— Тогда отлично. — Карлсен был совершенно бесстрастен… чуть ли не слишком бесстрастен. Как будто тут не было ничего особенного, и ему было совершенно все равно. Как будто, если бы она сказала «нет», это бы ничего не изменило.
— Но я много думала об этом. — Он терпеливо ждал, пока она продолжит. — И я считаю, нам стоит установить некоторые базовые правила. Прежде чем начать.
— Базовые правила?
— Ну да. Ну, знаете, что нам можно, а чего нельзя делать. Чего мы оба ждем от такого соглашения. Я думаю, это стандартная процедура перед началом фейковых отношений.
Карлсен склонил голову набок.
— Стандартная процедура?
— Ага.
— И сколько у вас было таких отношений?
— Нисколько. Но мне знаком этот сюжетный ход.
— Что знакомо? — Он озадаченно моргнул.
Оливия предпочла не отвечать.
— Ладно. — Она сделала глубокий вдох и подняла указательный палец. — Прежде всего, это соглашение касается только территории кампуса. Не то чтобы я считала, что вы захотите встречаться со мной вне кампуса, но просто на случай, если вы планировали убить одним выстрелом двух зайцев, я не стану помогать, если вам вдруг в последний момент надо будет привезти девушку домой на Рождество…
— Хануку.
— Что?
— Моя семья больше празднует Хануку, а не Рождество. — Он пожал плечами. — Хотя я не праздную ни то ни другое.
— А. — Оливия задумалась на минуту. — Наверное, фейковая девушка должна знать такие вещи.
На его губах появилась тень улыбки, но он ничего не ответил.
— Ладно. Второе правило, хотя его можно интерпретировать как дополнение к первому, — Оливия прикусила губу и заставила себя это произнести: — Никакого секса.
Несколько секунд ее собеседник сидел неподвижно. Даже не шелохнулся. Затем его губы приоткрылись, но он не издал ни звука, и Оливия поняла, что только что лишила Адама Карлсена дара речи. Что было бы забавно в любое другое время. Но тот факт, что он с таким удивлением воспринял предложение Оливии, вызвал у нее серьезное беспокойство.
Он что, считал, что будет секс? Неужели она каким-то образом дала ему это понять? Должна ли она объяснить, что секса в ее жизни было очень мало? Что долгие годы она считала себя асексуалом и только недавно поняла, что может испытывать сексуальное влечение, но только к людям, которым глубоко доверяет. Что, если по какой-то необъяснимой причине Адам захочет заняться с ней сексом, она просто не сможет?
— Послушайте, — ей удалось встать со стула, панический ком поднимался по горлу. — Я, конечно, извиняюсь, но если вы предложили псевдоотношения еще и потому, что предполагали…
— Нет. — Слово едва не взорвалось у него на губах. На его лице был написан искренний ужас. — Я шокирован тем, что вы вообще почувствовали необходимость заговорить об этом.
— А. — От негодования в его голосе щеки Оливии вспыхнули. Ну конечно. Естественно, он этого не ожидал. Или даже не хотел этого с ней. Посмотрите на него: с чего бы ему хотеть этого? — Прошу прощения. Я не хотела…
— Нет, откровенность — это важно. Я просто удивился.
— Я знаю, — кивнула Оливия. Честно говоря, она сама тоже была немного удивлена. Тем, что сидит в офисе Адама Карлсена и говорит о сексе… Не о сексе в смысле деления клеток, а о сексе как о потенциальном соитии между ними двумя. — Прошу прощения, не хотела делать ситуацию неловкой.
— Все в порядке. Это все само по себе неловко.
Молчание между ними затянулось, и Оливия заметила, что он слегка покраснел. Просто легкий намек на розовый, но выглядело это так… Оливия не могла отвести глаз.
— Никакого секса, — кивком подтвердил он.
Ей пришлось кашлянуть и встряхнуться, чтобы не рассматривать форму и цвет его скул.
— Никакого секса, — повторила она. — Ладно. Третье. Это не вполне правило, но вот что я предлагаю: я не буду встречаться больше ни с кем. В смысле, по-настоящему. Это будет сложно и все запутает, и…
Оливия замолчала. Сказать ему? Не будет ли это лишним? Обязательно ему знать? Ну ладно. Почему бы и нет, раз до этого дошло. Она уже и целовала его, и говорила с ним о сексе на рабочем месте.
— Я все равно не хожу на свидания. Джереми был исключением. Я никогда, никогда не встречалась ни с кем по-настоящему раньше, и, возможно, это к лучшему. Аспирантура и так отнимает много сил, у меня есть друзья и мой проект по раку поджелудочной железы, и, честно говоря, я могу потратить свое время с большей пользой. — Последняя фраза прозвучала не так, как ей хотелось бы, — она как будто защищалась.
Адам просто молча смотрел в ответ.
— Но вы, конечно, можете заводить отношения, — поспешно добавила она. — Хотя я была бы признательна, если бы вы не рассказывали об этом на факультете, чтобы не выглядело так, будто вы мне изменяете, и чтобы слухи не вырвались из-под контроля. Вам это тоже не пойдет на пользу, раз вы пытаетесь сделать вид, что у вас серьезные отношения…
— Я не стану.
