– Советский Союз и Германия. Хотя причины для сближения у них были разными. Проигравшие немцы чувствовали себя в политической и экономической изоляции. Французы не упускали случая поизмываться и мстили по мелочам. Отпихивали Германию на положение государства «второго сорта», на каждой международной конференции ее старались унизить, повозить физиономией по столу. Мало того, под покровительством Франции наглели поляки и чехи. Немцы опасались, что в один прекрасный день их страну могут запросто переделить. А демилитаризованная Германия была беззащитной даже против Польши. Советский Союз выглядел естественным союзником и против польских панов, а если понадобится, то и против западных держав.
Но для большевиков подобный альянс представлялся еще более ценным. Дело в том, что по ленинской теории «слабого звена» следующая социалистическая революция должна была победить именно в Германии. А вместе с Россией они станут неодолимыми! В советском руководстве сторонниками прямого союза с немцами были Ленин, Фрунзе, Дзержинский, Сталин, Радек, Чичерин, Красин, Крестинский, Куйбышев, Ворошилов, Тухачевский, Егоров, Уборевич, Корк, Уншлихт, Якир, Берзин и др. Но и в немецком руководстве хватало сторонников союза с Москвой – фон Сект, Вирт, Брокдорф-Ранцау, Ратенау, фон Хассе, фон Гаммерштейн-Экворд, Гренер, фон Бломберг.
В 1922 г. был заключен Раппальский договор, восстановивший в полном объеме дипломатические связи. Советский Союз принялся помогать немцам обойти ограничения, наложенные на них Версальским договором. В Москве открылось неофициальное представительство германского рейхсвера, фирма ВИКО («Виртшафсконтор» – «Экономическая контора»). На советской территории стали создаваться совместные центры для обучения личного состава и испытаний боевой техники – авиационный в Липецке, для танковых войск под Казанью, для химических войск под Саратовом. Москва помогла преодолеть и запрет иметь высшие военные училища, академии. Широко открыла для германских офицеров двери своих военно-учебных заведений. С юридической точки зрения эти нарушения Версальского договора маскировались. Все немецкие офицеры, обучаемые в России, временно увольнялись из армии и становились «служащими частных предприятий». Командование Красной армии и рейхсвера приглашало друг друга на маневры, учения [41].
Налаживалось сотрудничество и в области промышленности. С фирмой «Юнкерс» было заключено соглашение о строительстве авиационных заводов в Филях и Харькове, они должны были стать совместными, в них участвовало и правительство Германии, вложившее 600 млн. марок. В городе Иващенково планировалось создание завода «Берсоль» по производству боевых отравляющих веществ. Велись переговоры об организации в России других военных предприятий – с германской фирмой «Альбатрос», промышленниками Бломом и Фоссом и др. С Круппом договаривались о совместном строительстве завода боеприпасов. Ему же предлагали отдать в концессию крупнейшие оборонные заводы Петрограда – Путиловский и Охтинский [41].
В общем, дружба установилась самая закадычная. Доходило до почти «семейной» идиллии – советский нарком иностранных дел Чичерин и германский посол Брокдорф-Ранцау оба принадлежали к «нетрадиционной ориентации» и периодически по вечерам уединялись «поиграть на фортепиано в четыре руки». Конечно, столь тесное сотрудничество привлекало не всех деятелей. Но дружить получалось выгодно. Например, германские военные даже не могли обеспечить свою сократившуюся артиллерию боеприпасами! Версальские ограничения, требовали согласовывать каждый шаг с контролирующими организациями. Поэтому военный министр фон Сект через подставную фирму «Метахим» заказал в СССР 400 тыс. трехдюймовых снарядов.
В наши времена подобные сделки стали предметом многочисленных исторических спекуляций – дескать, «фашистский меч ковался в СССР», русские вооружали агрессора! Вскормили будущих врагов всего цивилизованного человечества. Хотя это абсолютная чепуха. Да, в самом деле, многие германские танкисты и летчики получали и совершенствовали образование в Советском Союзе. Но с вооружением допускается откровенная подтасовка. Заказ на 400 тыс. снарядов стал единственным. В самой Германии у руля государства сидели капитулянты и соглашатели! Пыжились, как бы получше пристроиться в новых условиях, подольститься к победителям. Маневр со снарядами социалист Штреземан заложил державам Антанты. В рейхстаге разразился скандал о нарушении Версальского договора, и фон Сект вынужден был уйти в отставку. Но ведь рейхсверу, как ни крути, требовались оружие, боеприпасы. Договорились с контролирующими органами Антанты, стали закупать их в Бельгии и Швеции. Почему-то бельгийцев и шведов никто и никогда не обвинял в вооружении фашистов.
Кстати, сближению Германии и СССР косвенно способствовал еще один фактор. Оба государства неофициально, но интенсивно сотрудничали с американцами. В данный период заокеанские финансовые магнаты стали проявлять повышенный интерес как раз к тем государствам, которые в перспективе могли бы послужить противовесом Франции и Англии. Противовесом «старым» центрам мирового бизнеса и политики. Выше упоминалось, как глава фирмы «Америкен Интернешнл Корпорейшен» Отто Кан начал финансировать правительство Муссолини. Он ратовал и за дружбу с СССР. Заявлял, что коммунизм больше не угрожает Европе, ради налаживания взаимопонимания спонсировал гастроли по Америке Московского художественного театра. Даже лично защищал артистов, когда газетчики набросились с обвинениями, будто они «агенты ГПУ» [111].
