[619]. Сущность «странной войны» заключалась в генеральной линии поведения политического класса Англии и Франции: «не делать ничего такого, что могло бы хоть в малейшей степени способствовать обострению и расширению войны»[620]. Одновременно с объявлением войны Чемберлену пришлось создать якобы новое правительство. Этого требовала английская политическая традиция. Но он всерьез о войне не думал и составил новый кабинет министров из махровых «мюнхенцев». Кабинет Чемберлена и Даладье давали понять Гитлеру, что они не отказались от идеи сговора с Германией. Девизом высшего военного руководства Франции были следующие слова: «Мы не хотим выступать против Гитлера…, имея союзниками большевиков»[621]. Французский Генеральный штаб не видел причин, чтобы тормозить восточную экспансию Германии. Наилучшими гарантами безопасности для французов были линия Мажино и Великобритания. Отказываясь от военных действий против Германии, Англия и Франция вели с ней закулисные переговоры. 8 сентября 1939 года испанское посольство в Париже сообщало в Мадрид, что министр иностранных дел Франции Боннэ предполагал заключить соглашение с Германией, как только будут завершены бои в Польше. В первые дни войны неофициальный контакт британского правительства с Германией поддерживался через барона де Роппа. В беседе с уполномоченным Розенберга де Ропп откровенно признавал, что судьба Польши не трогает британское правительство, ибо «Польша более полезна для Англии в качестве мученицы, чем в качестве существующего государства»[622]. Политика попустительства немецкой агрессии, проводившаяся Англией и Францией, в конечном счете, привела к развязыванию Второй мировой войны[623]. Бездеятельная союзная стратегия «странной войны» означала лишь одно – продолжение правящими классами Англии и Франции мюнхенской политики, но только в обстановке формального состояния войны. Лондон и Париж давали понять Берлину, что агрессия Германии в восточном направлении встретит исключительное одобрение, а война на Западном фронте станет настоящим противостоянием вооруженных сил англо-французских с германскими. Ведя «странную войну», Англия и Франция давали Гитлеру возможность пойти на компромисс с правящей верхушкой двух стран Запада. Для этого во французском парламенте был создан секретный комитет для осуществления связи с представителями нацистской Германии для тайных переговоров с Гитлером. «Профашисты – министр иностранных дел Боннэ, Лаваль, капитулянты – бывшие премьер-министры Фланден и Шотан, маршал Петен, считали необходимым пойти на сговор с Гитлером, установить фашистские порядки в стране». Возглавлявший французские войска на Ближнем Востоке генерал Вейган предлагал открыть военные действия против СССР[624]. Англичане – «мюнхенцы» во главе с премьер-министром Чемберленом, министром иностранных дел Галифаксом, министром авиации Вудом с соратниками Саймоном, Хором, фашистскими элементами английского общества выступали за перевод ненужной Лондону войны с Германией в необходимую войну против Советской России. Англичане «додумались» до того, что комитет начальников штабов стал рассматривать вопрос о возможности объявления Англией войны СССР. Министр по координации обороны островного государства Чэтфилд представил английскому правительству доклад о бомбардировке английской и французской авиацией нефтяных промыслов Грозного, Майкопа и Баку. В докладе рассматривалась возможность захвата и даже разрушения Ленинграда. Английское и французское руководство, не помышляя о войне с Гитлером, готово было втянуться в прямую интервенцию против СССР[625].