— Ладно. Отлично. Спасибо. Я знаю, что тяжело вот так все время что-то скрывать, но…
— Я имею в виду, что не стану больше ни с кем встречаться.
В его тоне звучала абсолютная уверенность, заставшая ее врасплох. Оливия смогла лишь кивнуть, хотя ей хотелось возразить, что он не может ручаться заранее, а в голове ее возник миллион вопросов. Девяносто девять процентов из них были неуместны, и она не имела права их задавать, поэтому заставила себя промолчать.
— Ладно. Четвертое. Мы, очевидно, не сможем продолжать это вечно, поэтому надо установить дедлайн.
Карлсен сжал губы.
— Какой?
— Я не знаю. Месяца или около того, вероятно, хватит, чтобы убедить Ань в том, что я прочно забыла о Джереми, но этого может не хватить вам, так что… решайте сами.
Он подумал, а затем кивнул.
— Двадцать девятое сентября.
Это было чуть больше чем через месяц. А еще…
— Очень точная дата.
Оливия пыталась понять, что это может значить. Единственное, что ей пришло в голову, — это то, что она будет в это время в Бостоне на ежегодной конференции по биологии.
— Двадцать восьмого факультет утверждает бюджет. Если они не разморозят мое финансирование к этому моменту, они не разморозят его никогда.
— Понимаю. Что ж, договоримся тогда, что двадцать девятого сентября наши пути разойдутся. Я скажу Ань, что наш разрыв был дружеским, но мне немного грустно, потому что я все еще немного влюблена в вас. — Она улыбнулась ему. — Просто чтобы она не заподозрила, что дело в Джереми. Ладно. — Она сделала глубокий вдох. — Пятое и последнее.
Это было самое сложное. Оливия боялась, что это ему не понравится. Она заметила, что теребит свои руки, и решительно положила их на колени.
— Чтобы это сработало, мы, вероятно, должны… делать что-то вместе. Время от времени.
— Что-то?
— Разное. Всякое.
— Всякое, — с сомнением повторил он.
— Да. Всякое. Что вы обычно делаете для развлечения?
Наверное, он увлекался чем-нибудь ужасным: ходил смотреть, как опрокидывают коров, или на японские бои жуков. Может, он собирал фарфоровых кукол? Или был заядлым геокешером. Ходил на фестивали вайперов? О боже.
— Развлечения? — повторил он, как будто не слышал раньше этого слова.
— Да. Что вы делаете после работы?
Пауза между вопросом Оливии и его ответом настолько затянулась, что это настораживало.
— Иногда я работаю дома. Занимаюсь спортом. И сплю. А вы что делаете для развлечения? — спросил он, как бы оправдываясь.
— Много чего. Я…
Хожу в кино. Хотя в последний раз ее потащил туда Малькольм. Играю в настолки. Но в последнее время все ее друзья были слишком заняты, так что это тоже отпадает. Она участвовала в волейбольном турнире, но это было больше года назад.
— Хм. Занимаюсь спортом? — Она бы с удовольствием стерла с его лица это самодовольное выражение. С превеликим удовольствием. — Неважно. Мы должны что-то делать вместе на регулярной основе. Я не знаю, может, пить кофе? Например, раз в неделю? Всего десять минут. В таком месте, где все легко нас увидят. Я знаю, это бесит и похоже на пустую трату времени, но это будут очень короткие встречи, и они сделают наши псевдоотношения более правдоподобными, и…
— Конечно.
Вот как.
Она думала, ей дольше придется его уговаривать. Намного дольше. С другой стороны, это было и в его интересах тоже. Ему нужно было, чтобы его коллеги поверили в отношения, если он собирался убедить их разморозить его финансы.
— Ладно. Эм. — Она отогнала мысли о том, почему он так любезен, и попыталась представить свое расписание. — Как насчет среды?
Адам развернул кресло к компьютеру и открыл календарь. Он был весь испещрен цветными квадратами, и Оливия почувствовала тревогу, как будто календарь принадлежал ей.
— Смогу до одиннадцати утра. И после шести вечера.
— Десять?
Он снова повернулся к ней.
— Десять нормально.
— Ладно. — Она ждала, что он начнет печатать, но он не шелохнулся. — Вы не занесете это в свой календарь?
— Я запомню, — ровно ответил он.
— Тогда ладно. — Оливия попыталась улыбнуться, и улыбка вышла относительно искренней. Намного более искренней, чем она ожидала от себя в присутствии Адама Карлсена. — Отлично. Фейковое свидание. В среду.
У него между бровей появилась складка.
— Почему вы все время это повторяете?
— Повторяю что?
— «Фейковое свидание», «фейковый роман». Будто это обычное дело.
— Конечно, обычное. Вы не смотрите ромкомы?
Он смотрел на нее с озадаченным видом, пока она не откашлялась и не опустила взгляд на свои колени.
— Ну да.
Боже, у них нет ничего общего. Им вообще не о чем будет разговаривать. Их свидания за кофе обещали быть самыми трудными и нелепыми минутами ее и без того трудных нелепых недель.
Зато у Ань будет красивая любовная история, а Оливии не придется ждать тысячу лет в очереди к электронному микроскопу.
Все остальное не имело значения.