Тем же днем, 29 июня, Гитлер переместился в гостиницу «Дрезден» в Бад Годесбурге. По иронии судьбы именно здесь его впервые увидел Вальтер Шелленберг, будущий глава одной из спецслужб Германии — VI управления Главного управления имперской безопасночти (внешнеполитическая разведка). Тогда он еще проходил действительную службу в СС и входил в команду, охранявшую 29 числа «Дрезден». Заступив на пост в 18 часов, Шелленберг через окно мог видеть как самого канцлера, так и его приближенных и наблюдать за их поведением. Кроме Гитлера в обеденном зале гостиницы находились Геринг и Геббельс. Разговора слышно не было, но Шелленберг имел возможность наблюдать за их лицами.
Будущему разведчику казалось, что канцлеру было трудно решиться отдать приказ о чистке СА. Часто он резко отворачивался от Геббельса, с жаром ему что-то говорившего, подходил ко входной двери, открывал ее и глубоко вдыхал свежий грозовой воздух. Наконец, Гитлер прекратил совещание резким жестом, после чего вместе с остальными его участниками уехал на аэродром.
Пока Шелленберг наблюдал за канцлером, тому как раз принесли два срочных донесения от Гиммлера. В одном из них рейхсфюрер СС сообщал о том, что, якобы, подготовка штурмовиков в Берлине к путчу закончена. В 16.30 30 июня они должны были собраться в своих казармах по тревоге, а уже в 17.00 приступить к захвату правительственных зданий. Сообщение, однако, совершенно не соответствовало действительности.
Основная масса берлинских штурмовиков находилась в тот день в увольнении, а их руководитель Карл Эрнст (согласно сообщению Гиммлера, оставшийся в столице и планировавший лично руководить путчем) уже выехал в Бремен, откуда намеревался отплыть на отдых.
Вслед за первым от шефа СС поступило и второе сообщение. По данным, полученным из Баварии, штурмовики вышли на улицы Мюнхена, выкрикивают лозунги против канцлера и рейхсвера и дебоширят. На самом же деле члены СА этот день традиционно проводили в пивных, куда им подбросили неизвестно кем написанные записки: «Рейхсвер против нас». Как только местные руководители СА узнали о выходе на улицы города своих возмущенных подчиненных, они немедленно приказали им разойтись по домам, что те и сделали.
Таким образом, приближенные Гитлера вместе с недавно созданными спецслужбами страны в лице Гейдриха не только сообщали своему фюреру заведомо не соответствующие действительности сведения, но и непосредственно занимались организацией провокаций с целью склонить его к жесткой линии поведения.
Покинув «Дрезден», Гитлер вылетел в Баварию, будучи твердо убежден в правдивости сообщений и реальности планов Рема по захвату власти.
В пансионат «Ханзельбауэр», где на тот момент находился глава штурмовиков, фюрер вместе с сопровождавшими его лицами прибыл около семи утра. Арестовывать своего давнего товарища по партии Гитлер пошел лично. Вооруженный пистолетом он ворвался в номер Рема, приказал тому одеться и объявил об аресте.
Вслед за этим были арестованы и успевшие приехать в пансионат лидеры штурмовиков. Других же специальные подразделения СС и СД арестовывали прямо на близлежащем вокзале, едва те успевали выйти из поезда.
Гитлер уже собирался выезжать из «Ханзельбауэра» в Мюнхен, когда к пансионату подъехала на грузовике вооруженная охрана Рема. Учитывая тот факт, что вместе с самим фюрером сюда приехало всего несколько человек его сторонников, а машина под завязку оказалась набита вооруженными до зубов штурмовиками, Гитлер оказался в рискованной ситуации. Впрочем, немецкий канцлер не растерялся, вышел к приехавшим и приказал им покинуть территорию пансионата. Те выполнили приказ, но через несколько сот метров остановились, желая оценить ситуацию. Гитлер тем временем все же выехал в Мюнхен, но, перестраховываясь и желая объехать грузовик с охраной Рема, направился в город другой дорогой.
Уже в десять часов он был в штаб-квартире НСДАП — Коричневом доме, дав команду на проведение арестов согласно подготовленному ранее списку.
Находившийся при нем Геббельстутже позвонил Герингу, уже ждавшему звонка в Берлине и произнес кодовое слово: «колибри».
Подразделения СС по всей стране были подняты по тревоге. Сотрудники СД вскрывали заранее отпечатанные и разосланные на места конверты. Террор начался.
Жертвы, жертвы, жертвы, немногие спасшиеся…
Ликвидацией людей СД занималось группами по два-три человека. В Берлине агенты гестапо получали списки с номерами, под которыми подразумевался тот или иной общественный деятель. Монотонно, из часа в час эсэсовцы и сотрудники гестапо ходили по адресам, убивая или арестовывая людей.
За несколько часов были устранены Рем и высшие чины СА, прямо у себя на вилле были убиты Шлейхер с женой, а затем и его бывший подчиненный Бредов (что вызвало впоследствии очень острую реакцию со стороны рейхсвера). Бозе, секретаря Папена, застрелили прямо на рабочем месте. Самого вице-канцлера также намеревались устранить, но этому помешал Геринг, отправивший того домой и приставивший к нему охрану, не столько для того, чтобы не дать сбежать самому Папену, сколько для его защиты от других желающих поквитаться с вице-канцлером. Был убит даже фон Кар, бывший глава правительства Баварии, сорвавший «Пивной путч» — Гитлер и его приближенные припомнили все и всем.
