Таким было первое впечатление Чарли Чаплина о сэре Освальде Мосли, человеке, которого в 31-м году называли «английским Гитлером».
Британский союз фашистов был официально основан 1 октября 1932 года. В качестве эмблемы Мосли выбрал древнеримский символ власти — пучок связанных ремнем прутьев с топором в середине (фасции). Связка прутьев должна была символизировать силу единства, а топор — верховную власть организованного государства. Членов союза одели в черные рубашки; для них был выделен особый транспорт с символикой; появилась своя газета «Блэкшет» и так далее. Дело было задумано широко, основательно: Мосли считал себя прогрессивным экономистом, предлагал правительству всевозможные программы и планы и так же, как Гитлер, надеялся на главное — капитал, который и приведет его к власти. Но время шло, а британский капитал все как-то обходился без сэра Освальда, и в 34-м, когда союз фашистов насчитывал уже 50 тысяч членов, терпение у Мосли лопнуло: он объявил, что его «черные рубашки» готовы последовать примеру итальянских братьев и устроить «поход на Лондон». Лозунг был выбран такой: «С улиц — к власти».
Вот тут и сказался главный просчет такого рода флибустьеров от политики, вывозящих контрабандой чужой опыт под черным флагом откровенного бандитизма. Трескучий, безалаберный, пропахший потом и луком «поход на Рим» на британской почве с ее долгой, непрерывной демократической традицией, конечно, повторить не удалось. Например, осенью 34-го года, когда Мосли в Гайд-парке собрал три тысячи своих парней, туда тут же привалило около ста тысяч крепких антифашистов, и, чем закончилась эта встреча, вообразите сами. Что касается самого Мосли, то такого битого и перебитого политика британская история, пожалуй, еще не знала, причем били сэра Освальда и справа, и слева, и сверху.
После очередного фиаско Мосли обычно отправлялся жаловаться Муссолини или Гитлеру, который, по-видимому, не очень рассчитывал на британских чернорубашечников, говоря, что у них прекрасный лидер, но никудышная организация дела. Высказывание, на мой взгляд, абсурдное. Или издевательское.
С 35-го года Мосли взял себе другой символ — молнию в круге, что означало «действие в круге единства». Этим кругом были не только правящие фюреры, но и лидеры фашистского интернационала, например вождь французских «Огненных крестов» де ла Рок, вождь румынских фашистов Кодряну, венгерских «Скрещенных стрел» — Салаши, главарь хорватских «усташей» Павелич (зверь, каких поискать). Можно еще вспомнить норвежского Квислинга, финского Косолу, бельгийского Дегреля — все это люди, на которых их народы поставили позорное клеймо, как на падших женщинах в Средние века.
О потугах же Мосли офашистить Англию, в чем ему, кстати, помогал ирландец, католик О’Даффи, стоит почитать. Скажу только, что и после войны этого «патриарха» десятки раз демонстративно лупили, а в это время из брошенных им семян незаметно подрастали молодые всходы… Увы… Настенные фотографии сэра Освальда и теперь еще можно увидеть в некоторых домах респектабельного британского электората.
Де ла Рок и другие
Фельдмаршал Кейтель, увидев среди представителей стран-победительниц француза, в первый момент растерялся:
— Мы, что же, и Франции проиграли?! — воскликнул он.
Это негодование Кейтеля понять можно. Но вопрос в том, что он вкладывал в слово «мы».
Я думаю, что фашизмом XX века, как чумой, Франция не болела; да и по форме локальные случаи отличались от общей клинической картины. Во-первых, главной целью фашистских организаций Франции было ограничение полномочий парламента и установление авторитарного строя, на манер Второй империи (пример — лозунг «крест и корона»); во-вторых, французские фашисты были не плебеями, а аристократами (еще пример — организация с названием «Королевские молодчики»); в третьих, партий и лидеров всегда было несколько.
В 31-м году одну такую организацию «Огненные кресты» возглавил граф Франсуа де ла Рок. Кадровый офицер, кавалер многих орденов; после Первой мировой полномочный представитель Верховного межсоюзнического совета в Польше, при Пилсудском, у которого он перенял ряд актерских приемов для самопиара, из которых соорудил себе маску харизмы. «Народ — это женщина…» — повторял за Гитлером де ла Рок, забывая, что эта, французская женщина росла в иных исторических обстоятельствах и отличается от немецкой большим чувством юмора. Историк Наумов приводит такой пример: «Во Франции, — пишет он, — не действовали эффективные в условиях Германии методы обработки масс. Деятели «Огненных крестов» пытались повторить практику бесплатных обедов во Франции, но реакция французских безработных была абсолютно иной. С чисто галльским юмором рабочие съедали обед, а затем расходились с пением «Марсельезы» или «Интернационала» и с криками: «Де ла Рока на виселицу!»».
