Солдаты Танка залегли на берегу. Саперы потихоньку подтаскивали свои лодки к воде. Снаряды, со свистом пролетая над головами немцев, падали на тот берег, и дым и пыль от их разрывов заволакивали сушу плотной пеленой.
– Пошли! - приказал Танк. Солдаты прыгнули в лодки и оттолкнулись от берега. Чтобы лодки не затонули, сидевшим в них людям приходилось без устали вычерпывать воду жестянками из-под консервов. Звуки лодочных моторов тонули в грохоте артиллерийских залпов. Русские не сделали ни выстрела.
Переправа завершилась без потерь. Кили девятнадцати лодок с хрустом заскользили по гравию на дальнем берегу. Первым на землю спрыгнул Танк. Он находился уже в Азии.
– Белую ракету - крикнул он. Взлетела к небу белая ракета. Тут же снаряды немецкой артиллерии стали падать дальше. Саперы запрыгнули в лодки и отправились за новой партией солдат.
Люди Танка побежали по пологому берегу. Советские солдаты в первом окопе разинули рты от изумления и ударились в бегство. Прежде чем они смогли поднять тревогу в следующем окопе, пулеметы Танка уже косили вражеские боевые охранения и дозорных.
Но тут всполошились русские справа и слева от места высадки десанта. Когда стали приближаться штурмовые лодки второй волны, они угодили под перекрестный огонь советских пулеметов. Две лодки пошли ко дну. Остальные семнадцать с 120 солдатами, с запасом боеприпасов и со штабом 2-го батальона благополучно достигли берега.
Но на этом проведение переправы таким способом закончилось. Командиру батальона майору Бёму удалось расширить плацдарм на южном берегу Маныча. Потом комбат получил серьезное ранение, и руководство войсками на плацдарме принял лейтенант Танк, старший ротный командир во 2-м батальоне. Русские простреливали весь берег продольным огнем. Район утюжила советская артиллерия всех калибров. В любом случае с рассветом пришлось отказаться от попыток переправляться через реку на лодках.
Лейтенант Танк и его люди лежали на земле у реки в советских окопах и спешно готовились к отражению атаки. Русские обстреляли их из минометов и пулеметов, потом провели две контратаки, не дойдя всего нескольких метров до позиций немцев.
Хуже всего то, что у наших солдат кончались боеприпасы. У пулеметного расчета на правом фланге осталось всего две ленты. У других дела тоже обстояли не лучшим образом. Минометчики истратили весь боезапас.
– Но где же Люфтваффе? Почему их не видно? - спрашивали люди Танка, вглядываясь в затянутое облаками небо. Ближе к 06.00, так, словно бы офицер, командовавший эскадрильей бомбардировщиков услышал мольбы пехоты, над Манычем заревели двигатели немецких штурмовиков - встало солнце, которое несколько минут назад разогнало туман с летных полей. Самолеты подавили советскую артиллерию и пулеметные гнезда. Под прикрытием штурмовиков, осыпавших противника бомбами и поливавших его из пулеметов, немцам удалось доставить на плацдарм третью волну пехоты.
Лейтенант Танк с пользой распорядился вынужденным ожиданием. Перебегая от позиций одного взвода к позициям другого, он подробно проинструктировал командиров в отношении дальнейших действий. Потом началась атака - взвод за взводом пехота устремилась на Манычстрой.
Появление немцев стало для противника полным сюрпризом. Русские не ожидали штурма сильно укрепленного города с тыла и с фланга. Все свое внимание они сфокусировали на том, что находилось впереди, - на плотине. Солдаты Танка быстро подавили тыловые позиции русских.
К тому времени, когда советский командир перегруппировал своих людей, развернув их спиной к плотине, первые немецкие танки и бронетранспортеры моторизованного батальона Вельманна уже катили по узкой дороге, пролегавшей через плотину.
Манычстрой пал. Батальон Вельманна перебрался через плотину невредимым. Немцы преодолели Маныч - последнее крупное препятствие на дороге к югу, к Кавказу и нефтяным месторождениям, было устранено.
Утром 2 августа 3-я танковая дивизия осуществила бросок к Икитуктуну1 силами боевой группы фон Либенштейна, в то время как группа Папе создала плацдарм в районе Прегатное. 40-й танковый корпус Гейра фон Швеппенбурга и справа от него 3-й танковый корпус генерала фон Макензена сражались уже в Азии.
Как бы вдобавок к смелой переправе через Маныч и открытию ворот Кавказа, 23-я танковая дивизия из Баден-Вюртемберга тоже провела весьма успешную операцию. Танкисты стерли с лица земли мощную и хитро расставленную советскую ловушку, которая серьезным образом угрожала флангу немцев, при этом никто даже не подозревал об опасности.
У переправы через Сал возле Мартыновки на хорошо замаскированных позициях Тимошенко расположил целый механизированный корпус с множеством танков.
Генерал-майор Мак продвигался позади 3-й танковой дивизии со своим усиленным 23-м мотоциклетным батальоном к Мартыновке, которую, по сведениям немецкой воздушной разведки, обороняло "незначительное подразделение противника".