Кое-кому, впрочем, все же удалось уйти. Так, министр в отставке Готтфрид Тревиранус, услышав звонок в дверь, как был в спортивном костюме, перемахнул садовую ограду и бежал за границу. Капитан Эрхард, еще одно лицо из прошлого НСДАП, скрылся в лесу с охотничьим ружьем и был затем переправлен друзьями в Австрию.
Очевидно, что очень многие из убитых ушли из жизни абсолютно без ведома и согласия Гитлера. Канцлеру расстрельные списки ни Гиммлер, ни Геринг, ни Гейдрих, ни другие составители не показывали. И он не просматривал их перед ужином, ставя плюсы и минусы. Если б это было так, многие, вероятно, были бы оттуда вычеркнуты. Как, например, Грегор Штрассер, старый конкурент канцлера, которому тот, впрочем, за неделю до описываемых событий вручил золотой почетный знак НСДАП и партийный билет с номером 9. Гитлер даже намеревался назначить своего бывшего соперника имперским министром. Мало того, что Штрассер всегда был противником Геринга и Гиммлера, высказывая свое нелицеприятное мнение о них Гитлеру, так теперь фюрер планировал поставить его на важный пост, позволявший вклиниваться в сферу интересов обоих! Решение Гитлера не выглядит экстраординарным, Третьему рейху был в принципе присущ дух жесткого соперничества различных группировок и руководителей, что самим фюрером и культивировалось. Тогда он, чьей поддержки искали все стороны конфликта, мог оставаться над схваткой и не беспокоиться о своей безопасности. Но из плана сделать Штрассера министром ничего не вышло. В полдень 30 июня 1934 года он был застрелен в одной из камер гестаповской тюрьмы. Общественности же объявили о его самоубийстве. Странных «самоубийств» в те дни вообще происходило очень много. Люди, казалось, были не в состоянии покончить с собой одним выстрелом, как правило, требовалось всадить в себя несколько и в разные части тела.
Задумывавшаяся изначально как устранение руководства штурмовиков, противников национал-социалистов, личных врагов некоторых высших руководителей партии, государства и фюрера, акция очень скоро переросла на местах в соревнование по сведению исполнителями личных счетов.
Начальники и даже рядовые члены расстрельных команд решили воспользоваться случаем и устранить всех, кто входил в их личные списки, когда-то их обидел или просто перешел дорогу. Так, окружной руководитель СС Эрих фон Бах-Зелевски отправил двоих своих подчиненных к давно раздражавшему его барону Антону фон Хобергу, который и был убит ими в своей гостиной.
Самый же крайний беспредел творился в Силезии, где окружной шеф СС Удо фон Войрш полностью потерял контроль над своими людьми. Заместителя полицейпрезидента Бреслау штурмбанфюрера СС Энгельса убили в лесу из дробовика. Бывшего начальника штаба силезского округа СС Зембаха утопили в пруду под Бригом, после чего был уничтожен и сам его убийца. В Хиршберге застрелили адвоката Фёрстера, принявшего в свое время участие в процессе против местного национал-социалиста. Советника муниципалитета Вальденбурга по строительным вопросам ликвидировали за то, что отказал незадолго до этого своему убийце в выдаче лицензии на строительство дома. Члены расстрельных команд на местах справедливо полагали, что в то время, как наверху заняты своими делами, на их небольшие злоупотребления вряд ли кто-то обратит внимание.
И действительно, Геринг, Гиммлер и Гейдрих были крайне взволнованы. Прилетевший вечером 30 июня из Мюнхена в Берлин Гитлер заявил, что намерен оставить Рема в живых. Вся операция теряла для них смысл, ведь ее главной целью было именно устранение шефа СА. Планировал ли Гитлер сохранить жизнь своему старому товарищу, чтобы использовать его в качестве противовеса другим своим приближенным (ведь на тот момент он еще не был диктатором) и рейхсверу или все же факты о не имевшей место подготовке штурмовиков к путчу стали для него очевидными, неизвестно. Во всяком случае, на уговоры фюрера все же расстрелять Рема у Геринга и Гиммлера ушло много времени, но сделать это удалось. В обед 1 июня Гитлер отдал приказ баригаденфюреру СС Теодору Айке ликвидировать своего старого товарища. Впрочем, понадеявшись на то, что тот все же избавит его от мук совести и ответственности за такой шаг, Гитлер распорядился сперва выдать Рему пистолет с одним патроном.
В три часа дня Айке зашел в камеру Рема в «Штадел ьхайме» и провозгласил: «Ваша жизнь кончена. Фюрер дает вам шанс подвести ее итоги». После чего положил на стол пистолет и экземпляр последнего выпуска газеты «Фёлькишер беобахтер» с заголовками, набранными крупным шрифтом: «Рём арестован и находится под стражей — чистка в СА». Дав Рёму десять минут на размышление Айке и вышел из камеры.
Главный штурмовик, однако, подводить итоги не спешил. Прошло уже пятнадцать минут, а из камеры Рема не донеслось ни звука. Тогда Айке со своим помощником вошли в помещение и произвели по выстрелу. Рем упал на пол со словами «мой фюрер, мой фюрер». Третьей пулей вошедшие добили шефа СА. В шесть часов вечера 1 июля 1934 года Рем был мертв.