Активность французских фашистов, безусловно, толкала страну вправо, но слева на нее давил созданный в 35-м году Народный фронт, выпрямляя хребет страны. Во время войны в Испании на стороне Франко сражался фашистский батальон «Жанна д’ Арк»; но при этом именно Франция послала в Испанию наибольшее количество добровольцев-антифашистов — восемь с половиной тысяч, дравшихся в составе батальонов «Парижская коммуна», «Тельман» и других.
Еще один пример вспышки локального фашизма — боевой союз «Фасции» во главе с Жоржем Валуа, слепок с партии Муссолини. Валуа выступал за национальный социализм, который преодолеет классовую борьбу и вытолкнет страну из духовного кризиса. Судьба самого Валуа такова: после того, как немцы вошли в Париж, он начал менять политическую ориентацию и погиб в фашистском концлагере.
А вот французский олигарх парфюмер Франсуа Коти ориентаций не менял: он сначала подкармливал «Огненные кресты», а в 33-м основал собственную партию «Французская солидарность». Года через два появилась еще одна партия во главе с Жаком Дорио — еще одним характерным персонажем.
Всех вышеназванных лидеров объединяет одинаковое отношение к самому значительному событию французской истории — Великой французской революции: их ненависть к ней, яростное желание снизить ее роль, а то и вовсе предать забвению — порой напоминают истерику. Главная мысль: революция 1789 года ввергла страну в период перманентного упадка. Причем тут за всех высказывались потомки древних родов, действительно разоренных и повешенных революцией на фонарях, и игнорировалось мнение тех плебейских пластов, что были подняты ею из политического и духовного небытия.
Таким образом, «аристократический фашизм» оказался нежизнеспособным по сравнению с плебейским, показавшим свою силу в Германии.
Плебейский фашизм — эта затхлость духа, тупое неприятие чужого права, многообразия жизни — и не мог развернуться в стране, где сознание народа было перевернуто, перепахано, проветрено и омыто кровью великой революции.
Кодряну
История румынского фашизма напоминает мне историю гриба, выскочившего в неудачном месте: крепенький и привлекательный в раннем детстве, он очень быстро зачервивел, размяк и оплыл бесформенной омерзительной массой.
Королевство Румыния возникло в 1858 году в результате объединения двух княжеств-Молдавии и Валахии, однако только через двадцать лет, в 1878-м, получило от Турции независимость. После Первой мировой это королевство нарастило свою территорию больше чем в два раза, но покоя не было, потому что все окружение, кроме Польши, имело виды на румынские земли, а внутри страны постоянно конфликтовали национальные меньшинства. Что родится из подобного напряжения? Потребность объединяться. Румыния выбрала худший вид объединения — против внутреннего врага, которым были объявлены евреи. В 1927 году молодой человек по имени Корнелиу Кодряну провел претенциозное мероприятие — съезд, провозгласивший рождение «Легиона Михаила Архангела». Причем сам библейский архистратиг был как бы зачислен в ряды этого легиона с целью — «руководить нами, защищать нас, сражаться на нашей стороне и привести нас к победе». Сам Кодряну говорил, что слышал голоса, как Жанна д’Арк: они ему указали путь, по которому нужно вести народ к выздоровлению. В путь отправились в зеленых рубашках, с серебряными крестами, с клятвами, молитвами и всяческим язычеством, в виде поклонения двум идолам — королю Стефану Великому и небесному архистратигу Апокалипсиса Михаилу. Позже этот легион стали называть «Железной гвардией», и к концу 33-го года в нем уже состояло 30 тысяч человек.
Пропаганда, политические убийства… особый путь к созданию православного государства с опорой на свободные деревни — разаши.
Кодряну постоянно повторял, что в румынском народе есть-то дряхлое. Отсюда — работа по созданию нового человека, требование обновления с упором на принцип «жизненной силы» как один из трех составляющих суть всякого живого организма. Свой легион же он строил на принципе «духа», в котором, как он считал, нет противоречий, как нет их между универсальной верой православного христианства и национальной идеей. По Кодряну, румынская церковь должна была стать частью обновленного государства. Дальнейшая история Кодряну вкратце такова: после успешных для него выборов 1937 года в дело вмешался король Кароль Второй. Он объявил себя диктатором, распустил все партии и арестовал Кодряну. Потом заключил наивное соглашение с Гитлером о невмешательстве последнего во внутренние дела своей страны, после чего отдал приказ об убийстве Кодряну. И этим подписал свое отречение и смертный приговор для премьера Калинеско. Гитлер считал Кодряну идеальным лидером для Румынии. Ни Сима, ни Антонеску этому идеалу соответствовать уже не смогли.
Сейчас идеалом, превосходящим самого Гитлера, считают Кодряну ребята, называющие себя православными национал-революционерами. В интернете сразу на нескольких сайтах висит статья под названием «Герой Дакии Капитанул Кодряну». В ней почти нет информации, но громко звучит объяснение в ненависти к трупу, то есть к современному миру, в котором живут ее авторы в ожидании «окончательного восстания, в