никке, говорил про Вайлорда.
Симоне переключилась на папку с отправленными письмами и нашла тревожный ответ Беньямина: «Пусть Никке никуда не ходит. Не разрешай ему спускаться к морю. Если Вайлорд рассердится по-настоящему, кому-то из нас придется плохо. Надо бы пойти в полицию. Думаю, что сейчас это слишком опасно».
— Вот черт, — сказал Кеннет.
— Я не знаю, серьезно это или игра.
— Не похоже на игру.
— Не похоже.
Кеннет тяжело вздохнул, потер живот и медленно спросил:
— Аида и Никке. Что за люди?
Симоне смотрела на отца, не зная, как отвечать. Он бы никогда не понял такую, как Аида. Одетая в черное, с пирсингом, накрашенная и татуированная девочка с непростой обстановкой в доме.
— Аида — подружка Беньямина, — сказала Симоне. — А Никке — ее брат. Где-то есть фотография ее и Беньямина.
Симоне принесла бумажник Беньямина и нашла фотографию Аиды. Беньямин обнимал Аиду за плечи. У нее был немного смущенный вид, зато Беньямин открыто смеялся в объектив.
— Но что они за люди? — упрямо повторил Кеннет, разглядывая ярко накрашенное лицо девочки.
— Что они за люди, — медленно проговорила Симоне. — Вот этого я не знаю. Знаю только, что Беньямин ею восхищается. И что она, кажется, заботится о своем брате. По-моему, у него что-то вроде задержки в развитии.
— Агрессивный?
Симоне покачала головой:
— Вряд ли.
Она подумала и добавила:
— У них, кажется, мать больная. Я почему-то решила, что у нее эмфизема легких, но наверняка не знаю.
Кеннет скрестил руки на груди. Откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок. Потом выпрямился и серьезно уточнил:
— Вайлорд — это персонаж из комиксов, верно?
— Покемон.
— В это можно как-нибудь вникнуть?
— Если у тебя ребенок определенного возраста, то в это хочешь не хочешь вникнешь.
Кеннет непонимающе поглядел на нее.
— Покемоны, — повторила Симоне. — Это вроде игры.
— Игры?
— Ты разве не помнишь — Беньямин этим увлекался, когда был поменьше? Собирал карточки, все твердил про разные силы, как они превращаются.
Кеннет покачал головой.
— У него это не проходило года два, — сказала Симоне.
— Но теперь-то все?
— Он великоват для таких игр.
— Я видел, как ты играла в куклы, когда вернулась из молодежного лагеря, где вас учили ездить верхом.
— Ну да, кто знает, может, он и теперь тайком играет, — согласилась она.
— Что это за покемоны?
— Ну как объяснить? Они вроде зверей. Но ненастоящих зверей. Они сконструированные, похожи на насекомых или роботов, не знаю. Некоторые очень милые, другие — отвратительные. Японские. Появились где-то в девяностых, в конце девяностых, целая промышленность развилась. Карманные монстры, покет-монстерс. Те, кто играет, носят их в кармане, их можно сворачивать в шарики. А вообще, все довольно глупо. Люди как бы соревнуются, когда устраивают сражения покемонов. Очень жестокие, само собой. Цель — победить как можно больше других покемонов, потому что за это получаешь деньги… игрок получает деньги, покемон зарабатывает очки.