Демономания охватила ряд монастырей Франции, распространилась и на другие страны Европы, нередко болезнь перебрасывалась также на жителей прилегающих к монастырям местностей — словом, принимала характер эпидемии. Средство лечения все видели только в одном — необходимо изгнать беса из одержимых (рис. 2). Католическая религия создала для этого специальный ритуал молитв и заклинаний, в которых роль главного «целителя» отводилась, как и следовало ожидать, богу. Одно из заклинаний, которое должен был прочесть священник, чтобы изгнать «бесов», терзающих тело и душу несчастной жертвы, звучало так: «О ты, душегубец окаянный, дьявол, несчастный дух, искуситель, лжец, еретик, пьяница, безумец! Заклинаю тебя именем Господа Нашего выйти немедленно из этого человеческого тела; скройся в пучинах морей или исчезни в бесплодных деревьях…»[7] и т. д. Но в большинстве случаев заклинания не помогали, женщины продолжали биться в истерическом припадке, пока их не заставляли утихнуть глубокая усталость и изнеможение.
Напоминает демономанию кликушество — заболевание, которое было распространено среди крестьянок России во времена крепостничества и кое-где сохранилось вплоть до Октябрьской революции. Припадки у кликуш обычно возникали на людях, чаще всего в церкви. Больная внезапно начинала кричать не своим голосом, плакать, биться в судорогах, глаза закатывались, лицо становилось мертвенно-бледным или иссиня-багровым. Есть старое описание одной кликуши, которая, когда «паде на нее бес, учала собакою лаять, и козою блекотать, и кукушкою куковать» Во время такого приступа кликуша выкрикивала имя человека, который, по ее мнению, напустил на нее «порчу», наслав беса, терзающего ее тело.
Рис 2. Католический священник «изгоняет бесов» из женщины, больной истерией (старинный рисунок)
Лучшее средство «лечения» видели в отчитывании кликуш специальными врачевальными молитвами. Кликуш поили также настоем на пепле из церковных кадил. Верили, что сидящий в кликуше бес должен при этом во что бы то ни стало сбежать, ибо не выносит ничего «святого».
Для нас происхождение кликушества, так же как и демономании, ясно. Тяжелые условия жизни трудящихся в царское время, непосильный труд, слишком раннее материнство, неравноправное положение, унижения тяжелым грузом ложились на плечи женщин, ослабляли, а нередко и непоправимо калечили их нервную систему. Если учесть при этом широко и глубоко укоренившиеся в те времена религиозные предрассудки и суеверия, постоянно будоражащие воображение рассказы о бесах, о колдунах и колдуньях, якобы в любой момент властных напустить на неполюбившегося им человека «нечистого духа», то не трудно понять, как могли действовать подобные устрашающие впечатления на людей с болезненно восприимчивой нервной системой.
Веря в то, что в них сидит бес, который не любит священных книг, церковных песнопений и причастия, кликуши испытывали особенно сильное нервное напряжение во время церковной службы, и не удивительно, что здесь-то чаще всего разыгрывались у них тяжелые истерические припадки. Некоторые заболевали из подражания, которое свойственно истерическим натурам.
Много примеров, показывающих роль внушения в возникновении религиозных верований, описано В. М. Бехтеревым в его книге «Внушение и его роль в общественной жизни». Вот один из них. Во второй половине прошлого века в США немецкий эмигрант Шлятер объявил, что он якобы мессия, призванный просветить США евангельским учением. Для подтверждения своей «божественной избранности» Шлятер «исцелял» своих последователей наложением руки. Молва о творимых им «чудесах» распространялась с невероятной быстротой, и к Шлятеру стекалось такое количество людей, что он был не в состоянии удовлетворить всех жаждавших его помощи.
Вот как описывал сцену такого «исцеления» один присутствовавший там репортер: «Со всех сторон были видны мужчины, женщины и дети с печатью душевного страдания на лице; с каждой минутой толпа увеличивалась, и скоро вся местность представляла море голов, насколько можно было охватить взглядом. Потом внезапное движение прошло по собранию, и всякий, даже малейший, шепот затих… пришел Шлятер. Когда я приблизился к нему, мной овладел сверхъестественный страх, который было трудно проанализировать. Моя вера в этого человека росла вопреки моему разуму. Бодрствующее, контролирующее, мыслящее, рассуждающее я стало колебаться, терять свою силу, а рефлекторное, подбодрствующее начало укрепляться. Когда он отпустил мои руки, моя душа признала какую-то силу в этом человеке, чему, по-видимому, противились мой ум и мой мозг»[8].
Видимо, здесь внушающее действие, помимо собственной веры исступленной толпы в «чудотворную» силу проповедника, оказала еще бредовая убежденность самого Шлятера в своем «высшем» призвании и связанном с этим «божественном даре» целителя.
Сам Бехтерев заканчивает описание этого случая следующими словами: «Этот поражающий пример, взятый из жизни современного общества, показывает нам со всею яркостью, каково может быть действие внушения в бодрственном состоянии при условии слепой веры в силу производимого влияния»[8].
