йствовать на обеспечение снабжения, оставляя на выполнение боевых задач только одну треть. Русские же со своей стороны доставляли пополнения длинными колоннами грузовиков прямо на поле боя. Батальон за батальоном выпрыгивал из кузовов и развертывался для контратак против рвавшихся к дороге немцев.
В этот и без того сложный момент в штаб корпуса Дитля в Титовке пришли другие тревожные новости: русские использовали морские части для высадки трех батальонов в заливе Лица, чтобы ударить во фланг и в тыл 2-й горнострелковой дивизии. Десант удалось отразить, но лишь ценой ослабления и так уже растянутых горнострелковых полков генерал-майора Крейзинга.
Но солдаты из Штирии и Каринтии не думали уступать неприятелю. Фланговая атака против господствующих высот должна была обеспечить им пространство для развертывания. Таким tour de force1 Дитль хотел получить доступ к дороге. Тем временем немецкой 6-й флотилии миноносцев капитан II ранга Шульце-Гинрихса предстояло сдерживать противника в бухте Лицы. Это был великолепный план. Из штаба корпуса в полки отправились детально разработанные приказы. Тот, что предназначался 136-му полку, доставлял мотоциклист, который, заблудившись среди скал и валунов, проехал мимо полкового штаба. Немецкий часовой окрикнул мотоциклиста, затем закричал во все горло и, наконец, выстрелил из винтовки в воздух. Но рев двигателя заглушал все звуки. Так мотоциклист и ехал со скоростью десять километров в час вперед, пока не оказался перед позициями русских. Сообразив, что случилось, он резко развернул машину. Один из русских выстрелил. Пуля попала в связного. Трое красноармейцев поволокли его в советский блиндаж. Немцы немедленно бросились на выручку мотоциклисту, но было поздно. Так план наступления оказался в руках русских.
13 июля Дитль попробовал применить другой. Немцы сумели вклиниться в советские позиции, но прорыва не получилось. Противник не ушел с хорошо укрепленных господствующих высот 322 и 321,9 около "Длинного озера". Эти окаянные пригорки не достигали в высоту и трехсот метров, но овладеть ими немцам не удавалось. Им недоставало артиллерии и пикирующих бомбардировщиков, не хватало резервов.
Личный состав штаба, частей Службы труда и проводники мулов работали без отдыха и практически даже без сна. Чтобы доставить одного раненого на тыловой перевязочный пункт, требовалось две группы из четырех человек каждая, поскольку нести его приходилось до десяти часов. Подобным образом использовались целые батальоны.
Вечером 17 июля Дитль с тяжелым сердцем принял решение приостановить наступление и перейти к обороне. До Мурманска оставалось 45 километров. Сегодня историк, возможно, удивится и не поверит: почему кто-то вознамерился сделать голыми руками то, для чего требовался паровой молот? В конце концов, Дитль нарисовал Гитлеру вполне четкую картину. Сам же Гитлер так горячо и убедительно говорил о важности Мурманска. Почему же тогда операция проводилась с недостаточными для ее осуществления силами? Зачем понадобилось атаковать на трех отдельных участках фронта силами двух дивизий на каждом и почему авиацию перебрасывали то туда, то сюда вместо того, чтобы применить все силы сосредоточенно в одной точке?
Ответ на этот вопрос таков: финны ошиблись в расчетах и дали немцам скверные советы. Верховное командование генерал-фельдмаршала Маннергейма заявляло, что, ввиду особенностей местности, на Лапландском фронте невозможно развернуть и снабжать всем необходимым более двух дивизий одновременно. Вот вам и причина, почему по плану Гитлера надо было атаковать на трех участках по две дивизии на каждом. Но в результате ни на одном из них не удалось осуществить заметного продвижения.
Две дивизии 36-го корпуса под командованием генерала кавалерии Файге - 169-я пехотная дивизия и боевая группа СС "Север", - которые 1 июля развернули наступление в 400 километрах южнее Дитля с целью выхода к Мурманской железной дороге в районе Кандалакши, проследовав через Салла, дошли до Алакуртти, что в 35 километрах от заданной точки. Но тут стало не хватать численности, и продвижение остановилось.
6 и 3-я дивизии финского 3-го корпуса генерал-майора Сииласвуо аналогичным образом не смогли пробиться дальше Ухты и Кестеньги и увязли в 70 километрах от железнодорожного полотна.
Финны оказались плохими советчиками для немцев. Их соображения основывались на возможностях их армии и их снаряжения. Но в ретроспективе становится очевидным, что можно было бы действовать, собрав все силы в кулак на одном направлении, наступать на сам Мурманск или - что лучше атаковать из Салла в направлении Кандалакши (в последнем случае в распоряжении наступающих находилась бы железнодорожная линия из Рованиеми к линии фронта). Естественно, такая операция, осуществляемая силами от четырех до шести дивизий, потребовала бы революционных методик снабжения, вероятно, поставок атакующим всего необходимого по воздуху, а также широкого применения труда дорожных строителей и соответствующей техники.
