Будучи одной из немногих женщин-корреспондентов в Берлине, Шульц особенно интересовалась нацистской политикой в отношении женщин и семьи. Она указывала, что, хотя нацисты рисковали безопасностью своей страны и народа, они привлекли к себе множество женщин, обращаясь к их эмоциям и тревогам.
С самого начала нацистская партия демонстрировала образы простой мужественности. «Я видела, как они множеством способов обращаются к сексуальному инстинкту, – писала Шульц. – На встречах с народом в речах говорилось о преимуществах секса с арийскими мужчинами, и после этого намеренно устраивали красивый марш штурмовиков прочь от места выступления. Им потом несложно было найти партнершу: немки поджидали невдалеке от выхода». Гитлер был намерен повышать рождаемость, и газетные киоски пестрели «книгами и журналами с изображениями обнаженных мужчин и женщин», как отмечал недавно начавший работать в CBS Флэннери. «Было очевидно, что нацистская Германия ведет все в совершенно определенном направлении».
Все больше и больше мужчин несло службу далеко от дома, особенно после того, как в июне 1941 г. Германия вторглась в Советский Союз. Они там гибли, а власти продолжали ратовать за повышение рождаемости, не оглядываясь на семейное положение женщин. «Слово “внебрачный” должно исчезнуть из немецкого языка», – провозглашал руководитель Германского трудового фронта Роберт Лей. Флэннери сообщал, что женщины, желавшие как-то держаться в рамках приличия, иногда совершенно законно брали себе фамилию солдата, погибшего в бою. Хотя нацистские пропагандисты объявляли, что незамужние женщины рожают детей от «юных немецких героев», Шульц указывала, что реальные отцы часто были «начальниками, имевшими контакты с молодыми секретаршами, продавщицами и всякими делопроизводительницами». Это создало целый класс женщин, «цеплявшихся за нацизм, потому что нацистская партия защищала их внебрачных детей», – поясняла она.
Американские журналисты заметили еще и параллельный тренд: исчезновение тех, кто считался физически или умственно неполноценным. 11 декабря 1940 г. во время радиоэфира Флэннери упомянул, что британские бомбардировщики попали в дом инвалидов в юго-западной Германии. Гитлер в своей речи объявил тогда, что британцы намеренно бомбят немецкие госпитали, и Флэннери заподозрил, что таким образом прикрывается «истребление сумасшедших, искалеченных, безнадежно больных и даже стариков».
Флэннери услышал об одном молодом человеке из Лейпцига, заподозрившем неладное, когда стало многовато сообщений о смертях с формулировкой «после нескольких недель неизвестности мы получили известия о его смерти и кремации». Этот молодой человек созвонился с родственниками некоторых умерших и выяснил, что во всех таких случаях умерший находился в каком-то заведении. Флэннери начал расследовать, что стоит за этими одинаковыми некрологами, но нацистские чиновники отрицали, что в этих случаях кого-то убивали. Косвенное подтверждение, однако, пришло с другой стороны: после его расспросов в дальнейшем этой характерной фразы начали полностью избегать в публикациях.
Впервые Флэннери отправился работать в Берлин в октябре 1940 г., и в тот момент он вовсе не был рьяным антинацистом. «Я был одним из тех людей, которые считали себя непредвзятыми – которые не верили, что нацистская Германия непременно станет угрозой США, и которые полагали, что вполне возможно вести дела с Гитлером», – вспоминал он. После первой пары месяцев в Гитлерленде он стал куда менее «непредвзятым».
Флэннери и многим его коллегам становилось все сложнее скрывать свое отвращение к нацистским методам. Но часть живших в Берлине американцев разошлись со своими соотечественниками по противоположной причине: они подписались работать на немецком радио для эфира на английском языке. Они стали американскими пропагандистами у нацистов.
В некоторых случаях ими явно двигал не только оппортунизм. Эдвард Делани был неудавшимся актером, пробавлявшимся различными относящимися к кино заработками в Австралии и Южной Африке, а также пиаром для чикагской компании Metro-Goldwyn-Mayer. Занимаясь отборочными просмотрами, он летом 1939 г. переехал в Берлин и встретился там с Гансом Ширмером из Министерства иностранных дел. По словам Делани, Ширмер объяснил ему, что ищет человека, способного рассказывать в эфире «интересные людям материалы» о Германии, чтобы бороться с агрессивной критикой со стороны тех, кто ничего или почти ничего не знает о жизни в этой части Европы».
Делани утверждал, будто был уверен, что его работа не связана с геббельсовским Министерством пропаганды, но тут грань выглядит все равно тонкой. Американец не оставляет читателю сомнений, отчего он ухватился за такую возможность. «Вознаграждение он [Ширмер] предложил вполне достойное», – вспоминал он. Вскоре он уже обвинял в эфире британцев в «преднамеренных, умышленных убийствах», а Рузвельта – в подталкивании США к войне. Позже он оправдывал свои действия тем, что он де-факто выступал за изоляционистское движение Америки и напоминал о том, что коммунизм опаснее нацизма. Ширер высказывал свое мнение о Делани в своем дневнике 26 сентября 1940 г.: «Он болезненно ненавидит евреев, но в остальном он человек мягкий. В результате он просто транслирует нацистскую пропаганду, не задавая вопросов».