В 1829 году молва о «чудесах» собрала толпы любопытных на парижское кладбище Сен-Медар. Началось с того, что несколько верующих почитательниц похороненного здесь священника Пари объявили, что, прикоснувшись к его могиле, они исцелились от своих недугов. Некая Анна Куроно, дотоле передвигавшаяся лишь с помощью костылей, бросила их и легко пошла сама. Глухая госпожа Биго, раньше остававшаяся безучастной к стрельбе из пистолета над самым ее ухом, обрела слух. У девицы Тибо распрямились и начали свободно двигаться судорожно сведенные прежде руки и т. п. Вскоре и многие другие стали испытывать здесь приступы восторженного состояния, во время которого одни внезапно объявляли себя «исцеленными», другие начинали «прорицать» будущее, третьи били себя в грудь, каялись в грехах, произносили горячие религиозные проповеди и т. д.
Вскоре сюда пошли паломники со всей Франции. Весь прилегающий к кладбищу район Парижа стал свидетелем массовых судорог, кривляний, всхлипываний и экзальтации. Число «чудесным образом исцелившихся» росло. Вначале духовенство взирало на все это с видимым удовольствием: 23 кюре ходатайствовали перед архиепископом Парижа, чтобы он удостоверил совершающиеся здесь «могуществом божьим» исцеления. Но вскоре эпидемия судорог и «чудес» приняла такой размер и характер, что королю пришлось приказать обнести все кладбище оградой и закрыть вход. Однако и эта мера не сразу принесла успокоение, еще долго «конвульсионеры» (как их называли во Франции, от слова «конвульсии» — судороги), образовав тайную секту, продолжали неистовствовать у себя в домах.
Мы видим здесь, как «психическая эпидемия, распространившись среди подверженных явлениям внушения и самовнушения истерических субъектов, с одной стороны, освобождала их от болезненных проявлений психогенного порядка, а с другой стороны — увеличивала количество вовлекаемых в нее верующих».
Все современные религии приписывают способность совершать «чудесные исцеления» не только богу и его служителям, но и отдельным источникам, озерам, пещерам, камням, деревьям, травам и т. д., а также религиозным реликвиям и предметам религиозного культа (мощам «святых», кресту, свечам, иконам, скульптурным изображениям богов и т. п.). В этом они ничем не отличаются от древнейших примитивных верований фетишизма, когда люди искали защиты от бед у «священных» предметов (камней, скал, перьев птиц, змей, водорослей, деревянных или каменных фигурок животных и т. п.), святость которых и могущество были созданы собственным воображением беспомощных первобытных людей. Такова же, по сути дела, и вера христиан во «всеисцеляющую» силу воды реки Иордана, в которой, по преданию, крестился Христос, или вера магометан в «чудесные» свойства источника Земзем в Мекке и т. д.
В дореволюционной России с давних пор особенное распространение получило поклонение иконам и мощам «святых». Больные, веря, что только икона или мощи такого-то «святого» могут даровать им исцеление, отправлялись в самые далекие паломничества или давали обет совершить его, если выздоровеют. Тысячи паломников шли ежегодно к Киево-Печерской и Троице-Сергиевской лаврам, в Соловецкий монастырь приложиться к «святым» мощам. Существовало около 300 икон одной только богородицы. Каждая из них имела свое название и свою, если можно так выразиться, «специальность». Верили, что «Скорбящая» спасает от болезней, «Владимирская» и «Смоленская» — от внешних врагов и т. п. Так же обстояло дело и с иконами «святых угодников». Верили, что одни помогают при головной боли, другие — от лихорадки, третьи — от пьянства, зубной боли и т. п. Имеется поверье, сохранившееся среди некоторых отсталых людей и в наше время, что наиболее велика «чудотворная» сила «явленных» икон (так называли иконы, случайно найденные неподалеку от воды). Народная молва при небескорыстном содействии духовенства (каждый священник был рад возможности иметь в своей церкви икону, к которой благодарные верующие несли дары) создавала вокруг новоявленной иконы целую серию легенд об исцелениях. Эти слухи росли и множились, привлекая все новых и новых людей, ищущих сверхъестественного врачевания.
Как и во всех подобных историях с «чудесными исцелениями», здесь бывало все: и совершенно неправдоподобные, не имеющие под собой никакой реальной почвы, фантастические рассказы, и мнимые, умышленно подделанные «исцеления». Были и случаи, когда больному казалось, что он выздоровел, и он радостно оповещал об этом всех, но, вернувшись домой, чувствовал себя по-прежнему тяжело больным. Встречались также отдельные случаи, когда болезненные симптомы (нередко и весьма тяжелые, беспокоившие больных годами) действительно исчезали, и человек считал себя исцеленным. Но и здесь, конечно, как и в других, уже описывавшихся нами фактах такого рода не было, никакого «чуда»: выздоровление наступало в результате вполне естественных, вполне объяснимых современной наукой причин. Вот один очень интересный факт подобного, внешне совершенно «чудесного» исцеления, который приводим из уже упоминавшейся книги В. М. Бехтерева.