Его правильное приветливое лицо осветилось слабой улыбкой. Эрик остановился на дорожке. Почувствовал, что влажная ткань на запястьях стала холодной. От него пахло старым кофе. Эрик сказал:
— Вороний замок — это дом в бывшей Югославии. Это квартира в Якобсберге, гимнастический зал в Стоксунде, светло-зеленый домик в Доротеа и бог знает что еще.
Встретив удивленный взгляд Йоны, он объяснил, не сумев удержать улыбку:
— Вороний замок — это не какой-то конкретный дом. Это термин. Пациенты из группы гипноза называли вороньим замком… место, где произошло преступление.
— Думаю, я понял, — кивнул Йона. — И где был вороний замок Эвы Блау?
— В том-то и проблема. Эва была единственной, кто не нашел свой вороний замок. Она, в отличие от остальных, никогда не описывала никаких значимых мест.
— Может быть, это здесь. — Йона указал на дом.
Широко шагая, они двинулись по сланцевой дорожке. Эрик порылся в кармане, ища коробочку с попугаем. Ему было плохо, он словно все еще не оправился от воспоминаний. Крепко потер лоб; хотелось принять таблетку, страстно хотелось, какую угодно — но именно теперь надо сохранить ясную голову. Он должен покончить с таблетками. Так больше нельзя, он не может и дальше уходить от действительности, надо найти Беньямина, пока не поздно.
Эрик нажал кнопку звонка, услышал сквозь толстую дверь густой трезвон. Он с трудом сдерживался, чтобы не выломать дверь и не ворваться внутрь, зовя Беньямина. Йона втянул руки в рукава. Вскоре дверь открыла молодая рыжая женщина в очках, с небольшими шрамиками на щеках.
— Нам нужна Лиселотт Блау, — сказал Йона.
— Это я, — полувопросительно ответила она.
Йона посмотрел на Эрика и понял, что рыжеволосая женщина — не та, которая называла себя Эвой Блау.
— Мы ищем Эву, — объяснил он.
— Эву? Какую Эву? В чем дело? — спросила женщина.
Йона показал свое удостоверение и спросил, можно ли им ненадолго войти. Женщина не хотела их впускать, и Йона попросил ее надеть куртку и выйти к ним. Через несколько минут они стояли на твердой, замерзшей лужайке. Из их ртов вырывался пар.
— Я живу одна, — сказала женщина.
— У вас большой дом.
Женщина улыбнулась узкими губами:
— Я его неплохо устроила.
— Эва Блау — ваша родственница?
— Я сказала, что не знаю никакой Эвы Блау.
Йона показал ей три фотографии Эвы, распечатанные с видеозаписи, но рыжая женщина только покачала головой.
— Посмотрите внимательнее, — серьезно попросил Йона.
— Не надо мне указывать, что делать, — огрызнулась она.
— Я не указываю, я прошу вас…
— Я плачу вам зарплату, — медленно проговорила она. — Вам платят зарплату из моих налогов.
— Будьте добры, посмотрите на фотографию еще раз.
— Я никогда не видела эту женщину.
— Это очень важно, — настаивал Эрик.
— Для вас — может быть, — ответила женщина. — Но не для меня.
— Она называет себя Эвой Блау, — продолжил Йона. — «Блау» — довольно необычная фамилия в Швеции.
Эрик вдруг заметил, что шторы на верхнем этаже шевельнулись. Он бросился к дому, услышал, как те двое что-то кричат ему вслед. Рванул дверь, пробежал через прихожую, огляделся, увидел широкую лестницу и большими шагами взлетел по ней.
— Беньямин! — позвал он и остановился.
Коридор тянулся в двух направлениях и заканчивался двумя дверями — в спальню и ванную.
— Беньямин? — тихо спросил Эрик.
Где-то скрипнул пол. Эрик услышал, как рыжеволосая женщина врывается в дом. Он попытался вспомнить, в каком окне видел шевельнувшуюся штору, и быстро пошел по коридору направо. Попытался открыть дверь спальни, но понял, что она заперта. Эрик нагнулся и заглянул в замочную скважину. В ней был ключ, но ему показалось, что он заметил темное отражение в металле.
— Откройте дверь, — громко сказал он.
Рыжая поднималась по лестнице.
— Не имеете права находиться в доме! — крикнула она.
Эрик отступил на шаг, пинком выбил дверь и вошел. В комнате пусто; большая незаправленная кровать с розовой простыней, бледно-розовое покрытие на полу, дверь платяного шкафа с дымчатым зеркалом. Камера на штативе направлена на кровать. Эрик открыл гардероб — никого; обернулся, посмотрел на тяжелые шторы, кресло, наклонился и увидел в темноте под кроватью человека: испуганные робкие глаза, худые бедра, голые ноги.
— Вылезай, — строго велел он.
Протянул руку, ухватил лодыжку и вытащил голого подростка. Мальчик пытался что-то объяснить, он быстро и многословно говорил Эрику что-то на языке, звучавшем как арабский, и одновременно натягивал джинсы. Одеяло на кровати зашевелилось, из-под него выглянул второй мальчик; он жестко приказал товарищу замолчать. В дверях стояла рыжеволосая; она дрожащим голосом повторяла, чтобы он оставил в покое ее друзей.
— Несовершеннолетние? — спросил Эрик.
— Вон из моего дома, — с яростью проговорила женщина.
Второй мальчик завернулся в одеяло. Он вынул сигарету и с улыбкой посмотрел на Эрика.
— Вон! — завопила Лиселотт Блау.
