Вести фронтальную атаку в центре поручалось 4-й армии на правом и 4-й танковой группе на левом фланге.
Дата начала наступления еще не была назначена. Генерал-фельдмаршал фон Бок выступал за то, чтобы начать его немедленно, но положение дел со снабжением вынуждало отложить день "Д" на несколько суток.
Из вышесказанного видно, что немецкое Главное командование, хотя оно, по-видимому, и имело основания сомневаться в целесообразности последних наступательных действий 1941 г., возобновило наступление на Москву не единственно из-за давления Гитлера, как получается по словам Жукова. Генерал-фельдмаршал фон Бок, какие бы соображения им ни двигали, являлся убежденным сторонником нового наступления. Взятие Москвы всегда являлось для него главной целью. В этом он вполне сходился с Главным командованием сухопутных войск, которое постоянно заявляло о том, что овладеть Москвой есть наиважнейшая задача. Стремление достигнуть цели до конца года вполне оправданно. С другой стороны, этого требовала общая стратегия.
Следовало ли группе армий "Центр" закрепляться на захваченных позициях по всему тысячекилометровому фронту, имея в резерве всего одну пехотную дивизию? При том, что огромные пространства у нее в тылу кишмя кишели партизанами? Следовало ли уступать инициативу русским, давая им возможность там и тут переходить в наступление? Почему немцы должны были взирать на то, как Сталин использует Москву в качестве идеального распределительного пункта, куда стягивались войска со всех концов империи, чтобы потом ударить на неглубокие линии обороны закоченевших солдат Вермахта? Допустить это - означало сделать большую ошибку.
Но существовало и еще одно важное соображение. Генерал-фельдмаршал фон Браухич, командующий сухопутными войсками, его начштаба, а особенно генерал-фельдмаршал фон Бок и генерал-полковник Гудериан еще со времен битвы за Смоленск добивались от Гитлера, чтобы тот дал им "зеленый свет" для атаки на Москву. Они противились его плану сначала сразиться с русскими за Ленинград, чтобы обезопасить фланг наступления на Москву. Они не хотели сворачивать с прямого пути и идти к Киеву и постоянно убеждали Гитлера, настаивали, предупреждали о том, что главной целью кампании должен служить только захват Москвы.
Со своей стороны Гитлер с самого начала не соглашался с мнением своего генштаба. Он не считал овладение Москвой наиважнейшей задачей и полагал, что возможность взятия столицы СССР определится в ходе кампании.
– Россия будет побеждена, когда мы захватим Ленинград и Финский залив на севере и когда овладеем зерном Украины и индустриальными районами Донбасса на юге, - возражал генералам фюрер.
Как ни странно, вразрез со своими обычаями он в итоге позволил военным уговорить себя отказаться от изначально избранного плана - взятия Ленинграда.
Москва в любом случае не являлась предпочтительной целью для Гитлера. Она была и оставалась излюбленной целью генштаба. И вот фюрер сдался на милость генералов. Могли ли теперь Браухич, Гальдер, фон Бок и Гудериан прийти к нему и сказать: "Извините, мы не можем взять Москву. Из-за неблагоприятных условий местности и зимних холодов нам следует окопаться в 40-50 километрах от нашей цели"?
Нет, они хотели продолжать наступление. Хотели взять Москву и считали, что могут сделать это вне зависимости от того, уничтожены или нет 330 русских дивизий.
Жуков ошибается, когда думает, будто Гитлер приказал возобновить зимнее наступление на Москву в пику своему Главному командованию. Таким образом, сенсационная теория, что Жуков поддержал Гитлера против уставшего от войны Главного командования путем передачи немецкой разведке ложной информации о количестве пленных и таким образом заманил группу армий "Центр" в ловушку - как поступил князь Кутузов с Наполеоном, - не выдерживает критики. 8. Последний бросок к Москве "Дни ожидания - позади" - Кавалерийская атака под Мусино - На канале Москва-Волга - В восьми километрах от Москвы - Паника в Кремле - Сталин звонит на фронт - 40 градусов ниже нуля - Сражение за автомагистраль Люди, кони и танки в снегу и во льду - Все останавливается.
Днем начала осеннего наступления 1941 г. стало 19 ноября. Войска сделали все возможное, чтобы приготовиться к последнему и очень трудному бою. Решимость сделать максимум возможного отражается в задаче 4-й танковой группе, где содержится объявление о начале наступления. Документ похож на многие другие, изданные в те дни в соединениях и частях немецкой армии. "Всем командирам 4-й танковой группы. Дни ожидания - позади. Мы снова можем наступать. Нам осталось уничтожить последний рубеж обороны Москвы. Мы должны остановить биение сердца большевистской империи и завершить нашу кампанию в текущем году.
Танковой группе выпала честь нанести решающий удар по противнику. Для этого надлежит собрать в кулак все силы, весь боевой дух и всю решимость уничтожить врага". Один из ключевых пунктов битвы за Москву располагался в районе боевых действий 4-й танковой группы, между Шелковкой и Дорохово. Именно тут старинный почтовый тракт - историческая дорога, выбранная Наполеоном, а теперь современная автомагистраль - и железная дорога Смоленск-Москва пересекались с крупной транспортной артерией, пролегавшей с севера на юг из Калинина в Тулу. Тот, в чьих руках находились Шелковка и Дорохово, а также высоты около них, контролировал этот важный центр коммуникаций.
