ление фронта в данной точке.
11 декабря ближе к 10.00 запыхавшийся связной, обер-ефрейтор Дорендорф, влетел в блиндаж Бремера:
– Господин обер-лейтенант, вон там справа какие-то колонны лыжников. Они двигаются на запад. Я уверен, это русские!
– Черт возьми! - Бремер вскочил и выбежал из блиндажа. Поднес к глазам полевой бинокль. Снова выругался - тихо и сдавленно. Бремер поспешил обратно и схватился за телефон, докладывая в полк: - Советские войска, несколько крупных колон численностью до батальона каждая на лыжах переходят фронт в западном направлении.
Боевая тревога.
Обер-ефрейтор Дорендорф и лейтенант Бремер сделали правильные выводы. Советские казачьи эскадроны и боевые группы лыжников стерли с лица земли тонкую линию немецких застав по Москве-реке и теперь просто-напросто обходили хорошо укрепленные позиции передового охранения 467 и 487-го пехотных полков, где также находились главные силы дивизионной артиллерии.
Тщетно командир 267-й пехотной дивизии генерал Мартинек пытался заделать брешь силами обескровленных рот 497-го пехотного полка. Ничего не вышло. Русские расширили и углубили коридор своего прорыва. Связь между дивизионным штабом и двумя северными полками прекратилась.
Следующая на линии дивизия - 78-я, - для которой теперь из-за вклинения противника создалась угроза с фланга и с тыла, бросила в бой части 215-го пехотного полка. Полковник Меркер, командир 215-го пехотного, принял командование в районе прорыва, сформировав из частей 467 и 487-го пехотных полков, 267-го артиллерийского полка, а также дивизионов и батарей поддержки армейской артиллерии новый рубеж обороны.
Но русские в этой лесистой местности действовали храбро, с большим искусством и хитростью. Что не удивительно: части входили в состав советской 20-й кавалерийской дивизии - штурмового соединения знаменитого казачьего корпуса генерал-майора Доватора, 2 декабря 1941 г. получившего от Сталина статус гвардейского и теперь с гордостью носившего имя 2-го гвардейского кавалерийского корпуса.
Осуществив прорыв, казачьи полки сосредоточились в разных ключевых пунктах, сформировались в боевые группы и принялись нападать на штабы и склады в немецком тылу. Они блокировали дороги, уничтожали линии коммуникаций, взрывали мосты и виадуки и то и дело нападали на колонны тылового обеспечения, безжалостно их уничтожая.
Так, 13 декабря эскадроны 22-го казачьего полка разгромили артиллерийскую группу 78-й пехотной дивизии в 20 километрах за линией фронта. Они угрожали Локотне - важной базе снабжения и транспортному узлу. Другие эскадроны осуществляли бросок на север между 78 и 87-й дивизиями.
В результате весь фронт 9-го корпуса буквально завис в воздухе. Передовые позиции дивизий оставались нетронутыми, но линии коммуникаций, пути сообщения с тылом - перерезаны. Перестали поступать боеприпасы и продовольствие. Некуда стало девать несколько тысяч раненых, скопившихся на передовой.
14 декабря в 16.35 один казачий эскадрон атаковал 10-ю батарею 78-й пехотной дивизии в 25 километрах за линией фронта в тот момент, когда немецкие артиллеристы передислоцировались глубже в тыл. Казаки неслись на колонну батареи с шашками наголо. Они рубили застигнутых врасплох артиллеристов, убивая и людей и животных.
Аналогичным образом русские попытались прорваться по Московскому шоссе и древнему почтовому тракту, где охраняла пути тылового обеспечения 197-я пехотная дивизия. Но 197-я оказалась начеку. В тех местах, где противнику, применив бронетехнику, удалось прорваться, он был прижат к земле огнем и вытеснен с захваченных позиций немедленными контратаками. Так все и шло день за днем. В 03.00 советские выходили из сел и деревень, где отогревались по ночам, а вечером им приходилось возвращаться обратно. Раненых они уносили с собой, а мертвых бросали там, где те погибли.
Ночью с 13 на 14 декабря казачья колонна тылового обеспечения, состоявшая из сорока грузовиков, попыталась обойти позиции 229-го артиллерийского полка 197-й пехотной дивизии.
Мороз достигал 36 градусов. Противооткатные механизмы многих орудий замерзли. Через замерзшие линзы прицелов нельзя было ничего рассмотреть. Но, даже прицеливаясь на глазок, артиллеристы умудрялись поражать цели. Они разнесли казачью колонну в пух и прах прямой наводкой.
Но ни упорное сопротивление на автомагистрали, ни отвага гренадеров и артиллерийских дивизионов 197-й пехотной дивизии, ни отчаянное и успешное противодействие 7-й пехотной дивизии, в рядах которой сражались также и французские добровольцы, не могло предотвратить нависшей над 7 и 9-м армейскими корпусами катастрофы, снежный ком которой уже начинал катиться с горы с момент прорыва казачьего корпуса к северу от шоссе. Оставался один выход - отодвинуть фронт по всему правому флангу 4-й танковой группы. Новым рубежом обороны предстояло стать линии по реке Рузе, отстоявшей от занимаемого рубежа на 40 км. Ведя ожесточенные бои, 197-я пехотная дивизия вместе с быстро подтянувшейся к ней на помощь 3-й моторизованной дивизией не давали противнику захватить знаменитую или печально знаменитую дорожную развязку Шелковка-Дорохово, обеспечивая отвод тяжелого вооружения дивизий 4-й танковой группы.
