Для большинства людей представление об отдыхе и лучшем досуге тесно сопряжено с туризмом, поездками в дальние страны и созерцанием прежде невиданного. В то же время мало кто задумывается о том, почему такой взгляд единодушно принимают как руководство к действию и редко оспаривают. Впрочем, еще Роберт Льюис Стивенсон говорил: «Я путешествую не для того, чтобы приехать куда-то, но для того, чтобы ехать. Главное – это движение». Диана, намеревавшаяся стать писательницей, многократно переносила упомянутый афоризм из блокнота в блокнот и тоже считала за аксиому. Более того, она была убеждена, что странствия играют важную, если не главнейшую роль в жизни литератора. Манн, Джойс, Гессе, Пруст, Фолкнер, Хемингуэй – с эпохой все стало яснее, не так ли? – даже Кафка – все разъезжали по свету и находили в этом особое вдохновение. Можно сказать наверняка, что если бы Диана не знала таких подробностей писательских судеб, то всю жизнь просидела бы дома. Вопреки общественному мнению в душе девушка вовсе не была искательницей приключений. Напротив, предпочитала тишину и покой. Однако влечение не к дороге, а к литературе оказалось сильнее. Сонмы великих предтеч убеждали ее своими книгами, что пора паковать чемоданы.
«Путешествие, как самая великая и серьезная наука, помогает нам вновь обрести себя», – настойчиво шептал Камю Диане, будто видел ее насквозь. Действительно, обрести себя было ее самым заветным желанием. Казалось бы, девушка решила, чем будет заниматься. Для многих это и значит не что иное, как найти себя, но вдруг ее выбор был ошибочным? Как проверить? Как убедиться? Как убедить себя? «Это не люди создают поездки – поездки создают людей», – назидательно подтверждал Джон Стейнбек, нахмурив брови и потряхивая целыми гроздьями своего гнева. «Вероятно, это так, если люди имеют внутреннюю и бесспорную склонность к странствиям, – тихонько рассуждала Ди, – или что же, домоседы просто обкрадывают себя?» Ее измышления пока никак не могли встать в один ряд со словами великих. «Иногда один день, проведенный в других местах, дает больше, чем десять лет жизни дома», – пенял Анатоль Франс, вольно пересказывая мысли китайских мудрецов. Противиться Франсу девушка уже не могла, ведь «Восстание ангелов» было одной из ее самых любимых книг.
Так однажды Диана начала путешествовать. Будучи наследницей небольшого состояния, а также трудолюбивым человеком, она могла себе это позволить. Кроме того, что уж греха таить, всегда находились мужчины, готовые оплатить ее вояж. Впрочем, девушка этим почти не пользовалась, поскольку тогда их приходилось брать с собой, а она предпочитала странствовать налегке. Спутники либо требовали ее внимания, что мешало искать себя, либо сами полностью концентрировались на ней – а как можно что-то найти, если на тебя смотрят во все глаза?
Первым делом Ди посетила популярные туристические направления, но в ходе прогулок возле Тадж-Махала и пирамид Гизы, по Елисейским Полям и Красной площади обрести себя ей не удалось. Более того, она оставалась удивительно хладнокровной и не могла отделаться от мысли: «Уж лучше бы почитала книгу дома».
Что-то явно шло не так. Путешествия, о которых шептал Камю, очевидно, не имели ничего общего с ее поездками. А может, она просто отправлялась не туда? Куда же должен ехать настоящий писатель? Недолгие размышления привели к выводу, что важно не иметь конкретных пунктов назначения. Бытие, фатум, Господь или случай должны принять участие в составлении маршрута. «У хорошего путешественника нет точных планов и намерений попасть куда-то», – одобрительно кивал Лао-Цзы.
Сначала Диана решила выбирать направления с помощью игральных костей. Принципиально ничего не изменилось. Тогда она здраво рассудила, что Господь – это не кубик с точками на гранях, а значит, для обращения к нему механизм должен быть сложнее.
Эрнест Хемингуэй привил ей привычку ежедневно читать свежую прессу. Девушке пришла в голову идея отправляться в первое же место, которое ей попадется на страницах газет. Такая затея тоже оказалась не вполне удачной, поскольку местные новости встречались куда чаще международных. Вскоре Диана объездила все близлежащие города.
Найти себя так и не удавалось. Тогда она вспомнила, что большинство писателей в тот или иной момент жизни обязательно отправлялись в Италию. Что ж, сказано – сделано. Венеция, Рим, Милан, Палермо и другие сказочные места впечатлили ее весьма умеренно. Нужно понимать, что девушка была уже довольно искушенным и видавшим виды скитальцем, а потому не вполне могла взять в толк, что особенного находили здесь классики…
А если проблема не в пункте назначения? «Путешествуй только с теми, кого любишь», – подсказывал Хемингуэй. Это оказалось сложнее. У Дианы было немало романов, но любила ли она кого-то настолько, чтобы включить его в процесс поисков себя? Здесь недолго и ошибиться, ведь охваченный чувством человек пребывает в иллюзиях, будучи убежденным, будто именно текущая любовь – самая подлинная и безграничная. Стало быть, с одной стороны, цена отношений зачастую проясняется только после расставания. С другой, нерасторжимых связей нет. Вывод: Диане нужен был союз, который прервать не так легко. После тщательного выбора она вышла замуж.