В конце октября 10-я танковая дивизия овладела Шелковкой, но русские продолжали удерживать высоты. Когда 10-ю меняла 7-я пехотная дивизия из Мюнхена - в состав ее также входили добровольцы "Французского легиона", или 638-й пехотный полк, - советские войска контратаковали прямо в процессе передислокации немецких частей, и повсюду завязались серии ожесточенных сражений.
Чтобы отбить у немцев Шелковку, Сталин перебросил из Внешней Монголии под Москву 82-ю моторизованную стрелковую дивизию. Подтянув к передовой свежие резервы, русские атаковали при поддержке двух танковых бригад, гвардейских минометов и армейской артиллерии. Немецкие 88-мм зенитки, которые применялись против наземных целей, не могли находиться одновременно повсюду. Таким образом, мюнхенцы оказались бессильны против частей T-34, и понесшей крупные потери 7-й пехотной дивизии пришлось уступить транспортную развязку противнику. Тот факт, что советским войскам вновь удалось овладеть районом Шелковка-Дорохово, имел в дальнейшем далеко идущие последствия.
Дорога, служившая единственным источником поступления тылового обеспечения для частей 40-го танкового корпуса, действовавших в районе Рузы, оказалась перерезана. 10-я танковая дивизия, которая вела тяжелые бои между населенными пунктами Покровское и Скирминово, осталась без боеприпасов, без горючего и без продовольствия; она не могла теперь также отправлять в тыл своих раненых. Части дивизии СС "Рейх", в поддержке которых так нуждалась 10-я танковая дивизия, бессмысленно топтались в Можайске, не имея возможности прибыть к месту назначения.
То, как удалось разрешить эту опасную ситуацию, описал капитан Кандуч, офицер разведки штаба 40-го танкового корпуса, в дошедшем до нас донесении.
"В тот же вечер начальник штаба полковник фон Куровски приказал мне провести в 04.00 рекогносцировку в районе транспортной развязки и наискорейшим образом доложить, есть ли возможность подтянуть мотоциклетный батальон дивизии СС "Рейх". В 04.00 я вместе с обер-ефрейторами Шютце и Михельсеном на мотоцикле с коляской отправился выполнять задание из нашей штаб-квартиры в Рузе. Поскольку получить бронемашину разведки мне не удалось, мне пришлось ехать на штабном автомобиле. Вплоть до Московского моста в Старой Руссе все было спокойно. Русская артиллерия вела спорадический беспокоящий огонь по дороге на Макеиху, и само это село то и дело становилось мишенью для внезапно повторявшихся орудийных обстрелов. В 05.15 я взял унтер-офицера из 440-го батальона связи, чтобы он провел телефонный кабель в направлении транспортного узла. В 05.40 восстановилась связь с капитаном Грушей, командиром 637-го минометного батальона, дислоцированного примерно в трех километрах к югу от Макеихи.
Оказалось, что минометчики подвергаются сильному натиску противника. Они окопались, будучи готовыми к отражению атаки русских. Доложив по телефону обстановку моему начальнику штаба, в 06.00 я направился в штаб-квартиру вновь сформированного пехотного батальона 267-й пехотной дивизии, расположенной примерно в полутора километрах от транспортной развязки, и приказал проложить туда телефонную линию. В тот момент атака немцев с целью овладения транспортным узлом была в самом разгаре. Шум битвы становился все громче. В районе боя велся интенсивный орудийный огонь. Дорогу постоянно простреливали русские пулеметчики. Поскольку телефонные провода тянули все дальше и дальше, по мере того как пехота продвигалась вперед, в 07.30 я смог отрапортовать своему начальнику штаба о том, что перекресток очищен от вражеского присутствия, а в 08.00 сообщить ему о прибытии первых подразделений мотоциклетного батальона из состава дивизии СС "Рейх", который проследовал через пересечение дорог с относительно незначительными потерями".
В начале ноября 7-й корпус генерала Фармбахера вступил в боевые действия силами 7-й (Бавария), 197-й (Средний Рейн-Саар) и 267-й (Нижняя Саксония) дивизий с целью выбить русских с высот и обеспечить беспрепятственное использование транспортного узла для предстоящего наступления. Атаку поддерживал 2-й батальон 31-го танкового полка 5-й (Силезия) танковой дивизии.
Быстро продвигаясь, танкисты ворвались на позиции монгольской бригады. Но сыны степей не бросились бежать: они принялись бросать в танки бутылки с "коктейлем Молотова". Следовавшим за бронетехникой пехотным полкам приходилось отбивать у противника окоп за окопом в штыковой. Там, где немцам удавалось прорваться, их встречали залпы реактивной артиллерии. Обе стороны несли серьезные потери.
Однако после двух дней боев русские на данном участке оказались отброшенными повсеместно. Вновь наладилось движение транспорта через Шелковский транспортный узел. Линия снабжения на правом фланге 4-й танковой группы восстановилась.