В своих кратких заметках об американских пропагандистах Ширер назвал Фредерика Кальтенбаха «вероятно, лучшим из них всех. Он действительно верит в национал-социализм, он искренний фанатик, он постоянно препирается с нацистскими сценаристами, когда они с ним не согласны». (Кальтенбаха надо не путать с Гансом фон Кальтенборном, знаменитым американским радиоведущим, часто приезжавшим в Германию и бравшим интервью у Гитлера.) В частности, послевоенный роман Ширера «Предатель» («The Traitor») основан на истории Кальтенбаха, хотя в главном герое видны черты и других американских пропагандистов. Роман производит куда меньшее впечатление, чем его нехудожественные произведения, особенно «Взлет и падение Третьего рейха», но очень интересно показывает, как поражали его воображение американцы, перешедшие на другую сторону.
Кальтенбах родился в Дюбюке в штате Айова в 1895 г. Он был сыном немецкого мясника, эмигрировавшего в США. В подростковом возрасте он почувствовал тягу к земле предков – и вместе со своим братом Адольфом отправился путешествовать по Германии как раз в то время, когда в 1914 г. началась Первая мировая война. Хотя немецкая полиция несколько раз задерживала их по подозрению в шпионаже, Кальтенбах озаглавил свой дневник с описанием путешествия «По Родине на велосипедах». Позже он рассказывал своим нацистским работодателям, что во время поездки его «одолевали невероятные эмоции»: он начал очень любить и Германию, и Америку, он хотел, чтобы между этими странами были хорошие отношения.
В Айове он впоследствии стал учителем и работал в дюбюкской средней школе, но в 1933 г. его уволили после того, как он организовал «туристический клуб», оказавшийся почти точной копией гитлерюгенда, вплоть до коричневых рубашек в качестве формы. После этого случая Кальтенбах вернулся в Германию, где немедленно стал обожать новые власти страны. 25 июня 1933 г. он прислал своим домашним открытку с Гитлером в униформе, со свастикой, выставленной напоказ, стоящим в подчеркнуто властной позе и смотрящим вдаль. Подпись на открытке гласила: «Reichskanzler ADOLF HITLER». На открытке оставалось очень мало места для рукописного сообщения, но Кальтенбах сумел выразить свое растущее восхищение:
Родные мои!
Тут вокруг меня кипит жизнь – все интересно, я пытаюсь все увидеть и услышать. Сейчас буду смотреть на Смену Караула. Нацистских солдат в униформе стоит увидеть. И ночная жизнь тоже замечательная. Гостиница стоит мне 65 центов. Поесть можно за 1 марку. Сэндвичи и напитки из автомата – по 2,5 цента. Посмотрю дворцы, музеи, зоопарки, кино, нацистские праздники, Спривальд, Потсдам. Может, съезжу в Данциг.
Кальтенбах был одним из первых американцев, начавших работать на германское радио Третьего рейха. В своих передачах он обращался к «дорогому Гарри», как бы воплощавшему его друзей из Айовы. Он убеждал своих соотечественников открыть глаза и оценить достоинства гитлеровской Германии.
В отличие от Кальтенбаха, Дуглас Чендлер пришел работать на немецкое радио довольно поздно: выступать в эфире под псевдонимом Пол Ривер он начал весной 1941 г. Но Чендлер быстро наверстал упущенное благодаря своей язвительности. «Рузвельт, будучи сам потомком испанских евреев, является лишь орудием еврейского заговора против всех северных арийцев», – вещал он. Чендлер успел попутешествовать по всему континенту вместе со своей женой Лаурой и двумя дочерьми, будучи журналистом-фрилансером, и ему довелось пообщаться с Ганфштенглем и другими нацистскими пропагандистами вскоре после прихода нацистов к власти. В Берлине он также посетил американского военного атташе Трумэна Смита и его жену, Кэй, благо они познакомились еще в 1920-х в Нью-Йорке. Кэй писала, что у Чендлера был «нервный срыв» после того, как в 1929 г. рухнула его первоначальная финансовая карьера на фондовом рынке.
Кэтхен, дочь Смитов, все еще вспоминает, как Чендлеры однажды явились к ним на ланч. Её поразила внешность обеих его юных дочерей: «Прическа-хвостик, платья-дирндли – они были больше похожи на немок, чем сами немки». Чендлер сказал Кэй, что подумывает о получении гражданства Германии для себя и семьи, так как ему не нравится, что США сдвигаются к социализму. «Я сказала ему, что он полный идиот», – вспоминала Кэй. Встреча вышла напряженной, а впоследствии, когда Смиты уже вернулись в Вашингтон, Кэй услышала по радио голос Пола Ривера и сразу узнала Дугласа Чендлера.
Делани, Кальтенбах и Чендлер стали тремя из шести американцев, заочно обвиненными в государственной измене на судебном заседании в Вашингтоне 26 июля 1943 г. За несколько месяцев до этого Делани уехал из Берлина и оставил пропагандистскую работу, перебрался в Словакию, затем в Прагу. В конце войны его арестовала контрразведка армии США, потом отпустила, снова задержала и снова отпустила. Когда он наконец вернулся в США, он был арестован вновь, но обвинительный акт против него был в конце концов аннулирован. До конца жизни он всем рассказывал, что его преследовали за антикоммунистические взгляды. Кальтенбаху повезло меньше. Его 14 июля 1945 г. взяла в плен Красная армия, и в октябре он умер в советском лагере на территории восточной Германии.