ез толку - на них незаслуженно продолжало лежать клеймо позора 20 марта.
Тем временем полковник фон Гроддек и его подвижная бригада решительно стремились на восток, не давая русским образовать новый фронт. Где бы ни пытались окопаться советские полки, всюду их атаковал фон Гроддек. Атаковал, громил и рвался все дальше вперед.
Когда бригада углубилась на 50 километров в тыл противника и неожиданно появилась у Турецкого вала - далеко позади штаба генерал-лейтенанта Д.T.Козлова, командующего советскими войсками на Крымском фронте, - у советского командования сдали нервы. Части и штабы рассеивались. По дорогам к Керчи, к восточным берегам полуострова, брели огромные колонны солдат отступавшего противника. Выйдя туда, они рассчитывали спастись, переправившись через пролив на "большую землю".
Советские тактические резервы отчаянно дрались, пытаясь остановить немецкое наступление, чтобы дать возможность как можно большему количеству скапливавшихся на берегах Керченского полуострова частей выбраться оттуда. Русские надеялись проделать то же, что удалось британцам в Дюнкерке почти день в день два года назад.
Но Манштейн не собирался допустить умаления размеров победы советским Дюнкерком. Он послал танковые и моторизованные части, а также 213-й пехотный полк северонемецкой 170-й пехотной дивизии генерал-майора Зандера на перехват отступавшего противника. Однако полковник фон Гроддек более уже не мог внести своего вклада в успех. Он получил серьезные ранения, от которых вскоре и скончался. 16 мая немцы вышли к Керчи. Советское Верховное Главнокомандование не успело повторить Дюнкерка. Сталину не удалось спасти свои армии. Штурмовые орудия из 30-го армейского корпуса, из 190, 197 и 249-го дивизионов штурмовых орудий, вскоре уничтожили импровизированные паромы неприятеля.
Призом победителям стали 170 000 военнопленных, 1133 артиллерийских орудий и 258 танков. Три советские армии подверглись разгрому от всего нескольких немецких дивизий в течение восьми дней.
Рано утром 17 мая Манштейн и генерал-полковник фрайгерр фон Рихтгофен стояли на невысоких горах поблизости от Керчи. Перед ними лежало море Керченский пролив, - а за ним лишь в 20 километрах в лучах жаркого солнышка купалась Тамань - подступы к Азии, ворота Кавказа. Своей победой Манштейн распахнул двери черного хода к нефтяным месторождениям Сталина.
В тот самый час, когда Манштейн смотрел вдаль, туда, где находилась цель его наступления, в 650 километрах к северу, в районе Харькова, дивизии группы армий фон Клейста разворачивали атаку, которая должна была обеспечить им выход на исходные позиции на Донце для предстоящего летнего наступления.
После бессонных ночей и тщательных расчетов, после внезапных атак советских войск генерал-полковник фон Клейст начинал наступление, не знавшее себе равных по смелости и широте стратегического замысла. - Три часа, - сказал лейтенант Тойбер, ротный командир из 466-го пехотного полка. Все промолчали. Да и что говорить? В конце концов лейтенант лишь констатировал факт. Это означало - еще пять минут.
На востоке небо медленно краснело. На нем не было ни облачка. Стояла полная тишина, так что различимы становились даже звуки человеческого дыхания и, конечно, тиканье большого хронометра на руке лейтенанта, которой он опирался о край стенки окопа. С каждой секундой в безбрежный океан времени падала одна крохотная капелька.
И вот момент пришел. Воздух наполнился громовыми раскатами. "Зеленым" новичкам, впервые оказавшимся на поле боя крупного сражения, эти раскаты казались вынимающим душу, оглушающим грохотом, но слух опытного солдата, ветерана Восточного фронта, различал глухое уханье гаубиц, резкие выстрелы пушек и даже "голоса" пехотного вооружения.
Из леса впереди, где находились советские позиции, поднимался дым. Фонтаны земли вздымались в небо, летали в воздухе ветки деревьев и кустов обычная картина, так бывает всегда во время массированной артиллерийской подготовки, предшествующей наступлению.
Все происходило на исходной позиции "Медвежьей" дивизии из Берлина, но то же самое наблюдалось на участках полков 101-й легкой дивизии, гренадеров 16-й танковой дивизии и стрелков 1-й горной дивизии - передовых частей наступления 3-го танкового корпуса фон Макензена. По всему фронту между Славянском и Лозовой южнее Харькова утром 17 мая 1942 г., слушая грохот канонады, ожидали момента атаки роты из армейской группы Клейста.
Наконец линия огня перед немецкими штурмовыми формированиями совершила видимый скачок вперед. В тот же самый момент пикировщики "Штуки" из 4-го авиакорпуса прорычали двигателями над немецкими позициями.
– Вперед! - закричал лейтенант Тойбер. Подобно ему, еще 500 лейтенантов и обер-лейтенантов поднимали в тот момент в атаку своих бойцов таким же "Вперед!".
Солдаты и офицеры забыли вопрос, беспокоивший их на протяжении последних нескольких дней, - главный вопрос, которым задавались все: сумеют ли немецкие войска нанести решающий удар в основание русского наступления, разворачивавшегося в западном направлении последние пять суток?