Ситуацию хорошо иллюстрирует приказ об отступлении, изданный командиром 78-й дивизии: "Главная задача - прорваться через вражеский барьер у нас в тылу. Если необходимо, нужно оставлять технику, спасая только личный состав".
Так именно они и прокладывали себе путь назад: швабская 78-я пехотная дивизия, тактическим знаком которой служил кафедральный собор Ульма и железная рука Гётца фон Берлихингена, тюрингцы из 87-й дивизии, силезцы из 252-й и солдаты из 197-й пехотной дивизии (из Райнштадта и Гессе), а также батальоны 255-й пехотной дивизии. Французские легионеры тащились за баварской 7-й пехотной дивизией, и слова команд на языке Наполеона уносились прочь ледяным ветром во мрак ночи - точь-в-точь как 129 лет назад.
Лейтенант Бремер из 267-й пехотной дивизии и его бойцы теперь, в декабре, шли назад по дороге, по которой наступали осенью. Они несли с собой раненых: два пехотинца вели в поводу трофейную казачью лошадь, на ней сидел обер-ефрейтор, которому снарядным осколком оторвало ногу по колено. Культю прихватил мороз, и кровотечение остановилось. Только собрав в кулак всю силу воли, человек еще мог держаться в седле. Он хотел жить. А чтобы выжить, должен был двигаться на запад.
Кто был тот человек, который одерживал победы между Звенигородом и Истрой? Кто командовал казаками, прорвавшими фланг 7-го корпуса, выбившими с позиций 9-й корпус и вынудившими к отступлению его дивизии? Генерал-майор Доватор. Этот казачий генерал должен был быть прекрасным кавалерийским командиром. Он руководил действиями своего корпуса, входившего в состав советской 5-й армии, с выдающимся мастерством, смелостью и отвагой. Он вел свои кавалерийские соединения, точно танковый командир. Что ж, в конце концов танкисты на своих бронированных конях - наследники кавалерии.
Лозунг Доватора звучал так: "Место командира на фронте". И он управлял действиями своих войск, находясь на передовой. Он со своим штабным эскадроном неизменно был впереди. Не раз отмечалась в сводках советского Верховного Главнокомандования личная храбрость генерал-майора Доватора.
Советские военные источники не говорят ни слова о его происхождении, что может означать - Доватор выходец не из пролетарской среды1. Вероятно, он служил офицером еще в царской армии и принадлежал к тем представителям среднего класса, которые избрали военную стезю и стали безоговорочными сторонниками большевизма.
252-я пехотная - дивизия "Дубовый лист" из Силезии - оказалась в числе тех соединений, которым пришлось пробиваться с боями к позициям на Рузе. Эта дивизия сумела отомстить казакам Доватора и заставить генерала заплатить за свою победу самой высокой ценой - собственной жизнью.
В рассказе об этом эпизоде находят отражение как отвага немецких солдат, так и героизм выдающегося русского генерала, который знал, как надо сражаться и как умирать.
17 декабря 1941 г. усиленный 461-й пехотный полк устремился на передовые порядки казаков Доватора, попытавшегося блокировать путь 252-й дивизии около озера Тростеньское. Немцам удалось отвратить опасность. Все части дивизии вышли на реку Руза, хотя им и приходилось беспрестанно убегать от наседавших кавалерийских полков Доватора.
19 декабря 252-я перешла реку Руза севернее города с тем же названием. Но туда прибыл и Доватор. Он не хотел выпускать 252-ю дивизию из сжимавшихся тисков. Генерал приготовился развернуть решающую атаку. Руза замерзла, и он решил ударить на силезцев через сковывавший поверхность реки лед. Бой завязался между двумя маленькими селами Дьяково и Полашкино.
Лейтенант Приганн с остатками 2-го батальона 472-го пехотного полка и 9-й батареи 252-го артиллерийского полка занимал позиции перед Дьяковом на более высоком западном берегу. Правее, в районе Полашкина держал оборону майор Гоффер с 3-м батальоном 7-го пехотного полка из Швайднитца. Обе позиции были господствующими и выгодными, и Гоффер с Приганном намеревались по максимуму использовать имеющиеся преимущества.
День выдался серым и холодным. Когда уже совсем рассвело и утро переходило в день, начался снегопад - легкий, сухой декабрьский снег кружился в водоворотах ветра над полями и над замерзшей Рузой. Снежное покрывало ложилось на трупы лошадей, разбитую и брошенную технику и погибших в боях солдат.
С опушки леса генерал Доватор наблюдал за тем, как передовые подразделения спускаются к реке. С расстояния он слышал звуки перестрелки. Казаки спешились.
Доватор отдал приказ командиру головного полка, майору Линнику:
– Атакуй справа от авангарда!
Майор отдал честь и выхватил шашку. Скомандовал. 1-й эскадрон поскакал из леса. Все походило на сказочную гонку призраков. За село Толбузино, вниз к реке. В этот момент застрочили немецкие пулеметы.
Эскадрон немедленно рассеялся, всадники слетели с коней и попадали в снег. Атака не удалась.