Никаких сомнений, к супругу девушка испытывала чувства куда более сильные, чем к прежним любовникам. Далее они путешествовали вместе, хотя ничего нового в ее поиски это не привнесло. Она подумала, что, быть может, ей стоит завести ребенка – существо, любовь к которому будет носить безусловный характер. Странствие с ним уж точно будет «по Хемингуэю», но барышня догадывалась, что младенец отвлечет ее как от поисков себя, так и от литературы. Ди всерьез боялась увлечься материнством.
Может быть, что-то не так в самой методике и средствах скитаний? Или в транспорте? «Поезда – восхитительны! Я обожаю их по-прежнему. Путешествовать на поезде означает видеть природу, людей, города и церкви, реки. В сущности, это путешествие по жизни», – советовала Агата Кристи. Девушку не нужно было уговаривать, а муж безропотно следовал за ней. «Жизнь во время путешествия – это мечта в чистом виде», – радостно добавляла Кристи, будто провожая их в путь на трансконтинентальном экспрессе.
Ди часто повторяла потом эту фразу, сидя в вагоне у окна. Быть может, все то, что происходило, и правда было ее «мечтой в чистом виде»? Неказистой, неприятной, заимствованной, привнесенной извне, но все-таки мечтой. Она жила как писательница, не будучи, в сущности, таковой.
Когда девушка начинала сомневаться в своем выборе, наступало тяжелое время. Почему, собственно, она убедила себя, что в первую очередь ей нужно ездить, а не… творить? Путешественница машинально копировала какие-то внешние проявления чужой, но желанной жизни, будто все остальное имеется в виду или, по крайней мере, должно приложиться само собой.
Муж совершенно не понимал, к чему эти поездки, в которых жена только грустит. Но, обожая ее, он был готов на многое, в том числе и на то, в чем сам не видел смысла. Однако с годами на сидящую возле окна Ди ему становилось смотреть все больнее. У супруга разрывалось сердце, потому он предпочитал уткнуться в газету. Он читал, она тоже читала – так они и ездили. Изредка муж и жена поднимали глаза, чтобы посмотреть в окно. Еще реже бросали взгляды друг на друга. Пейзаж, как и обещала Агата Кристи, сулил хоть какое-то разнообразие. Стоило же супругу посмотреть на Диану, ее лицо неизменно выражало одно и то же – растерянное недовольство, глубокую неудовлетворенность, обиду… Будто кто-то ее подвел. Любящему спутнику жизни, конечно, казалось, что виноват именно он. На деле же это были скорее Лао-цзы, Камю, Хемингуэй, Стейнбек, Франс и другие, но муж, души не чаявший в жене, все-таки не любил читать художественную литературу. В свою очередь, Диана видела в его глазах досаду и неловкость. Потому между ними возникла негласная договоренность не смотреть друг на друга.
Но однажды с путешественницей что-то произошло. Даже супруг почувствовал это, а подняв взгляд, убедился – она улыбается. Давно ее лицо не выражало такой радости. Возможно, вообще никогда. Диана будто воспряла ото сна, будто переживала что-то неожиданно прекрасное, хотя внешне, казалось бы, ничего не изменилось – как и прежде, они катили в вагоне второго класса, первый супруги уже давно не могли себе позволить.
Муж попросил любимую объяснить, что с ней такое. На некоторое время этот вопрос поставил Диану в тупик. Поразмыслив, она смогла сказать только: «Я внезапно почувствовала себя лучше». – «А до того тебе было плохо?» – заволновался любящий спутник. Девушка едва заметно кивнула: «В тот момент я поняла, что до того мне было плохо». Ее лицо едва не светилось от загадочного счастья. После этого путешественница попросила мужа не мешать и принялась что-то спешно записывать в свой молескин.
Своеобразное озарение продлилось недолго. Вскоре Диана вернулась в свое обычное состояние тоски. Более того, грусть усугубилась, ведь с недавних пор она узнала, что ей может быть гораздо лучше. Выражение недовольства и обиды на ее лице, пожалуй, стало ярче, а растерянности чуть поубавилось. Супруг обратил на это внимание сразу, поскольку теперь наблюдал за ней неотрывно. «Как ты себя чувствуешь?» – спрашивал он иногда. Диану огорчал уже сам вопрос, потому она молча качала головой.
Как же вновь пережить ту вдохновенную эйфорию? Чем больше проходило времени, тем сильнее становилось это желание, эта потребность. «Мы когда-нибудь вернемся домой?» – неожиданно спросил муж. Она вновь покачала головой, потом сообразила, что вопрос был не о самочувствии, потому добавила: «Я пойму, если ты уйдешь и вернешься один». Супруг возмущенно ответил, что никогда ее не оставит. Вряд ли Диану это удивило, вряд ли обрадовало, но чисто символически она погладила его по руке.
Они путешествовали еще не один год, но разъезды не давали результатов. Любой человек на месте героини давно бы впал в отчаяние. Наверняка так произошло бы и с ней, если бы не тот случай… Если бы не память о нем. Все время путешественница размышляла, как вернуть мгновение. Что именно должно совпасть? Что послужило причиной тогда? Дало ли толчок какое-то ее действие или что-то извне?