Абсурдную стратегию нападения на СССР – Париж и Лондон – не смогли остановить донесения агентов французской разведки, в общем, довольно точно сообщавшие о готовящемся Германией наступлении на западе. 2 марта 1940 года Гитлер на встрече со специальным послом США Самнером Уэллесом сделал заявление. Германия не может говорить о мире, пока Англия контролирует главные морские пути. Британцы должны отказаться от Гибралтара и Суэцкого канала[626]. В первую годовщину вступления немецких войск в Прагу, Гитлер получает телеграмму от Эмиля Гахи. В ней высказано пожелание, чтобы Германия победила союзников. Глава рейха в ответе уверяет, что Германия не совершит ничего, что помешало бы чешскому национальному существованию[627]. 18 марта Гитлер на Бреннере встретился с Муссолини. Два лидера мирового фашизма обсуждали установление нового порядка в Европе. Они подробно оговаривали вопросы войны и мира![628]
Зима 1940 года оказалась настолько морозной, что Балтийское море твердо замерзло в первый раз за 600 лет. Морские коммуникации северной Германии и Дании в Швецию и Норвегию оказались перекрыты[629]. Дания и Норвегия рассматривались германским командованием, как стратегические плацдармы. Через норвежский порт Нарвик из Швеции вывозилась необходимая для военной промышленности Третьего рейха руда. На основе директивы Гитлера от 1 марта 1940 года был разработан план операции «Везерюбунг» («Учения на Везере»). Без объявления войны 9 апреля немецкие корабли высадили десант в норвежских и датских портах. Через сухопутную границу в Данию вошли части вермахта. В тот же день лидер норвежских фашистов Видкун Квислинг (1887–1945) выступил по радио, объявив себя премьер-министром страны. Гитлер имел значительное количество пособников среди датчан и норвежцев, и не только среди правящих слоев населения, но и среди рядовых граждан Дании и Норвегии. Германский посол в Копенгагене С. Ренте-Финк вручил меморандум министру иностранных дел Дании П. Мунку. В документе Берлин гарантировал территориальную целостность и политическую независимость страны. А для обеспечения датского нейтралитета во время войны Германия вводит войска на её территорию. Главнокомандующий датской армией генерал Приор высказался за сопротивление, но его предложение отклонили глава правительства Торвальд Стаунинг, министр иностранных дел Мунк и король Дании Кристиан X. Военно-морской флот Датского государства не решился произвести ни одного выстрела ни со своих кораблей, ни с береговых батарей. Король Кристиан X заявил, что он и его правительство сделают всё возможное, чтобы сохранить мир и порядок в стране, и устранят любые трения между датчанами и немецкими войсками. «Словом, датчане оказались слишком цивилизованы, чтобы сражаться»[630]. Аргументируя решение об отказе от вооруженного сопротивления Германии, премьер-министр заявил, что оно обусловлено стремлением оградить датский народ от последствий войны. Иными словами, желанием выжить. Датское правительство обратилось к народу с обращением, призывавшим не оказывать гитлеровцам сопротивления и повиноваться законным властям. Одновременно мирно началось расформирование датской армии и военно-морского флота в пользу фашистской Германии. В Дании социал-демократическое правительство находилось у власти, когда Германия оккупировала страну, и оставалось у власти всю войну. Хотя оно официально не консолидировалось с Берлином, правительство Дании организовало функционирование хозяйственной жизни, а это было главным условием, которое устраивало Гитлера. В Дании не была создана германская администрация. Конституционные органы власти: король, правительство и риксдаг функционировали в прежнем режиме. Согласившись с условиями немецкого ультиматума, правительство Дании добилось того, что Германия на протяжении всей войны считала страну формально суверенным государством. Дания находилась по отношению к рейху в статусе иностранного государства. С первых же дней оккупации сформированное 10 апреля 1940 года «общенациональное» коалиционное правительство социал-демократа Стаунинга проводило политику коллаборационизма. Чтобы угодить оккупантам, Стаунинг 8 июля 1940 года реорганизовал правительство, пригласив в свой второй коалиционный кабинет представителей прогерманских кругов. В частности, вместо Мунка министром иностранных дел стал известный датский германофил помещик Э. Скавениус, который начал вести политику ещё более тесного сотрудничества с Германией.
Кристиан X, король Дании и Исландии, старший брат короля Норвегии Хокона VII
В принятой новым датским правительством декларации выражалось восхищение германскими победами и высказывалась надежда, что Дания займет свое место в новой Европе. Политика Копенгагена была направлена на удовлетворение интересов кругов датской буржуазии и помещиков, которые наживались на военных заказах гитлеровской Германии. Нацистские оккупанты оценили усердие правых датских социал-демократов: в истории оккупированной Европы это был единственный случай, когда оккупанты доверили государственную власть, пусть даже в урезанном виде, социал-демократам. Датчане поставили на службу германской военной машины всю датскую промышленность и аграрный сектор экономики. Полностью на рейх работала вся Дания, ставшая продовольственной базой Германии. Датский экспорт непрерывно возрастал, и это послужило фактором, повысившим уровень благосостояния населения. Датская рабочая сила широко привлекалась для возведения военных и гражданских объектов в Германии, а также в оккупированных странах Европы. Эти обстоятельства способствовали положительному отношению широких слоев датского общества к оккупации страны[631]. Лидер датских нацистов Фриц Клаузен вел себя динамично, демонстрируя преданность Берлину, но гитлеровская клика его особо не поддерживала. Коллаборационистская политика датского правительства настолько устраивала Берлин, что не было нужды к активному привлечению датских нацистов к государственному управлению. Но для германского руководства они были необходимы как орудие давления на правительство и являлись резервом местных административных органов. Для Германии Дания стала мостом в Скандинавию и надежным политическим тылом. Дания являлась высокоразвитой страной. Помимо продовольствия, она по заказам рейха производила морские суда и запчасти для самолетов.