Эрик прошел по коридору и спустился по лестнице. Женщина следовала за ним, хрипло крича, чтобы он убирался ко всем чертям. Эрик вышел из дома и пошел по сланцевым плиткам. Йона ждал на подъездной дорожке; пистолет он прижал к себе, чтобы не было видно. Женщина остановилась в дверях.
— Не имеете права! — крикнула она. — У полиции должно быть предписание суда, чтобы устраивать обыск.
— Я не полицейский, — крикнул в ответ Эрик.
— Ах так… Я подам заявление.
— Как угодно, — сказал Йона. — Я могу принять ваше заявление, я-то полицейский. Я об этом говорил.
Глава 39
Среда, шестнадцатое декабря,
вторая половина дня
Перед тем как выехать на Норртельевэген, Йона свернул на обочину. Мимо проехал грузовик с пылящей камнедробилкой в кузове. Йона вытащил из кармана куртки какую-то бумажку и сказал:
— У меня есть еще пять Блау в Стокгольме и пригородах, три в Вестерос, две в Эскильстуне и одна в Умео.
Он снова сложил бумагу и ободряюще улыбнулся Эрику.
— Шарлотте, — тихо сказал Эрик.
— Шарлотте нет, — ответил Йона и стер пятнышко на зеркале заднего вида.
— Шарлотте Седершёльд, — пояснил Эрик. — Она была в хороших отношениях с Эвой. Думаю, Эва может сейчас снимать у нее комнату.
— Как по-вашему, где искать Шарлотте?
— Десять лет назад она жила в Стоксунде, но…
Йона уже звонил в полицию.
— Привет, Анья. Да, спасибо, то же самое. Знаешь что, мне нужен телефон и адрес некой Шарлотте Седершёльд. Она живет в Стоксунде, во всяком случае, раньше жила. Да, спасибо. О’кей, подожди, — сказал он, достал ручку и что-то записал на квитанции. — Большое спасибо.
Он пристроил слева мигалку и снова вывернул на трассу.
— Она так и живет там? — спросил Эрик.
— Нет, но нам все же повезло. Она живет недалеко от Римбу.
Эрик почувствовал, как от тревоги свело желудок. Он не знал, почему его так напугало то, что Шарлотте уехала из Стокгольма. Что означает ее отъезд?
— Усадьба Хусбю, — сообщил Йона и вставил диск в проигрыватель.
Пробормотав, что это мамина музыка, он осторожно прибавил громкость и объявил:
— Сарья Варьюс![21]
И, грустно покачивая головой, стал подпевать:
— Дам-дам, да-да-ди-дум…
Печальная музыка гудела в салоне. Когда песня закончилась, оба посидели молча, потом Йона сказал почти удивленно:
— Мне больше не нравится финская музыка.
Он пару раз кашлянул.
— По-моему, прекрасная песня, — сказал Эрик.
Йона улыбнулся и коротко, искоса глянул на него:
— Мама была в Сейнейоки, когда ее выбрали королевой танго…
Когда они съехали с широкой, забитой транспортом Норртельевэген и повернули на шоссе № 77 возле Сетуны, на машину обрушился сильный снег с дождем. На востоке потемнело, и усадьбы, мимо которых они проезжали, медленно погружались в сумерки.
Йона барабанил по приборной доске. Подогретый воздух с шумом струился из вентиляторов. Эрик почувствовал, что от необычайной жары в машине у него вспотели ноги.
— А ну-ка посмотрим, — сказал Йона, проехал через небольшое поселение и дальше, по прямой узкой дороге позади замерзших полей. Вдали виднелся большой белый дом с высоким забором. Они остановили машину возле открытых ворот и пошли к дому пешком. Молодая женщина в кожаной куртке рыхлила граблями гравийную дорожку. Когда Эрик с комиссаром подошли, она, похоже, испугалась. У ног женщины вертелся золотистый ретривер.
— Шарлотте, — позвала женщина. — Шарлотте!
Из-за дома, таща черный мешок с мусором, вышла женщина. На ней был розовый стеганый жилет и толстый серый свитер, потертые джинсы и резиновые сапоги.
Шарлотте, подумал Эрик. Это действительно Шарлотте.
Стройная, хрупкая, элегантно одетая женщина с аккуратным коротким каре исчезла. Человек, который шел им навстречу, выглядел совершенно по-другому. Длинные седые волосы заплетены в толстую косу. На морщинистом лице — ни следа косметики. Она красивее, чем когда-либо, подумал Эрик. Когда Шарлотте заметила его, ее лицо вспыхнуло. Сначала она казалась изумленной, потом заулыбалась.
— Эрик, — сказала она. Ее голос не изменился: глубокий, теплый, аккуратный выговор.
Она бросила мешок и взяла его за руки.
— Это вы? Как чудесно снова увидеть вас.
Она поздоровалась с Йоной, потом немного постояла, рассматривая их. Какая-то могучего сложения женщина открыла входную дверь и посмотрела на них. На шее татуировка, одета в мешковатую черную кофту с капюшоном.
— Помощь не нужна? — крикнула она.
— Это мои друзья, — крикнула в ответ Шарлотте и успокаивающе махнула рукой.
Она с улыбкой посмотрела, как большая женщина закрывает дверь.
— Я… я устроила в усадьбе женский дом. Места достаточно. Я принимаю женщин, которым понадобилось уйти из дома, или как это назвать… Разрешаю им пожить здесь, мы вместе готовим еду, убираем… пока они не почувствуют, что снова хотят жить своей жизнью. Это совсем необременительно.