Мак начал штурм в тот самый момент, когда русский корпус выдвигался на позиции. Мак тотчас же осознал угрозу. Он связал противника фронтальной атакой, окружил его смелым маневром 201-го танкового полка из боевой группы Бурмайстера и ранним утром 28 июля ударил в тыл оказавшимся совершенно застигнутыми врасплох русским.
В танковой дуэли, где смешалась русская и немецкая техника, огонь часто велся на предельно короткой дальности - 20 или 30 метров. T-34 противника были подбиты, а его противотанковые пушки уничтожены. Только одна 9-я рота 201-го танкового полка - первая немецкая часть, ворвавшаясь в Мартыновку, - записала на свой счет двенадцать T-34 и шесть T-70, а также несколько противотанковых и пехотных орудий. Капитан Фриц Фехнер вывел из строя несколько T-34 с помощью "липких бомб"1.
Танковый бой под Мартыновкой стал первой за долгое время операцией, в которой немцы, благодаря умелому тактическому руководству и лучшей подготовке к ведению танковых сражений смогли разгромить крупное советское соединение. Всего было подбито семьдесят семь вражеских танков, а также захвачено большое количество орудий. Пока гренадеры и танкисты 3-й танковой дивизии преследовали отступавшего вдоль Маныча неприятеля, продвигаясь по Калмыцкой степи в 50-градусную жару мимо мирно пасущихся вдалеке стад и отар, мимо любопытных одно- и двугорбых верблюдов, Гитлер находился в душном бункере в украинской ставке под Винницей и разглядывал большую оперативную карту. Генерал Йодль делал доклад.
Однако темой обсуждения служила не успешная операция на Маныче, о которой сообщалось в коммюнике главного командования, а крайне неприятная ситуация, в которой оказалась 6-я армия в излучине Дона.
Надо сказать, что ударные войска генерала Паулюса вышли к Дону на северном и на южном фланге, но плацдарм в районе Калача, контролировавший узкую полосу земли между Доном и Волгой, не только находился в руках противника, более того, использовался им в качестве трамплина для контрудара.
Генерал-лейтенант Гордов, командующий советским Сталинградским фронтом, уже вывел четыре армии - 21, 62, 63 и 64-ю, - а также две находящиеся в процессе формирования танковые армии - 1 и 4-ю - на позиции перед немецкой 6-й армией.
Советская 4-я танковая армия начала окружать 14-й танковый корпус Паулюса. В то время как 51-й армейский корпус генерала фон Зейдлиц-Курцбаха уже находился в серьезной опасности. Всю 6-ю армию начал постепенно охватывать паралич, вызываемый нехваткой топлива и боеприпасов.
Решение Гитлера об одновременном наступлении на Кавказ и на Сталинград означало также и разделение снабжения. А поскольку войскам на юге приходилось преодолевать большие расстояния, начальник главного управления тыла Главного штаба сухопутных войск, генерал Вагнер, отдал приоритет в снабжении горючим Кавказскому фронту. Многие механизированные колонны тылового обеспечения, изначально предназначавшиеся для 6-й армии, были переадресованы на юг.
К 31 июля Гитлер стал наконец осознавать, что его оптимизм ни на чем не основан. Он больше не мог закрывать глаза на тот факт, что сил 6-й армии, да еще испытывавшей острую нехватку снабжения, совершенно недостаточно для взятия Сталинграда в условиях сильного советского противодействия.
Таким образом, в тот день он вновь изменил свой план. 4-я танковая армия - хотя и без 40-го танкового корпуса - снималась с Кавказского фронта, переходила в распоряжение группы армий "B" и выдвигалась в район Дона на северо-восток, чтобы нанести удар во фланг советским армиям у Калача, перед Сталинградом.
Идея была хороша, но время упущено. Переброска 4-й танковой армии ничего не меняла в том, что касается рассеивания сил. Части, которые Гитлер забирал у группы армий "A", просто ослабляли ударную мощь ее наступления на Кавказ, что же касается усиления группы армий "B", подкрепления были слишком малочисленными и прибыли чересчур поздно, чтобы обеспечить быстрый захват Сталинграда. Одинаковые по силе группы армий двигались в разных направлениях, под прямым углом друг к другу, к целям, расположенным очень и очень далеко одна от другой. Самая острая проблема - проблема снабжения стала совершенно неразрешимой из-за того, что вся операция в целом не имела четко определенного направления главного удара.
Германское Верховное командование загнало себя в безнадежную ситуацию и само сделало себя заложником воли противника. В районе Сталинграда Советы уже диктовали время и место сражения.
Согласно директиве фюрера, 31 июля операции "Эдельвейс" на Кавказском фронте предстояло вступить во вторую стадию - захват побережья Черного моря. Группе армий "A" надлежало использовать свои подвижные части, сейчас группировавшиеся под командованием 1-й танковой армии, для наступления в направлении Армавира и Майкопа. Другие формирования группы армий армейская боевая группа Руоффа силами 57-го танкового корпуса генерала Кирхнера - должны были наступать через Новороссийск и Туапсе вдоль побережья к Батуми. Немецким и румынским горным дивизиям 49-го горнострелкового корпуса генерала Конрада отводился левый фланг, где они должны были через высокогорные перевалы Кавказских гор обойти с фланга Туапсе и Сухуми.