А Пол Варбург, направлявший через свой «Интернешнл Аксептанс банк» займы для Германии, стал членом Американо-Российской торговой палаты. Он тоже убеждал политиков и бизнесменов других стран, что «закрома России будут способствовать восстановлению Европы». Разумеется, эти интересы были совсем не бескорыстными. Продолжалось разворовывание России. Имеются сведения по крайней мере о двух крупных партиях золота, вывезенных в Америку в середине 1920-х. И если Троцкого теснили в партийной верхушке, отстранили от военного командования, то в советской верхушке оставались другие агенты «закулисы». Срабатывали невидимые пружинки, и тот же Лев Давидович оставался главой Главного концессионного комитета, единолично распределял концессии. Своим американским приятелям Хаммерам он подарил 30-комнатный особняк в Москве, богатейшие асбестовые месторождения на Урале, обеспечивал выгоднейшие подряды. Арманд Хаммер заключил с СССР 123 экономических соглашения! Впоследствии журналисты спростили у него: как стать миллиардером? Хаммер в ответ пошутил: «Надо просто дождаться революции в России».
В этот период международная «закулиса» принялась реализовывать и несколько глобальных геополитических проектов. Одним из них стало создание еврейского «национального очага» в Палестине. Другим – организация еврейской автономии в СССР, в Крыму. В обоих проектах важную роль играл еще один из братьев Варбургов, Феликс. Он часто бывал в Москве, установил близкие и плодотворные связи с председателем Совнаркома Рыковым, с Бухариным. Со стороны коммунистического руководства проектами еврейской колонизации Крыма занялись экономический советник Ленина, автор программ «военного коммунизма» Ларин-Лурье и бывший помощник Свердлова, председатель еврейской секции РКП(б) А. Брагин.
Горячими сторонниками еврейской автономии в Крыму выступили Каменев, Троцкий, Бухарин, Цюрупа. 20 февраля 1924 г. проект был одобрен большинством членов Политбюро, 29 августа 1924 г. принят Президиумом ЦИК СССР. Цифры и масштабы фигурировали различные. Официально говорили о переселении 280 тыс. евреев, потом зазвучали совсем иные цифры, 3 млн. А из уст Брагина прозвучала идея, что новая автономная республика должна со временем охватить не только Крым, но и южную степную полосу Украины, Приазовье, Кубань и Черноморское побережье вплоть до Абхазии. В частном обиходе эту республику неофициальное называли «Хазарией».
В Советском Союзе было создано два комитета «по земельному устройству трудящихся евреев», государственный и общественный. Однако главными двигателями проекта стали американцы! «Объединенный комитет распределения» Феликса Варбурга в 1924 г. заключил с Москвой первый из нескольких договоров о создании еврейских поселений в Крыму. За рубежом план получил название «Агроджойнт». Кроме Феликса Варбурга в нем приняли участие Пол Варбург, фонд Рокфеллера, компания «Сирс и Ребек» Розенвальда, благотворительная организация «Джойнт». Подключилось «Французское еврейское общество», было создано «Американское общество помощи еврейской колонизации в Советской России». Американцы брали на себя 80 % финансирования.
31 января 1926 г. «Агроджойнт» заключил новый договор с СССР, по которому эта организация выделяла дополнительное финансирование. В Москву то и дело приезжали Феликс Варбург, председатель организации «Джойнт» Джеймс Розенберг и другие тузы, вели переговоры с советскими руководителями. Для заселения евреями выделили не только лучшие земли Крыма, но и область на Амуре, казачью станицу Тихонькую переименовали в Биробиджан. Поговаривали даже о том, что переселение советских евреев – лишь начало, а потом надо открыть дорогу и для переселенцев из Германии, это поможет решить проблему безработицы у немцев.
Замыслы создания «Хазарии» и еврейского государства в Палестине косвенным образом, но весьма ощутимо поддержало правительство США. Ведь прежде евреи переезжали в основном в Америку, уже привыкли считать ее своей «землей обетованной» с молочными реками и долларовыми берегами. Но в 1924 г. был неожиданно принят закон Рида-Джонсона, жестко ограничивший въезд иудеев. Их подталкивали в другую сторону – на «историческую родину» в Израиле. Или в Крым и на Амур. И все-таки, невзирая на финансирование и лоббирование на самых высоких уровнях, со всеми проектами автономий никак не ладилось.
Какая же «историческая родина», если для многих поколений евреев родиной стали Германия, Польша, Франция, Италия, Турция? Зачем им было бросать налаженный быт, дома, источники доходов? Ехать не пойми куда, в зной и пустыни Ближнего Востока! Страдать, терпеть лишения, приспосабливаться к тяжелым природным условиям, искать какую-то новую работу, пропитание. Да и арабы были совсем не в восторге от еврейских переселенцев, то и дело разгорались конфликты. Нет, подавляющее большинство евреев предпочитало выслушивать призывы о возрождении «родины предков», кивать, сочувствовать, но оставаться дома.