Что же происходило 17 мая? В чем заключалась задача армейской группы Клейста? Для ответа на этот вопрос нам придется бросить взгляд немного назад.
С целью обретения подходящих исходных позиций для большого летнего наступления 1942 г. из района Харькова в направлении Кавказа и Сталинграда, в соответствии с директивой фюрера № 41, немецким войскам предписывалось охватывающим маневром ликвидировать советский выступ по обеим сторонам от Изюма, представлявший постоянную угрозу для Харькова. Для осуществления данной операции командующий группой армий "Юг", генерал-фельдмаршал фон Бок, разработал простой план: 6-я армия генерала Паулюса должна была атаковать с севера, а группа фон Клейста частями 1-й танковой армии и 17-й армии - с юга. Таким образом скопление войск Тимошенко на выступе оказывалось отрезанным, и собранные там советские армии ждало окружение и уничтожение. Операция получила кодовое название "Фридрих".
Но у русских тоже имелся свой план. Маршал Тимошенко намеревался повторить январское наступление, а потому подготовил атаку даже бульшими силами, чем накануне, - атаку, которая, как он предполагал, решит исход войны. Пятью армиями и целой танковой армадой он собирался ударить с Изюмского выступа и из района севернее него, из Волчанска, где остановились советские войска зимой, и прорвать немецкий фронт двумя мощными клиньями. В ходе крупного охватывающего маневра предполагалось отбить у немцев областной город Харьков - важнейший центр тяжелой промышленности Украины. В результате немцы лишились бы огромной базы снабжения - базы, на которой скопились гигантские запасы разного рода грузов.
Одновременно Тимошенко хотел повторить предпринимавшуюся ранее попытку вырвать из рук немцев Днепропетровск, а также и Запорожье, что в 100 километрах дальше, с его крупнейшей гидроэлектростанцией, считавшейся в сороковые годы чем-то вроде восьмого чуда света.
Реализация этого плана стала бы для немецкой группы армий "Юг" еще большей катастрофой, чем просто потеря тыловой базы снабжения, коей служил Харьков. Через Днепропетровск и Запорожье пролегали автомобильная и железная дороги к низовьям Днепра. В тех местах река походила на цепь озер, и больше между теми городами и Черным морем переправиться через нее было негде. Все снабженческие грузы для немецких армий на южном фланге, для войск, действующих восточнее Днепра в районе Донца и в Крыму, неминуемо проходили через эти две узловые станции. Потеря их обернулась бы тяжелейшими последствиями.
Итак, весной 1942 г. внимание обеих воюющих сторон сфокусировалось на огромном Изюмском выступе, вокруг которого предстояло разыграться судьбоносным как для фон Бока, так и для Тимошенко сражениям. Вопрос стоял просто: кто ударит первым, кто выиграет схватку за время - Тимошенко или Бок?
Немцы наметили начало наступления на 18 мая, но Тимошенко опередил их.
12 мая он развернул операцию по охвату 6-й армии генерала Паулюса неожиданно очень сильными войсками. Северный клин, направленный из района Волчанска, образовывала советская 28-я армия, насчитывавшая в своем составе шестнадцать стрелковых и кавалерийских дивизий, три танковые и две механизированные бригады. Имевшему, таким образом, численное преимущество противнику немцы противопоставили два своих корпуса - 17-й корпус генерала Холлидта и 51-й армейский корпус генерала фон Зейдлиц-Курцбаха насчитывавшие вместе только шесть дивизий.
Южный клин Тимошенко, нацеленный на немецкий фронт с Изюмского выступа, наносил удар еще более сосредоточенными силами. В составе двух советских армий, 6 и 57-й, на позиции 8-го корпуса генерала артиллерии Гейтца и румынского 6-го корпуса наступали двадцать шесть стрелковых и восемнадцать кавалерийских дивизий, а также четырнадцать танковых бригад. Полдюжины немецких и румынских пехотных дивизий, изначально не располагавшие ни одним танком, оказались под натиском значительно превосходящих сил противника, пользовавшегося к тому же поддержкой огромного количества бронетехники.
Нельзя было и надеяться пресечь прорыв русских в этих двух главных точках. Противник прорвал фронт. В то же время, точно так же, как и во время зимней кампании, отдельные немецкие опорные пункты продолжали держаться, даже оказавшись в глубоком тылу противника.
Генерал Паулюс бросил все имевшиеся в распоряжении его 6-й армии части для того, чтобы остановить русский поток, мчавшийся через немецкие рубежи. Ему удалось достигнуть цели буквально в последний момент, когда враг находился уже в 20 километрах от Харькова, ударив во фланг северному клину Тимошенко в спешном порядке переброшенными туда 3 и 23-й танковыми и 71-й пехотной дивизиями.
Но небывало мощный южный клин Тимошенко, нацеленный с Изюмского выступа, сметал на своем пути все. Катастрофа казалась неотвратимой. Русские рвались все дальше и дальше на запад, 16 мая их кавалерийские соединения уже приближались к Полтаве, где располагался штаб генерал-фельдмаршала фон Бока, находившийся в 100 километрах западнее Харькова. Ситуация сделалась опасной. Бок оказался перед трудным выбором.