Но германское Верховное командование не могло или не хотело осуществлять операцию на столь высоком уровне напряжения сил. Оно - хотя, может, и не вполне ясно - представляло себе всю важность объекта, но тем не менее рассматривало ТВД на Крайнем Севере как второстепенный. Что же до "смешных 100 километров", то для их покорения считалось достаточным героизма ударных войск и мастерства выдающегося командира.
Верховное командование не хотело признать того факта, что действовать в арктической тундре так, как оно планировало, просто невозможно. Поэтому немецкие части ждала вторая попытка. 8 сентября, когда танковые дивизии генерала Гёпнера стремились к Ленинграду, а группа Гудериана поворачивала на юг для разгрома запертых в Киевском котле окруженных советских войск, горные стрелки Дитля опять взяли в руки поводья мулов, погрузили на них ящики с боеприпасами, подставили плечи под горные орудия, с тем чтобы вновь покорять тундру, сражаться с советскими войсками и наступать на Мурманск.
К тому моменту стало очевидным, что, вдобавок к имевшимся у них на фронте 14 и 52-й стрелковым дивизиям, русские подтянули туда и другие ударные части. Вместе с тем горнострелковый корпус получил в качестве пополнений два полка - 9-й пехотный полк СС "Мертвая голова" и 388-й пехотный полк. Ни тот ни другой не имели опыта ведения боевых действий в условиях гористой местности.
Случилось то, что и должно было случиться. Блестяще разработанный фланговый маневр после многообещающего начала увяз перед последним рубежом советской обороны в лабиринте озер и болот на подступах к Мурманску.
Беспрерывно проносились над головами немецких солдат пикировщики "Штука", сбрасывавшие бомбы на позиции русских. Части 3-й горнострелковой дивизии вышли к новой дороге на Мурманск. На левом фланге полки 2-й горнострелковой дивизии выбили советский 58-й стрелковый полк с господствующих высот в районе "Длинного озера". Затем началась череда советских контратак, подпитывавшихся из близко расположенных баз. Сибиряки атаковали снова и снова. Они прятались за валунами, неожиданно появлялись из пещер и расщелин в скалах. Они падали под огнем немцев, но неизменно приходили снова. На каждый шаг, каждый метр продвижения уходили часы, и за все приходилось платить высокой ценой - потери росли.
19 сентября полкам Дитля пришлось отойти на другой берег Лицы - этой судьбоносной реки в полярной тундре. Третья попытка прорыва тоже провалилась. Треклятая река уже стоила немцам 2211 погибших, 7854 раненых и 425 пропавших без вести.
В то время как под палящим солнцем из Киевского котла непрерывным потоком шли на запад 665 000 советских военнопленных, в Мурманске 23 сентября выпал первый снег. Начиналась северная зима с ее беспросветной мглой и ледяным холодом Арктики. До Мурманска оставалось всего каких-то 50 километров - в условиях полярной зимы это расстояние становилось значительным. Так что же, несмотря ни на что, больше и пробовать не стоило?
День ото дня значение Мурманска все возрастало. Краны на пирсах не ржавели в бездействии. Повсюду виднелись суда с британскими и американскими названиями. Поступление западной помощи набирало обороты. И поскольку Архангельский порт в ноябре замерзал, грузы и вооружение для отчаянно сражавшихся под Москвой и Ленинградом войск приходилось доставлять через Мурманск. Все необходимое текло и текло непрерывным потоком, и поток этот лишь становился все более широким и все более полноводным, чтобы в конечном итоге решить исход войны между немцами и русскими.
Вот только несколько цифр, которые доказывают верность последнего замечания. В течение первого года выполнения программы помощи Советскому Союзу лишь северным путем - т.е. через Мурманск и Архангельск - в Россию девятнадцатью конвоями поступило:
3052 самолетов - Германия вступала в войну на Востоке с 1830 самолетами;
4048 танков - немецкие войска по состоянию на 22 июня 1941 г. располагали 3580 единицами боевых бронированных машин;
520 000 автомобилей различных типов - Германия начинала кампанию с 600 000 единиц.
Путь через Северный Ледовитый океан становился все более и более опасным для немцев. Разве нельзя было перекрыть его? 2. Битва в полярной ночи От Афин до Лапландии - 1400 коней обречены на смерть - Река Петсамойоки - Кризис со снабжением - Кошмарное путешествие по дороге к Северному Ледовитому океану - Советская 10-я стрелковая дивизия празднует годовщину Октябрьской революции - Юбилейная атака - Бои на гранатовой скале - Конвой PQ 17 - Советская 155-я стрелковая дивизия гибнет от мороза - Фронт на Крайнем Севере вмерзает в лед.
– Будь проклят снег! Будь проклята вся эта страна!
Крики людей тонули в завываниях вьюги, ветер уносил их в никуда. Видимость не превышала десяти шагов. Уже двадцать четыре часа метель кружила над тундрой в снежных водоворотах мелкие колючие снежинки, превращая серый, больше похожий на ночь полярный день в сумерки ледяной преисподней. Холодный ветер пронизывал насквозь, колол иголками в глаза, словно бы стараясь через них пробраться в самые мозги.